Меч фараона. Промышленный шпионаж времен Древнего Египта

«Аха!», – радостно ответил народ.

«А теперь, я приглашаю всех на пир в честь Тешуба, восславил его все вместе!», – Амммунас подал знак старшему жрецу, и тот сделал шаг вперёд, держа в руках жезл.

Пир считался священным ритуалом, потому к нему тщательно готовились. Правила его проведения были неизменными в течение многих сотен лет. Поэтому перед началом празднества жрецы многократно сверялись со старинными глиняными табличками, на которых подробно описывалось проведение этого торжества.

Царь и царица заняли свои почётные места. Для них были установлены два железных трона, хранившиеся в храме, и использовавшиеся во время праздников.

Прислужники поднесли воду в изящном золотом кувшине, и царственная чета омыла руки. Перед троном расстелили подстилку, для выражения почтения правителям. Первыми на ней, по старшинству, преклонили колени дети царя, за ними последовали, поочерёдно, сановники и слуги. Жрец своим жезлом указывал им раз и навсегда, в соответствии с обычаем, отведённое место. Чем выше была должность при дворе, чем ближе к трону сидел сановник.

Когда все расселись, согласно этикету, повара внесли, на огромных подносах, жареное мясо, фрукты, хлеб, сладости, вино и пиво в кувшинах. Помощники поваров быстро расставили посуду и кубки. Певцы выстроились в ряд и музыканты приготовили свои инструменты, что бы пением и музыкой усладить сердца правителя, его жены и гостей.

Перед царём и царицей поставили два золотых блюда, накрытых покровом. Все замерли в почтительном ожидании. Как только они откинули покров, начинался пир.

Гости пили за здоровье царя, его супруги, за благоденствие страны, славили Тешуба, о чём – то говорили, шутили.

Появились храмовые проститутки, они весело смеялись, льнули к мужчинам, многие парочки покинули пир, удалились в многочисленные комнатки в храме.

Аммунас недовольно поморщился, вспомнил, как он опозорился в прошлом году на празднике урожая. Во время этого праздника он должен был возлежать со жрицей, служительницей богини плодородия. Царь выступал в роли её божественного супруга, оплодотворяющего жрицу, словно землю, что бы поля и сады принесли большой урожай.

Обнажённая жрица, лежала в сладкой истоме, ожидая любовных утех на роскошном ложе, закрыв глаза. Её ноги с бархатистой кожей, согнутые в коленках, были раздвинуты, чёрный треугольник чёрных курчавых волос выделялся на лобке. Она ожидала ласк и нежных прикосновений, трепетала от предвкушения предстоящего удовольствия. Аммунас провёл рукой по её бедрам, жрица задышала часто и страстно, слегка выгнулась, ещё шире раздвинула ноги.

Аммунас привлёк её к себе, от возбуждения его била сильная дрожь и…, он не удержал в себе страстное желание.

Жрица открыла глаза, растеряно взглянула на царя. Потом холодно усмехнулась, огонёк презрения светился в её тёмно-карих глазах. Она поднялась, не спеша оделась и вышла, молча, не оборачиваясь на Аммунаса.

Собравшейся возле храма паломникам, было объявлено, что царь успешно справился со своей миссией. Народ радовался, но стоявшие рядом с царём и жрицей придворные заметили недовольство жрицы, ни разу не улыбнувшейся ликующей толпе.

Что бы отвлечься от грустных воспоминаний, Аммунас стал рассматривать пирующих. Его внимание привлекли двое юношей, оба высокие, крепкие, похожие друг на друга. Старшему мальчику было лет четырнадцать, другой немного младше. Они были явно первый раз на празднике, с интересом смотрели на всё происходящее.

Аммунас подозвал Цуруса:

– Кто эти юноши?

– Это мои сыновья, Солнце моё[18 - Титул царя.]. Старший мальчик – Тахарвль, младшего зовут Тарухус.

– Красивые у тебя сыновья, так выросли, я их не узнал.

– Да, – Цурус горделиво вскинул голову, – когда они ещё подрастут, будут служить тебе царь, так же как и я, их отец.

– Это хорошо, – Аммунас одобрительно покачал головой.

Их разговор прервали звуки падающей посуды, испуганный женский визг. Высокий, узкоплечий человек с кривым носом и безумным огнём в глубоко посажённых глазах, сметал со стола кубки, подносы, чаши своими худыми костлявыми руками, потом схватил нож и начал в исступлении втыкать его в стол.

«Опять Хуццияс напился! Послали же мне боги зятя. Дочь жаловалась, что в последнее время он стал много пить, напившись, становился совершенно невыносимым. Что бы жениться на ней, этот негодяй, так лебезил передо мной, льстил мне, вёл себя тихо и уважительно. Но, став царским родственником, показал всю свою гнусную сущность и буйный нрав».

– Цурус, я слышал, что Хуццияс и тебе родственник?

– Дальний, – мрачно ответил Цурус.

– Так успокой его, а то он тут всё тут переломает, да вдобавок, ранит кого-нибудь.

Двое воинов, по приказанию Цуруса, вытащили Хуццияса из-за стола и поволокли его одну из комнат храма. Хуццияс пытался вырваться, лягал ногами воинов, ругался.

