Вот это я попал… Сборник рассказов

– Через квартал термы Варена, но там дорого…

– Пусть это тебя не смущает. Я нынче при бабках! – Виктор потряс сумкой, послышался звон монет.

Вдвоём они неспешно двинулись с рынка. Зеваки глядели им вслед и перешёптывались.

– Ты победил трёх сателлитов Лентула, а туда слабаков не берут! – восхищался Луций. – Никогда не видел такого сильного бойца. Но ведь ты не легионер…

– А как ты определил?

– У тебя нет мозоли под подбородком.

– Ничего себе! – хмыкнул Севрюгин. – Интересное наблюдение.

– Может, ты гладиатор?

– Бог миловал. Я просто русский солдат из элитного подразделения.

Луций явно ничего не понял, но переспрашивать не стал.

* * *

– А это библиотека, – показал Луций на просторный зал, ярко освещённый лампами с маслом.

– Мы мыться пришли или книжки читать? – недовольно буркнул Виктор. Размеры бани поразили его. По его мнению, хватило бы парилки и бассейна. Нет, эти извращенцы устроили настоящий развлекательный комплекс. Впрочем, массажная комната с симпатичными девочками пришлась ему по душе. Тем более, девочки явно намекали на свою доступность.

Была и прекрасно действующая канализация, и проточная вода в бассейне. И даже парилка, напоминающая сауну. Потом прилежные рабы тёрли им спины мочалками, они нежились в огромной ванне с белоснежной пеной. После чего с удовольствием поплескались в бассейне с прохладной водой. А в заключение юные банщицы умастили их благовониями.

– Живут же буржуи! – радостно воскликнул Виктор Петрович. – Я бы из этой термы всю жизнь не вылезал. Представляю, как вкалывают бедные рабы, чтобы обеспечить функционирование этой громадины.

– Рабы нынче дороги, – вздохнул Луций, когда они после омовения возлежали на перинах, набитых лебяжьим пухом.

– А потому что вы в корень оборзели! Самим надо работать. Труд облагораживает. Привыкли на рабах в рай въезжать.

– А разве у вас в Галлии нет рабов?

– Нет! – отрезал Севрюгин, но тут же поправился: – Если и есть, то немного.

Потом они молчали, и каждый думал о своём. Виктор вспомнил задолженность по ипотеке, потерю велосипеда и короба с тушёнкой, недовольную мордашку супруги, ехидную усмешку тёщи, и громко рассмеялся:

– Да пошли вы! Замучитесь пыль глотать, вылавливая меня на просторах Древнего Рима!

– Ты чего? – удивился Луций.

– Да ничего. Родину вспомнил. А скажи, Серёга, чего на тебя этот Лентул наехал? Я так понимаю, он патриций, а ты типа пролетарий. Какие у вас тёрки?

– Из-за раба, – печально вздохнул Луций.

– Из-за какого раба?

– Из-за мальчишки. Я нашёл потерявшегося раба. Хотел отвести хозяину и получить вознаграждение. Но выяснилось, что раба никто не терял. Тогда я решил записать его на себя. Мальчик крепкий, смышлёный. Помогал бы жене в лавке. Но об этом узнал Лентул и заявил, что раб принадлежит ему.

– Постой! – встрепенулся Севрюгин. – А как он выглядел и как зовут?

– Лет десяти, лицо эллина, волосы светлые, курчавые, зовут Михаил.

– Блин! – взвыл Виктор. – Мишка нашёлся!

– Ты его знаешь?

– Конечно! Это мой земляк! Сегодня же выкуплю его у Лентула!

– Ты избил его людей. Лентул очень злопамятный. Сын могущественного сенатора. И ты сказал, что обманул Габиния. Этот не лучше. Тебе надо бежать, Виктор Севрюг.

– Само собой. До захода солнца ещё далеко. Но такое событие нужно отметить! Айда в хороший кабак! Выпьем, поедим жаркого!

– Накормить могут и здесь. Ты так щедро отсыпал денариев, что распорядитель выполнит любое твоё желание.

– Не хочу! Видел я местную кухню, одни овощи и фрукты. А я хочу жареного мяса! Чтобы на углях да с маринадом! Пошли отсюда!

