Вот это я попал… Сборник рассказов
Вот это я попал…
Сборник рассказов
Сергей Михайлович Кулагин
Редактор Сергей Кулагин
Корректор Сергей Кулагин
Дизайнер обложки Вадим Кузнецов
Иллюстратор Эмилия Запольская
Иллюстратор Григорий Родственников
Иллюстратор Татьяна Осипова
Иллюстратор Вадим Кузнецов
Иллюстратор Сергей Капустин
Иллюстратор Николай Кадыков
Иллюстратор Сергей Кулагин
Иллюстратор Инна Воронова
Иллюстратор Николай Лебедев
Иллюстратор Анна Георгиева
Иллюстратор Татьяна Крапчатова
Иллюстратор Александр Винников
Иллюстратор Марика Становой
© Сергей Михайлович Кулагин, 2025
© Вадим Кузнецов, дизайн обложки, 2025
© Эмилия Запольская, иллюстрации, 2025
© Григорий Родственников, иллюстрации, 2025
© Татьяна Осипова, иллюстрации, 2025
© Вадим Кузнецов, иллюстрации, 2025
© Сергей Капустин, иллюстрации, 2025
© Николай Кадыков, иллюстрации, 2025
© Сергей Кулагин, иллюстрации, 2025
© Инна Воронова, иллюстрации, 2025
© Николай Лебедев, иллюстрации, 2025
© Анна Георгиева, иллюстрации, 2025
© Татьяна Крапчатова, иллюстрации, 2025
© Александр Винников, иллюстрации, 2025
© Марика Становой, иллюстрации, 2025
ISBN 978-5-0068-7259-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
От составителей
Перед вами двадцатый сборник рассказов Литературного сообщества «Леди, Заяц & К». В нём собраны рассказы авторов, принявших участие в тематическом конкурсе «ВОТ ЭТО Я ПОПАЛ!»
Кто-то писал истории про пападанцев, кто-то – про суперспособности. У всех получилось жутко интересно.
Сердечно благодарим подписчиков сообщества и участников конкурса за отзывчивость, креативность и поддержку. Отдельная признательность – читателям, которые продолжают следить за нашим сообществом и вдохновляют на новые проекты.
Отдельно благодарим Вадима Кузнецова за обложку для сборника.
Сборник посвящается талантливому автору Елене Насёк (Ленсанне).
С Уважением, редакция Литературного сообщества «Леди, Заяц & К»»: Сергей Кулагин, Григорий Родственников, Дмитрий Зайцев, Денис Моргунов, Татьяна Осипова, Дмитрий Королевский, Юлия Ростовцева. Ноябрь 2025 года.
Елена Насёк (Ленсанна)
Иллюстрация Эмилии Запольской
Григорий Родственников А ЧТО БЫ ВЫБРАЛ ТЫ?
Иллюстрация Григория Родственникова
Виктор Петрович Севрюгин привычно крутил педали велосипеда и размышлял о женской меркантильности. Третья жена оказалась такой же недалёкой и жадной, как предыдущие две. Собрала вещички, обозвала «алкоголиком» и съехала. Нашла алкоголика. Да, он после работы мог «уговорить» бутылочку беленькой, но ведь не больше. Работа каторжная, нужно стресс снимать.
Тяжёлая коробка била сзади по спине, и Виктор Петрович в сердцах выругался:
«Сами ничего из себя не представляют, а туда же – оскорблять!»
Первая обзывала солдафоном. Вторая – неудачником. А третья вообще окрестила алкашом. И у всех на уме только деньги. А он что? Баклуши бьёт? Вкалывает с утра до вечера. И ведь ушла, подлая, в такой ответственный момент, когда он ипотеку взял. Мечтал собственное уютное гнёздышко завести. Не для себя ведь старался. Хотел, чтобы они утром просыпались не в унылой комнатухе, где на потолке трещина в виде ухмыляющейся морды Бабы-Яги, а в солидной двушечке в элитной новостройке. Предательница!
