Автобус уходит в Берлин

– Где мы? – повторил я вопрос Дэна?

– Километров пятьдесят от Вроцлава отъехали, – ответил водитель куда более вежливым тоном, чем следовало ожидать. Судя по всему, я подошел к нему первым. – Езжу тут шесть лет, но такое в первый раз. Нужно подождать.

Я вернулся на свое место и сообщил Дэну о результатах разведки. Затем подошел к Леше и попросил объяснить ситуацию Диме и Виталику – если, конечно, они проснутся. Никаких идей у меня не было – тем более, что из автобуса все равно никого не выпускали.

– Как думаешь, это надолго? – Леша понимал, что у меня нет ответа на этот вопрос, но сидеть молча ему не хотелось.

– Не знаю. Если хочешь совет, то советую спать. У нас нет выбора. Бери пример с меня, иначе завтра весь день будешь ползать по своему ресторану, как сонная муха.

Я вернулся на свое место, плюхнулся в кресло, закрыл глаза и начал прикидывать варианты действий. Если в трех километрах к западу не лежит перевернутый бензовоз, через несколько часов дорогу должны расчистить. В самом деле, трассу могла заблокировать фура или крупное ДТП с участием десятка машин. Если же на дорогу пролилась какая-нибудь мерзость из второй части «Терминатора», нас не ожидало ничего хорошего. Правда, в этом случае власти наверняка попробовали бы предупредить водителей.

Я услышал вой сирен и открыл глаза. По встречной полосе пронеслись два полицейских автомобиля с мигалками, которые двигались в сторону возможной аварии. Это хороший знак – значит, поляки уже в курсе и попытаются все разрулить как можно быстрее. В конце концов, пробка на трассе Восток – Запад – это ЧП европейского масштаба. Оставалось ждать и еще раз ждать.

Я снова закрыл глаза и постарался вспомнить все, что знаю о Вроцлаве – в случае чего, до него можно было добраться на попутке.

Во-первых, из Вроцлава в Киев можно попасть на поезде. Мне даже приходилось в нем ездить, хотя в его купе я ни разу не пересекал границу. Впрочем, эта информация почти наверняка не пригодится – мы приехали в Европу не для того, чтобы удрать из нее после первых же ночных приключений на автостраде.

Во-вторых, во Вроцлаве жила моя подруга Малгожата, которая при необходимости могла бы помочь советом. Жизнь Малгожаты выглядела как зеркало глобализации: высокая симпатичная полька, получившая диплом слависта в Московском Государственном университете и прекрасно говорившая по-русски, она долгое время жила в Киеве и работала маркетинг-менеджером в представительстве крупной тайваньской корпорации. Впоследствии она ушла на аналогичную должность в менее крупную японскую компанию, которая разрешила ей уехать во Вроцлав и бывать в Украине наездами. Закончилась эта история тем, что в Польше Малгожата вышла замуж за грузина, взяла двойную польско-грузинскую фамилию и родила двоих детей. Впрочем, к делу это не относилось – если нам суждено ехать во Вроцлав, нужно будет ехать не в гости к старой знакомой, а на железнодорожный вокзал.

Кстати о вокзалах. Два года назад я познакомился в Мадриде с польским журналистом из Вроцлава. Выпив бутылку сухого испанского вина, он стал жаловаться, что в мире железных дорог нет справедливости – из Вроцлава в Варшаву поезд шел целых шесть часов, а из Вроцлава в Берлин – всего четыре. Увы, на берлинские презентации его приглашали крайне редко, и в погоне за новостями ему приходилось тратить на дорогу в оба конца двенадцать часов. Выходило, что в из Вроцлава до Берлина можно довольно быстро доехать на поезде, а при необходимости и на машине – тем более, что водительские права я захватил с собой…

Внезапно автобус тронулся и начал медленно набирать скорость. Еще через 10 минут я вырубился и заснул без всяких снов.

St. Pauli – Dynamo Dresden

Спать довелось недолго – примерно через два с половиной часа автобус начала снижать скорость и, наконец, остановился у скромного придорожного сортира. Это сооружение было сделано из практичного серого бетона и благодаря узким окошкам в мужской и женской части напоминало бункер времен Второй мировой. Рядом с ним можно было увидеть небольшой паркинг, несколько бетонных лавочек и остатки утреннего тумана. Проголодаться я еще не успел, поэтому сделал несколько глотков сока, достал сигареты и вылез на воздух – умыться, размять ноги и подымить. Следом за мной вылезли Дэн и Леша.