* * *

Столы ломились от яств, подавальщики торопились выставить перед богатыми клиентами новую партию деликатесов.

– А это чего? – удивлялся Виктор. – Соловьиные языки в грибной заливке? Ничего себе! Вот вы, ребята, жируете. Ставь сюда рядом с хоботом слона! А устриц унеси – переперчённые!

К большому разочарованию Севрюгина, крепких алкогольных напитков в заведении не было. Зато имелся обширный выбор вина и медовух.

Виктор попробовал с десяток видов, но оказалось, что не продегустировал и трети.

– Сафлоровое не хочу! Давай из изюма и вон то, синего цвета!

Вино было слабенькое, но количество приумножило градус. Севрюгин изрядно захмелел, то громко смеялся, то угрюмо бурчал что-то про человеческую неблагодарность и женскую меркантильность.

Уперев тяжёлый взгляд в приятеля, проникновенно посвящал его в историю своей жизни:

– Начинал я в спецвзводе ВВ МВД. Служба непыльная, по плацу не маршировали, как другие. Целыми днями рукопашкой занимались да кошмарили солдатиков, попавших на губу. Дома меня никто не ждал, родители погибли в авиакатастрофе. Вот я и остался на сверхсрочную. А там и в спецназ позвали. А спецназ – это знаешь, что такое?

Осоловевший Луций смотрел на Виктора влюблёнными глазами и глупо улыбался.

– То-то, не знаешь. Спецназ – это такая штука, что если кто-то где у нас порой… мы сразу туда. Вот меня судьба в Таджикистан и закинула. Там этих полевых командиров расплодилось, что мышей без кота.

– Таджикистан – это в Африке?

– Ещё дальше. У дьявола на рогах. Я там два года провоевал. А потом словил пулю под левый сосок.

– Стрелу?

– Ага, её, только свинцовую. И трындец. Списали из элиты. У вас, говорят, ЭКГ плохое. Ну, я обиделся и уволился. А жить надо. Вспомнил про свой педагогический диплом. Пошёл в учителя, детишек учить.

– Из преторианской гвардии в тривиальную школу? – поразился Луций.

– Именно.

Неожиданно шум вокруг них стих. Все посетители разом замолчали, когда в помещение вошли десяток крепких мужчин. Среди них была троица, что уже испытала на себе севрюгинское мастерство рукопашного боя.

Один из громил, чей подбородок украшал багровый синяк, ткнул пальцем в Виктора и громко сказал:

– Ты! Сейчас встанешь и пойдёшь с нами!

– Ага, – недобро прищурился Севрюгин. – Только разбег возьму. Как ты, малыш? Мордочка не болит?

– Взять его! – скомандовал детина.

И началось…

Убивать было нельзя. Но внутренний контроль под влиянием винных паров дал слабину. Треснула чья-то челюсть, у кого-то обнаружилась патологическая подвижность в локтевом суставе, а кто-то охромел сразу на обе ноги.

Когда Петрович достал очередного противника ударом пятки в лоб, раздался чей-то зычный голос:

– Прекратить!

Нападавшие сразу угомонились.

– Вон! – приказал тот же голос.

Уйти сумели не все. Трое лежали на полу без сознания. Двое копошились в фонтане, пугая разноцветных рыбок. Один послушно полз к двери, волоча за собой ноги. Перешагнув через него, в триклиний вошёл Лентул:

– Браво, варвар! Я думал, мой ликтор ошибся, превознося твои боевые качества. Хотел лично убедиться.

– Убедился? – исподлобья глянул на него Севрюгин, потирая сбитые костяшки пальцев.

– Да. Ты мне подходишь. Но ты совершил ошибку. Мы могли договориться.

– А сейчас что?

– Сейчас поздно. – Он сделал жест рукой, и в помещение вошли шестеро стражников.

– Действуй, декурион! – распорядился Лентул.

Солдат, чей шлем украшал гребень из чёрных страусовых перьев, повернулся к нему:

– А второй?

– Второй просто дурак. Он мне не нужен.

Декурион кивнул и обратился к Виктору Петровичу:

– Варвар из Галлии, именующий себя Виктор Петра Севрюг, ты арестован за оскорбление Императора и Сената, за произведённые беспорядки в городе и за нанесение побоев свободным гражданам Рима.