Он ехал по аллее и вдруг заметил на ближайшей скамейке девочку. «Лет десять», – определил Севрюгин. Время позднее, сидит одна. Конечно, район у них относительно спокойный, но всё одно – непорядок.
Остановился, скинул наземь ядовитого цвета котомку с яркой надписью «Обжорка» и кивнул ребёнку:
– Ты чего здесь одна?
Девочка повернула к нему личико, и Виктор Петрович увидел слёзы на глазах.
– Мне страшно!
Севрюгин присел рядом, вспоминая, что ещё совсем недавно он был не жалким разносчиком жрачки, а школьным учителем. Приготовился провести с девочкой педагогическую беседу, как вдруг она затараторила:
– Мой брат Мишка пропал! Отправился в Древний Рим и пропал!
Виктор нахмурился:
– «Древний Рим» – это клуб новый на соседней улице?
– Нет! Настоящий Рим! Времён Цезаря!
Севрюгин крякнул от неожиданности, потрогал лоб ребёнка. Вроде не горячий, тогда откуда этот бред?
– Значит, твой брат отправился в первый век до нашей эры? – участливым голосом заговорил он, стараясь не смутить ребёнка недоверием. – И как же он туда добрался? Наверное, обнаружил временной портал?
– Да, портал! Его дедушка сделал.
– А дедушка у нас волшебник?
– Учёный.
– Это дедушка тебе сказал, что учёный?
– Это все знают. Он профессор! Портал – его изобретение. Только он недоделанный. Дедушка сказал, что ещё месяц надо работать. А Мишка не захотел ждать. Надел кольцо и пропал. Его уже три дня нет!
– Какое кольцо?
– Вот такое! – девочка показала колечко, похожее на обручальное, но из какого-то серого металла.
– Так чего дедушка не пойдёт за Мишкой и не вернёт домой?
– Дедушка в больнице. Ему операцию сделали. Я сама хотела, но мне страшно! Эти римляне настоящие изверги, они всех чужаков на крестах распинают. И Мишку, наверное, уже распяли! – девочка зарыдала в голос и уткнулась белобрысой головкой в подмышку Виктору Петровичу.
«Как всё некстати, – подумал Севрюгин, – остался последний заказ. Какой-то крендель купил аж тридцать банок свиной тушёнки, свиноед хренов! Но ребёнка нужно непременно отвести домой».
– Как тебя зовут?
– Анечка.
– Слушай, Анечка. Никаких порталов не бывает, это сказки. Твой брат просто ушёл. Надо в полицию сообщить. Три дня прошло – они отреагируют. – Вот смотри, – Виктор взял кольцо и надел себе на палец. – Видишь, ничего не про…
Вспышка, а затем тьма. Было ощущение, что неизвестный хулиган накинул ему на голову мешок.
* * *
Виктор Петрович проснулся оттого, что ему на лицо упало что-то тёплое, мягкое и… откровенно зловонное. Он инстинктивно отшвырнул предмет прочь, услышав недовольное блеяние. Открыв глаза, увидел не привычный потолок своей хрущёвки с трещиной в форме зловредной старухи из сказок, а низкое закопчённое перекрытие из грубых балок. Воздух был густым, как борщ после застолья, и состоял из дыма, запаха жареной рыбы, пота, мочи, чего-то сладковато-гнилостного и щекочущих нос ноток скотного двора.
«Блин… опять соседи снизу экспериментируют с шашлыком из чего-то запрещённого? – подумал Виктор Петрович, пытаясь приподняться. – Скока сейчас времени?» – Его рука вместо смартфона на тумбочке уткнулась во что-то влажное и холодное. Он отдёрнул её и увидел, что лежит не на своём привычном диване, а на соломенной подстилке посреди грязного земляного пола. Огляделся и вскрикнул от ужаса, потому что увидел рядом с собой морду чёрта. Отвратительно серую, мохнатую, с загнутыми рогами. Чёрт равнодушно смотрел на человека и неторопливо что-то пережёвывал.