Бункер оказался не слишком гостеприимным, однако у него было и неоспоримое достоинство – в каждой из двух половин находился работающий умывальник. Вымыв руки и закурив, я принялся рассматривать Европу и европейцев, которые проносились мимо в «мерседесах», «опелях» и «фольксвагенах». Потом перевел взгляд на сортир, и увидел на нем надпись Dynamo Dresden, сделанную черной краской.

– Не люблю Дрезден – сказал Дэн и выпустил из носа небольшое облако никотинового тумана.

– Дрезден или «Динамо»? – уточнил я.

– «Динамо», конечно. Это команда штази. Те из них, кто еще жив, глорят за нее до сих пор – ГДР забыть не могут. Но штази – это не страшно, скоро они вымрут, как мамонты. Многие ультраправые за них болеют. А мне с ультраправыми не по дороге – для них мы почти то же самое, что турки или индусы. Кстати, а ты, Сергей, за кого в Германии болеешь?

– За St. Pauli, – ответил я. – Мне их фанаты нравятся – антифашисты, панки, металлисты, ультралевые, портовики…

– Это правильная команда, – Дэн широко улыбнулся. – Я, правда, не за них, но выбор достойный. St.Pauli, кстати, с «Динамо» постоянно воюет – вернее, с хулиганами из «Дрездена». Ты слышал?

– Слышал, – я кивнул и выбросил окурок. – И даже видел один раз – в Гамбурге…

Я видел St. Pauli в деле один-единственный раз – как раз на игре против Dynamo Dresden, в Гамбурге, на стадионе Millerntor. На дворе было начало декабря, шел дождь, но я все равно вышел из отеля пораньше. На домашних играх Millerntor заполняется на сто процентов, а между тем билета у меня не было, и я был не слишком уверен в том, что смогу его купить.

Я прыгнул в метро, доехал до Feldstrasse и вместе с бело-коричневой толпой двинулся к стадиону мимо мокрого парка аттракционов. Возле арены было весело – спид-метал в динамиках, пиво в пластиковых стаканах и ничего похожего на билетные кассы. И тут я увидел плотного парня, который размахивал куском картона с эмблемой клуба и что-то кричал. Я не говорил по-немецки, он не говорил по-английски, однако в некоторых случаях деньги помогают лучше любого словаря, и, заплатив 15 евро, я оказался в секторе уже через пять минут. Там не было кресел и защиты от дождя, но это не имело большого значения – футболисты St.Pauli уже выходили на разминку и, хотя до игры оставался целый час, их приветствовали как минимум 10 000 фанатов, включая тех, кто сидел в отдельном секторе для родителей с маленькими. Игроки St. Pauli сделали круг почета, и зрители аплодировали им стоя, как будто они выиграли Лигу Чемпионов или, как минимум, вышли в первую бундеслигу. Я и окружавшие меня портовые работяги в дождевиках были счастливы как малые дети. И тут я увидел человека, которого не забуду до конца моих дней.

Прямо передо мной стоял маленький толстенький бюргер – в очках и с добродушной улыбкой на красном лице. Судя по всему, он был сотрудником маленького магазинчика или железнодорожным кондуктором – в противном случае ему бы не пришлось в свой выходной день покупать билет в самый дешевый сектор. Хотя на улице лил дождь, а ртутный столбик градусника крайне неохотно преодолел нулевую отметку, на бюргере не было ни шапки, ни капюшона. Поседевшие волосы и усы этого человека выглядели так, как будто на него вылили ведро воды, однако он не обращал на это никакого внимания. Согревала его только легкая куртка и… желто-черный фанатский шарфик дрезденского «Динамо» – злейшего врага клуба St. Pauli.

Сначала я решил, что из-за своей близорукости толстенький человек в неправильном шарфике ошибся сектором. Однако беглый осмотр стадиона показал, что сколь-нибудь значимого представительства на стадионе у фанов Дрездена не будет – чахлые желто-черные флажки, под которыми ютилось не более десяти человек, были замечены только в одном секторе. Тогда я решил, что гость из Саксонии просто решил умереть смертью героя – возможно, ему просто надоело тащить на своих плечах давно повзрослевших детей с готическим макияжем и считающую каждый евро супругу. Смерть бюргера в желто-черном шарфике была бы почти мгновенной – почти каждый из портовых работяг, которые стояли рядом со мной в стояке, и потягивал из пластиковых стаканчиков пиво полам с дождевой водой, мог убить этого коротышку одним ударом. Однако этого не произошло.