– И мечеть тоже я?! – не удержался Севрюгин. – Сержант! Это грубая клевета! Этот молокосос просто враль!

– Вот видишь? – усмехнулся Лентул. – Какие ещё нужны доказательства?

* * *

Что такое хвалёная римская демократия, Виктор Петрович убедился на собственной шкуре. Как выяснилось, никаких прав он не имеет, потому что не является гражданином Рима. А с чужаками, совершившими преступления, особо не церемонились. Пятеро сонных мужиков, завёрнутых в белые простыни, зевая, заслушали перечень злостных преступлений наглого варвара и быстренько записали его в рабы Флавия Гая Лентула Тарквиния.

Дом его хозяина был помпезный, с высоченными колоннами из голубого мрамора. У входа на железной цепи стоял голый негр. Увидев Севрюгина, раб грозно зарычал.

– Фу! Абдул! – прикрикнул на него Лентул. – Глупый пёс! Это наш добрый друг из Галлии. Понюхай его и больше не рычи.

– Меня ты тоже так закуёшь? – спросил Виктор.

– Ну что ты? Ты на привилегированном положении. Даже запирать не будут. Можешь свободно ходить в город, посещать термы, кушать, любить женщин. Ты же не настолько глуп, чтобы пытаться сбежать? Поймают и заклеймят.

– Но ведь я могу выкупить себя. Я богат!

– Не смеши. Ты нищий бесправный раб.

– У меня была сумка с деньгами!

– Сумка? Не видел никакой сумки. Или ты обвиняешь меня в воровстве? Смотри, даже твои кольца не взяли. Одно дрянное, где-то уже подобное видел… А вот перстень – чистое золото, увесистый. Откуда?

– Подарок папы.

– Скажу больше. Ты мне должен, Виктор Севрюг. Ты ведь слышал обвинения почётного гражданина Рима, эквита Габиния? Ты причинил ему ущерб в размере трёхсот сестерциев.

– Ложь!

– Ложь – не ложь, а мне пришлось погасить твой долг. Будешь учить моих сателлитов, пока не расплатишься. Человек ты умелый, думаю, лет за пять управишься. Обещаю, сразу дам вольную. Видишь, я честен и откровенен с тобой. Я сразу понял, что из-под палки работать не будешь. А за свободу постараешься на совесть.

Они обходили владения Лентулла и беседовали как приятели.

– У меня даже имеется маленькая гладиаторская школа. – хвастался рабовладелец. – Пойдём, покажу. Есть отличный учитель по подготовке велитов. Ты, кстати, владеешь коротким копьём?

– Нет. Ножом могу.

– Ножом? Это отлично. Подумаем над этим. А вот гордость дома Тарквиниев – сад. Уверен, таких экзотических цветов и плодов ты ещё не видел. Айва, гранат, инжир, дамасская слива… Здесь очень хитрая система полива. Вода поступает по трубам, это изобретение мудрецов Рима. Ты, конечно, о таком не слышал.

– Что же, мы в Галлии водопровода не знаем? – усмехнулся Виктор.

Лентул крякнул и выпучил глаза.

В этот момент из приземистой каменной пристройки вышел мальчик лет десяти, худой и бледный, волосы слиплись от грязи. Сзади на серой тунике бурели засохшие пятна крови. Он, сгибаясь от тяжести, нёс большое медное блюдо, наполненное водой. Подойдя к какому-то пышному кусту с жёлтыми цветами, принялся медленно поливать.

Лентул тут же забыл о Севрюгине и гневно заорал:

– Ты что творишь, дурак?! Тебе сказано – лить под корень! Куда на листья?!

От крика хозяина маленький раб вздрогнул и выронил блюдо.

– Ах ты, гадёныш! – побагровел Тарквиний. – Сейчас убью!

Он двинулся на ребёнка, сжав кулаки, но Виктор Петрович ухватил его за рукав туники:

– Не стоит.

– Чего не стоит?! Он помял стебли. А ты знаешь, сколько стоит этот цветок?!

Не обращая на него внимания, Севрюгин подошёл к мальчику, опустился на корточки:

– Здравствуй, Миша. Не бойся меня.