Секунду спустя пришло понимание, что видит перед собой козу. Ту самую, чей «подарок» он только что с себя скинул.
– Ни фига себе, – пробормотал Севрюгин. – Уже коз в городских квартирах держат. Ну не уроды?
Виктор Петрович осмотрелся. Помещение напоминало гараж, переделанный под сарай, с земляным полом, глиняными стенами и единственной дверью, ведущей на улицу, откуда доносился гвалт, сравнимый разве что с московской пробкой на Садовом кольце в час пик. Только вместо клаксонов – ослиные крики, вместо ругани – незнакомая, но явно не менее эмоциональная речь.
«Ладно, – мысленно скомандовал себе Виктор Петрович, бывший сержант спецназа, несостоявшийся школьный учитель, а ныне курьер-разносчик сети магазинов „Обжорка“. – Ситуация нетипичная. Шаг первый: понять, где я. Шаг второй: найти чего пожрать и выпить».
Он встал, с трудом расправляя затёкшие конечности. На нём были те же потёртые джинсы, футболка с надписью «Я не ленивый, я в режиме энергосбережения» и любимые кроссовки, уже порядком истрёпанные жизнью и асфальтом. Последнее, что он помнил – вёз свиную тушёнку клиенту и встретил плачущую девочку. Она что-то говорила про портал, кольцо… На безымянном пальце обнаружилось то самое кольцо. Серое и какое-то шершавое. «Бред!»
Он осторожно высунул голову в дверь. И обомлел.
Узкая улочка, вымощенная крупными булыжниками (явно не по ГОСТу, подумал он машинально), кишела людьми. Мужчины в просторных туниках до колен, некоторые – с пурпурными полосами, женщины в длинных столах и паллах, «Стоп! Откуда ему известны эти слова?», детишки в мини-копиях взрослой одежды. Повсюду лотки: с рыбой, мясом, овощами, странными лепёшками, глиняной посудой. Воздух дрожал от криков торговцев, споров, смеха и всепроникающего гула голосов. И запах… Запах был концентрированным, как спиртовая настойка истории: человеческий пот, жареное сало, специи, вино, конский навоз и подозрительно знакомый аромат общественного туалета, который явно где-то рядом.
«Цирк какой-то, – подумал Виктор Петрович. – Или съёмки сериала. Причём, низкобюджетного».
Его внимание привлекла группа молодых людей в туниках и тогах, с явным боевым настроем. Они что-то горячо обсуждали, жестикулируя в сторону здоровенного мужика в шлеме и кольчуге, стоявшего у входа в какое-то более приличное здание с колоннами. Мужик выглядел как эталон римского легионера из учебника истории, который Виктору Петровичу за последние два года надоел до блевоты. Не удивительно, директор школы, отложив в сторону его диплом об окончании педагогического техникума, коротко поэкзаменовал Севрюгина по истории и вынес вердикт: «Извини, дорогой. Пока ограничимся пятым классом. Чуть подучишься – дам шестой». Правда, до «шестого» дело так и не дошло. Ипотека. Со школой пришлось распрощаться.
Тем временем молодые люди узрели Севрюгина и отреагировали весьма бурно.
– Лентул! – крикнул один из парней, указывая на Виктора Петровича. – Смотри! Новый раб Тита? Или варвар-гистрион? В штанах! И в такой обуви! Ха! Я сейчас лопну от смеха!
Все обернулись. Десяток пар глаз уставились на его джинсы и кроссовки, как на что-то невиданное и очень забавное. Виктор Петрович почувствовал себя экспонатом на выставке «Антропология: Человек Нелепый».
Нужно было что-то отвечать.