«Я бы не стал наказывать воинов, если он разозлит их, и те в гневе перережут ему горло. – Аммунас неосознанно ощущал опасность, исходящую от его зятя. – Как сделали это лазутчику, который пытался узнать тайну изготовления железа. Кто стоял за ним так и не выведали. Он ссылался на какого – то хуррита[19 - Хурриты – древний народ, живший на территории северной Мессопотамии во второй половине третьего тысячелетия.], который послал его с этим заданием, но того не смогли найти. Враги каждый день пытаются разгадать, как мы делаем железо. Если им это станет известно, тогда нашу страну ждут большие беды».

Аммунас налил вина в кубок и с наслаждением выпил. Ленивая сонливость овладела им, он подал знак телохранителям и те, отвели его в отведённые для царя покои, где он забылся беспокойным сном.

Ходжефер

Ходжефер любил вставать очень рано. Как только Ра закончит свою битву с великим змеем Апопом[20 - Согласно верованиям древних египтян солнечный бог Ра каждую ночь сражается с огромным змеем Апопом, олицетворяющим мрак.], а затем бог Хепри, в образе жука скарабея, начнёт катить шар солнца по небосводу, Ходжефер уже на ногах. От великой реки Хаппи[21 - Так в то время назывался Нил.] несёт прохладой, нет ещё дневного зноя, это самое прекрасное время суток.

Ходжефер спустился с крыши своего дома, где он проводил ночь, в небольшую комнату для утреннего омовения.

Распахнулась дверь, и появился цирюльник с бритвой в руке. Его сопровождал помощник, в обязанности которого входило уход за ногтями господина. Ходжефер, как и все мужчины страны Ка-Мет, тщательно следил за своей наружностью, брил голову и лицо, пользовался благовониями, румянами, тушью подводил глаза. Он был достаточно богат, что бы содержать личного цирюльника и слуг.

Ещё один слуга вошёл в комнату с несколькими ларцами, в которых находятся кольца и браслеты. В двух отдельных шкатулках он нёс особо дорогие для Ходжефера украшения, ожерелья из золотых мушек, называемые «золото храбрых». Им награждают особо отличившихся воинов в боях с врагами. Он получил их от Секентера и Камоса, ныне ушедших за горизонт, как проявивший воинскую доблесть.

Сегодня особый и торжественный день: его вызвали во дворец. Поэтому Ходжефер решил одеть свои награды, что бы предстать перед фараоном достойным человеком, готовым выполнить любой приказ.

Он взглянул в бронзовое зеркало. В зеркале отразилось его лицо, мужчины средних лет, с суровым взглядом карих глаз, обведённых чёрной тушью, ярким румянцем на щеках и чёрным париком на голове. Он поднялся, немного потянулся, разминая затёкшие мышцы, и отправился завтракать в обеденную комнату.

Там на низеньких маленьких столиках была уже расставлена еда: жареное мясо, фрукты, овощи, хлеб, сладкие пироги с абрикосами.

Жена и двое его детей, мальчик и девочка ждали его. Они уже сделали утреннее омовение, жена, с помощью служанок, привела себя в порядок, сделал причёску, нарумянилась, подвела измельчённым изумрудом глаза и благоухала тонкими ароматами.

Перед отъездом Ходжефер сменил набедренную повязку на тонкую белую гофрированную тунику, расширяющуюся к низу.

Колесница была готова, старый привратник отворил ворота, Ходжефер тронулся в путь. Возница был опытным управителем колесницы, ехали быстро, объезжая все неровности дороги. Путь до дворца был не близким.

Солнце поднялось уже высоко, согревая своими благодатными лучами землю. Люди занимались своими повседневными делами, привычными для них.

Из лодки, причалившей к берегу, выгружался папирус, на котором, из которого изготовлялись свитки для письма.

Недалеко от лодки с папирусом чиновник, укрывшийся в тени одинокого дерева, записывал количество выловленной рабами рыбы.

Чиновник был увлечён подсчётом, не обращал внимания на крестьян, криками подгонявших небольшое стадо свиней, бегавших по разложенным на земле стеблям пшеницы, своими копытами молотившими зерно.

Из ремесленных мастерских, стоявших отдельно от крестьянских домов, доносились мерные постукивания молоточков, это медники изготовляли посуду и кубки.

Вскоре показались зубчатые белые стены дворца, ослепительно сверкавшие на солнце.

Когда Ходжефер подъехал к воротам дворца, они распахнулись, стража была предупреждена о его прибытии. Хромой раб указал место, где поставить колесницу.

Возле дверей тронного зала, его встретил джати, главный визирь фараона. У него был очень недовольный вид:

– Его величество, будь он здрав, силён и могуч[22 - Обязательное пожелание правителю.], назначил вам приём. Я буду вас сопровождать.

Ходжефер вошёл в тронный зал, поражающий своей красотой. Одна его стена были облицованы прекрасными разноцветными плитками, изображавшие Яхмоса, с луком в руках, преследующего на колеснице убегающую антилопу. Другая стена представляла собой нарисованный тенистый сад, с птицами и цветущими деревьями. Потолок поддерживали деревянные колоны, в виде цветков лотосы, с вырезанными на них оберегами и защитными талисманами. На полу выложена большая мозаика, на которой изображены резвящиеся в воде, среди стеблей папируса и лотоса рыбы, летящие над водой журавли. Это было сделано с таким мастерством и изяществом, что казалось, протяни Ходжефер руку, он схватит этих животных.