Я уже давно не принимал всерьез слово «толерантность», но болельщики St. Pauli доказали мне, что в Гамбурге оно еще не стало ругательством. Маленького человека с храбрым сердцем хлопали по плечу. Его угощали сигаретами, пивом и воспоминаниями о великих игроках былых времен. Ему улыбались. И даже когда за 20 минут до конца игры футболисты из Дрездена открыли счет, никто не швырнул в него окурком, не облил пивом и не обругал.

Футболисты St. Pauli выиграли тот матч со счетом 3:1, осчастливив как минимум одиннадцать миллионов своих фанатов во всех уголках мира. Когда матч закончился, стадион затянул песню победы, а на стеклах очков храброго бюргера из Саксонии застыли дождевые капли, скрывшие отчаяние человека, потерявшего последнюю надежду. К слову, большую часть игры он не видел – дождь заливал стекла его очков, так что каждые тридцать секунд ему приходилось снимать их и протирать размокшей бархатной тряпочкой.

Гранильщик алмазов

Водитель завел двигатель, и мы снова полезли в автобус – в последний раз перед тем, как выйти на берлинском автовокзале. Я не выспался и хотел отвернуться к стеклу, но сидевшему рядом Дэну хотелось поговорить.

– Сергей, я все хотел спросить…

– Спроси.

– Чем ты занимаешься?

– Пытаюсь заснуть.

– Нет, серьезно, – на лице Дэна застыло выражение ребенка, которому не дают разобрать на части новую игрушку. – Ребята говорят, что вы на выставку едете, а зачем – я так и не понял.

– Я журналист, Дэн. Пишу о гаджетах – смартфонах, ноутбуках, планшетах и прочей ерунде.

– Здорово! И поэтому много ездишь?

Я кивнул.

– Класс! Я бы тоже так хотел, наверное. Но у меня способностей нет – пишу неважно.

Я улыбнулся – не каждый день удается вызвать минутный приступ зависти у человека, который живет в Германии. Впрочем, завидовать мне не стоило – у меня было мало общего с высоким уровнем жизни и уверенностью в завтрашнем дне.

– Ты слышал о гранильщиках алмазов из Антверпена? – спросил я.

– Нет, – удивленно ответил Дэн. – А почему ты спрашиваешь?

– Антверпен – один из крупнейших в мире алмазных центров, камни продают сразу на четырех биржах. Гранят алмазы там же, в Антверпене. Долгое время профессия гранильщика считалась очень престижной – спрос на алмазы велик, платят гранильщикам хорошо, а овладеть профессией нетрудно. В общем, все было хорошо до кризиса: спрос на алмазы упал, а многие гранильщики ушли в мелкую торговлю или начали ремонтировать велосипеды. С журналистами та же история – сейчас никто не знает, чей журнал будет закрыт следующим.

– Почему? – спросил Дэн. – В Германии, конечно, тоже сейчас не сахар, но журналов о технике полно и вроде никто не закрылся.

– Рынок такой. У вас журнал может спокойно жить за счет продаж. Журнал покупают – отлично, хватит на налоги, зарплаты, содержание офиса, печать, распространение плюс кое-что останется владельцу. Есть реклама – красота, прибыль растет. Нет рекламы – ничего страшного, денег будет чуть меньше. В Восточной Европе эта схема не работает – либо у тебя есть реклама и твой журнал в плюсах, либо нет, и ты будешь искать работу.

– А если в Интернет все перевести? – спросил Дэн.

– Можно, но это не гарантия. У сайтов нет расходов на бумагу и печать, но есть расходы на продвижение. Плюс им тоже нужна реклама – если, конечно, основатели хотят зарабатывать.

– А уволить могут? – по лицу Дэна было видно, что в его голове вырисовывается картина мира, о котором он ничего не знал.

– Могут. Первого из моих знакомых уволили за неделю до начала кризиса – мы с ним как раз в Берлине были, на очередной презентации. Ему просто позвонили из Москвы и попросили забрать документы.

Некоторое время мы молчали. Потом Дэн повернулся ко мне:

– А все-таки гранильщиком алмазов быть лучше.