– Слушайте, пацаны, – начал он на своём родном, великом и могучем, пытаясь придать голосу дружелюбно-небрежные нотки. – Я, в общем, не местный. Заблудился. Может, подскажете, где тут… э-э-э… метро ближайшее? Или аптека? Голова трещит, как Колизей после землетрясения.
Его речь вызвала взрыв хохота. Парни покатывались, тыча пальцами в его кроссовки.
– Слышал, Марк? «Метро»! «Аптека»! – захлёбывался от смеха тот, которого назвали Лентулом. – Это же надо, какой дурак! Наверное, галл. У них там в голове – как в ихнем вине: бродит и мутно!
Легионер у здания с колоннами нахмурился и быстро зашагал в сторону Севрюгина.
– Ты! В странных браках! – прогремел он на ломаном, но понятном языке, который Виктор Петрович с удивлением идентифицировал как латынь. Откуда он её знал? Из прошлой учёбы в техникуме? Или это был стандартный бонус для попаданцев, как бесплатная бутылка воды в отеле? – Господин Габиний хочет говорить с тобой! И интересуется, почему пахнет варваром и… козлом? – воин указал на дом с колоннами. На ступенях стоял какой-то низкорослый жирный ушастый хмырь, завёрнутый в банную простыню. Физиономия у хмыря была надменной, узкие губы брезгливо сжаты.
«Браки? – мысленно перевёл Виктор Петрович. – А, штаны! Ну да, брака… бракодел… логично». Он посмотрел на легионера, затем на хохочущих парней, на козу, высунувшую голову из сарая с философским равнодушием, на грязь под ногами и на небо, где светило ослепительное, непривычно яркое для Москвы солнце.
«Эх, – подумал он с горьковатой иронией. – Ипотека. Пробки. Сосед с перфоратором в выходные. Казалось бы, чего уж хуже? Ан нет, Виктор Петрович. Хуже – это когда ты не просто в глубокой… браке, а в Древнем Риме. Без страховки. Без загранпаспорта. И с единственным порталом на пальце, который ни фига не действует. Эх, девочка Анечка, почему я не поверил тебе?!»
Он вздохнул. Глубоко. Пахнуло историей. И козлом.
– Ладно, – пробормотал он себе под нос. – Раз уж попал… попал сюда. Надо выкручиваться. Главное – не тупить. И попробовать не умереть в первый же день от дизентерии, удара гладиуса или смеха этой школоты в тогах. Хотя последнее, кажется, самое вероятное.
И, поправив футболку с философским слоганом, Виктор Петрович Севрюгин, курьер-попаданец, неуверенной походкой двинулся навстречу жирному ушастому мужику, римскому праву и полному отсутствию сантехники. Приключение началось. И пахло оно, мягко говоря, навозом.
Жирдяй в простыне, видимо, недовольный его неспешностью, топнул ногой и сделал нетерпеливый жест рукой.
«Главное, не вляпаться по-глупому, – размышлял Севрюгин. – Что я знаю про этот период? Да ничего толком. Два года преподавал историю в пятом классе, но зачем детишкам знать про римское право и быт этих латинян, будь они неладны. Вспоминай, Витя, вспоминай! От этого зависит твоя жизнь. Чего там в техникуме говорили? На рабе должен быть ошейник? Нет, сенат это отменил. Теперь рабы одеваются как свободные. Катон в своём труде „De agricultura“ указывает, что разумный хозяин выдаст рабу лишь одну тунику на год и плащ-сагум – раз в два года. Рабов не стригут, а у меня короткая причёска – уже хорошо. Римские граждане, чтобы подчеркнуть свой статус, поверх туники надевают тогу. Выпендрёжники хреновы!»
– Кто ты? – требовательно спросил жирдяй. Голос у него был тонкий и гнусавый.
«Евнух, что ли? – подумал Виктор Петрович. – Да нет, евнухи – это из другой оперы. Но до чего противный голос».
Он ударил себя кулаком в грудь и поклонился:
– Я путешественник. Приехал посмотреть на великий и прекрасный Рим.
– Перегрин?
– Да, господин.
– Твоё имя?
– Виктор.
– У тебя латинское имя? – удивлённо поднял бровь Габиний. – Откуда ты?
«Вот тут можно вляпаться. Ну, раз те молокососы признали во мне галла – значит, стоит придерживаться этой версии».
– Из Галлии, господин.
– Точнее!
«Блин, какие там были провинции при Цезаре? Что-то типа Аквитания, Кельтика, Альпийская галлия, нет, Цезальпинская!»
– Цезальпинская Галлия, господин.
Габиний кивнул, и Севрюгин облегчённо перевёл дух.
– По какой причине смущаешь граждан такой нелепой одеждой? – продолжал допрос жирдяй в простыне.
– Это образ, господин. Для увеселения публики. Не успел ещё переодеться.
– Для увеселения? – брезгливо поморщился римлянин. – Ты гистрион?
– Воистину так, господин. Гистрион, самый натуральный.
– Что представляете? Сатуры? Этрусские танцы?
– Всё, господин, и русские танцы, и немецкие. Ходим на руках, показываем фокусы!
– Фокусы? – оживился Габиний. – Покажи!
«Блин! Кто тебя за язык тянул, дурака?!»
Виктор Петрович замялся, выискивая возможность отказаться. Ощупал карманы и вдруг наткнулся на зажигалку. Обычную китайскую зажигалку из синего пластика.
Спрятал её в руке, чтобы скрыть от Габиния, сделал каменное непроницаемое лицо и замогильным голосом произнёс:
– Во имя Юпитера-громовержца, да возгорится огонь неугасимый в моей длани! Гори!
Щёлкнул колёсиком. Вспыхнул язычок пламени.
Жирдяй был впечатлён, даже не удержался от удивлённого возгласа. С уважением посмотрел на Севрюгина:
– Мне нравится твоё искусство, Виктор. Сколько гистрионов в твоей труппе?
– Нас семеро, – не моргнув глазом соврал Севрюгин.
– И они такие же искусные?
– Более чем.
– Жду вас всех сегодня после захода солнца у меня в триклинии. На трапезе будут важные гости. Надеюсь, ваше представление развлечёт их. Не подведи меня, Виктор. Награда будет щедрой.
– Будет сделано, господин! – ударил себя в грудь Севрюгин. – Непременно придём!
– Не придёте – умрёте, – широко улыбнулся Габиний. – Я не прощаю оскорблений. – Развернулся и пошёл вверх по лестнице. Простыня волочилась за ним по ступеням, как белый плащ короля.
– Нашёл клоуна, – тихо буркнул Петрович, – буржуй недорезанный, эксплуататор трудового народа.
«Однако его угроза – это не пустяк. Нужно валить из города. Первым делом сменить одежду на местные тряпки, вторым – обзавестись деньгами и пожрать чего-то, а то брюхо с голодухи подвело».
«А ведь вокруг самый натуральный рынок. Вон, как орут зазывалы. И не такая ты важная персона, господин Габиний, раз твой дом в таком непрестижном месте. Запаришься меня ловить, коротышка римская».
«Вспомнить, какие деньги сейчас в ходу. Вроде сестерции? И можно ли что-то продать? Джинсы, наверное, их не заинтересуют. Несколько российских монет – тоже. Эх, жаль, смартфон на тумбочке оставил. Сейчас бы произвёл фурор в этом античном муравейнике. Главное богатство – зажигалка. Придётся продать, и главное – не продешевить».
Он шёл вдоль нескончаемых рядов с едой, побрякушками, оружием. Остановился напротив чернявого толстяка с вороватыми глазками. Тот разложил на деревянном столе настоящее богатство: мечи с позолоченными рукоятями, кинжалы, чьи ножны украшали самоцветные камни, связки жемчужных бус, дорогую одежду из багряницы.
«Словно для принцепсов товар разложил. Вроде пурпур простым гражданам носить не дозволялось?»
Один из мечей отличался от других особенным великолепием. Прямо императорский клинок.
Севрюгин ткнул в него пальцем и спросил:
– Сколько за гладиус?
– Это не гладиус, варвар, – фыркнул торговец. – Паразониум. Его привёз из похода центурион легиона Помпея, Корнелий Фест. И раньше он принадлежал главному киликийскому пирату Зеникету. Чтобы его купить, оборванец, тебе не хватит и десяти жизней.
– Много болтаешь! – оборвал его Виктор Петрович. – Я спросил цену.
– Я уже год его продать не могу. Народ обнищал. Раньше просил пятьсот сестерциев, теперь согласен отдать и за двести.
– Всего-то! – с преувеличенным равнодушием откликнулся Севрюгин. – Мой «неугасимый огонь» стоит, как минимум раза в четыре дороже.
– Какой ещё огонь? – прищурился торговец.
– Вот этот, – Виктор вытащил из кармана зажигалку и крутанул колёсико.
Чернявый заворожённо уставился на огонёк:
– Что это? Волшебство?
– Никакого волшебства. Последняя разработка учёных из этого… как его? Из Карфагена!
– И он так постоянно горит?
– Если покрутить колёсико. Его мой вождь в дар императору собирается вручить. Я думаю – неплохой подарок для Юры Гая.
Торговец облизнул мгновенно пересохшие губы:
– Продай! Сто сестерциев дам!
– Ищи дурака. За эту вещицу я полбазара скупить смогу.
– Двести!
– Нет.
– Двести и всё, что пожелаешь из моих товаров!
– Даже не знаю. А как же подарок императору? Мой вождь разгневается. Я впаду в немилость.
– Я дам тебе больше, чем деньги, – зашептал чернявый. – Защиту! В Риме очень неспокойно. Много бандитов и убийц, а с моим знаком тебя никто не тронет. Возьми кольцо, надень на палец. Знак Абаля «Каракурта» – все знают!
«Ещё одно кольцо. Надеюсь, не очередной портал в преисподнюю».
Севрюгин принял кольцо, по виду золотое. С непонятной гравировкой, похожей на паука. «Вот, значит, как. А торгаш непростой. С преступным элементом дружбу водит. А если те у него на довольствии, то чего ему стоит кивнуть, и меня тихо прирежут, да и зажигалку бесплатно отберут. Ладно, не буду напрягать голову. Сейчас главное – денежков заработать».
Он со вздохом отдал китайский ширпотреб, примерил добротную коричневую тунику, скинул свои драные кроссовки, взамен надел высокие кожаные калиги.
Торгаш протянул кошелёк с монетами:
– Ровно пятьдесят денариев!
Севрюгин хотел возмутиться, но вовремя вспомнил, что денарий вроде повыше по номиналу сестерция будет. Пожелал чернявому удачной торговли и откланялся.
Мешочек был увесистый, грамм этак на триста. На рынке Виктор купил местный бутерброд с рыбой и кувшин какого-то сока. Кинул торговке денарий и с ухмылкой смотрел, как она возится, отсчитывая сдачу.
Монет было много. Откуда-то из глубин сознания всплывали названия: дупондии, ассы, семиссы, квадранты… Знал ли он раньше эти названия или это был попаданческий дар? «Плевать, – решил Севрюгин. – Похавать, выпить и рвать когти из Вечного города». Теперь он при деньгах. Можно нанять корабль и двинуть в какую-нибудь римскую провинцию, а там затеряться. Похоже, назад в будущее путь ему заказан.
Мешок с деньгами носить в руке было несподручно, и Виктор на том же рынке прикупил себе тряпочную сумку через плечо. Пока он отсчитывал деньги, силясь припомнить, сколько в дупондии ассов, его внимание привлёк шум за спиной.
Трое здоровенных амбалов грубо толкали паренька лет двадцати. Паренёк на вид был крепкий и мускулистый, но против трёх громил устоять не мог. Те откровенно издевались над ним, драли за уши, отвешивали подзатыльники.
Виктор собирался пройти мимо, не его дело. Но остановился, когда услышал, как один из громил громко сказал:
– Господин Лентул сказал не калечить тебя. Но если ты не угомонишься, мы с парнями сделаем из тебя сирийского мальчика. Отработаешь так, что неделю сидеть не сможешь.
Лентул… Так звали того молокососа, который громче всех смеялся над ним.
– Сейчас другие времена! – воскликнул паренёк. – Лентул поступил бесчестно. Раб – мой!
– Похоже, он не понял, – с преувеличенным сожалением заявил один из троицы и неожиданно ударил паренька в живот. Тот согнулся пополам. В следующий миг другой громила врезал ему кулаком по голове. Паренёк упал. Негодяи принялись пинать его ногами.
Вокруг шумел рынок, кричали зазывалы, кудахтали куры, ревели ослы – на экзекуцию никто не обращал внимания.
«Ну и порядки. А где же, мать вашу, полиция?»
Окровавленный паренёк распластался в пыли. Пытался подняться, но здоровяк наступил ему на спину ногой:
– Какой он грязный. Надо помыть неряху, – он приподнял свою тунику с явным намерением помочиться на несчастного.
Для Виктора Петровича это было уже слишком.
– Эй, уроды! – крикнул он. – Пошли прочь!
Все трое одновременно обернулись.
– Кто это? – спросил один.
– Какой-то неместный дурак, – ответил другой. – Иначе молчал бы.
Севрюгин, не спеша, подошёл к здоровякам.
– Не терпится подраться? Так я обеспечу вам инвалидность. Пошли прочь!
– Какой грозный, – усмехнулся один из громил. – А ты знаешь, кто мы? Мы служим дому Тарквиния.
– Да хоть гавнилия. Мне пофиг.
Такое неуважение к известной патрицианской фамилии вызвало мгновенную ярость у троицы. Они синхронно бросились на Виктора. Вот только незадачливые слуги Лентула раньше не встречались с бойцами российского спецназа.
«Главное, не покалечь кретинов, – скомандовал себе Петрович. – Мягонько. Нижняя челюсть. Кадык. Грудь».
Один из драчунов лежал в нокауте, блаженно закатив глаза и пуская слюни, другой сидел на коленях, кашлял и блевал. Последний никак не мог восстановить дыхание, напоминая рыбу, вытащенную на берег. К нему и обратился Севрюгин, похлопав по широкой спине:
– Плохо тренируетесь, парни. Зажирели на казённых харчах. Если ваш Лентул хорошо будет платить – так и быть, потренирую его бойцов. Меня зовут Виктор Петра Севрюг. А теперь пошли вон!
Двое громил поднялись и, охая, побрели прочь.
– Стоять! – прикрикнул на них Севрюгин. – Своего дружка заберите!
Паренёк застонал и перевернулся, уставился на спасителя:
– Спасибо…
– Не за что, – отмахнулся Виктор Петрович. – Терпеть не могу отморозков.
Он быстро осмотрел избитого, привычно ощупал тело:
– Ничего серьёзного нет. Просто ушибы. До свадьбы заживёт!
– Я женат.
– Да. Я тоже… был. Целых три раза.
– Меня зовут Луций Сергий Туллий.
– А меня…
– Я слышал. Виктор Петра Севрюг.
– Надо же, запомнил. Слышь, Серёга, кровь бы тебе смыть. Где умыться можно? Давай до дома доведу?
– Не хочу расстраивать жену. Здесь рядом новые термы – дар городу эквинта Корнелия Квинтуса. Вход бесплатный.
– Не, это нам не подходит. Представляю, какой там гадюшник. Нам бы нормальную баньку, чтобы и сенаторы не побрезговали.