Ребёнок смотрел на него широко открытыми испуганными глазами, губы дрожали.

– Не бойся, – повторил Севрюгин. – Я дяди Витя из Москвы.

Мальчик всхлипнул и стремительно прижался к нему. А он осторожно гладил его по спине и приговаривал:

– Всё хорошо. Теперь всё будет хорошо.

– Из какой Москвы? Где это? – спросил подошедший Лентул.

– В Галлии, – усмехнулся Виктор. – Маленький такой городок с золотыми куполами.

– Ты знаешь моего раба? Вы земляки?

– Именно так. – Виктор Петрович выпрямился и твёрдо посмотрел в глаза рабовладельцу: – У меня есть одно условие, Флавий Гай Лентул Тарквиний. Этот мальчик теперь будет при мне. Даже спать в моей комнате. Никто отныне его пальцем не тронет.

Лентул надул щёки, собираясь возразить, но Севрюгин возвысил голос:

– Это будет твой лучший боец! Я обучу его воинскому искусству, и, клянусь Юпитером, равного в Риме ему не будет!

Лентул выдохнул, покачал головой и рассмеялся:

– Звучит убедительно. Этот сопляк твой!

Так для Севрюгина началась новая жизнь в Вечном городе. Домочадцы сенаторского дома уважали его, рабы любили, торговцы на рынке благодушно подмигивали, продажные дамы кокетливо махали ручками. И лишь почётный гражданин Рима, эквит Габиний, не скрывал злобы. Когда мимо Виктора проносили паланкин с этим жирным ушастым патрицием, Виктор кожей ощущал флюиды ненависти.

Он прилежно тренировал сателлитов хозяина и даже стал получать удовольствие от работы, когда парни добивались ощутимых успехов. Его наполняла гордость и чувство выполненного долга. Зачем Лентулу нужны два десятка профессиональных рукопашников, его мало волновало. Может, школу открыть с подготовленными инструкторами, а может, государственный переворот совершить? В политику Виктор не лез. Не его дело. Раз в неделю он брал с собой Мишку, и они встречались с Луцием. Шли в термы и триклинии. На это Лентул щедро выделял пяток сестерциев.

Единственно, что расстраивало новоявленного попаданца, так это Мишкина грусть по маме, сестрёнке и дедушке. Он часто плакал, а во сне просил у них прощения. «Ничего, – говорил про себя Виктор. – Это болит русская душа. Не можем мы забыть белые берёзки, отчий дом и перезвон православных колоколов. Пройдёт, Миша. Ты маленький. Маленьким легче забыть».

Прошёл месяц. Был выходной, и Севрюгин уже цеплял к поясу кошель, когда появился хозяин и объявил, что выход в город отменяется. Приезжает важный покупатель из Македонии за гладиаторами.

– Он будет брать два десятка моих велитов. Но я хочу продолжить сотрудничество. Пусть посмотрит на твоё умение. Сделай так, чтобы он возжелал покупать у меня бойцов!

Македонянину было за шестьдесят. Худой, поджарый, с пронзительными серыми глазами. Показательное выступление Севрюгина ему понравилось, он даже аплодировал, а в конце представления попросил Лентула дать ему возможность поговорить с таким одарённым бойцом с глазу на глаз. Тарквиний только пожал плечами: как пожелаешь.

Старикашка подхватил Виктора под руку и повёл по гранитной дорожке. По пути он что-то щебетал, восхищался воинским искусством, предлагал потренировать его бойцов за хорошую плату.

Севрюгин слушал вполуха, кивал, ссылался на хозяина и вдруг замер, когда грек сказал ему на чистом русском языке:

– Не стосковался по Москве, Витя?

Он ошарашенно выпучил глаза, а македонянин тихо проговорил:

– Не надо так реагировать. Улыбайся, парень, улыбайся.

Севрюгин растянул губы в улыбке, а дед, как бы невзначай, погладил себя правой рукой по ухоженной бородке. На безымянном пальце тускло блеснуло серое кольцо.

Виктор Петрович проглотил застрявший в горле ком и спросил:

– Когда?

– Сегодня ночью буду ждать вас с Мишей на улице Сапожников на Эсквилине. Это возле храма Матери-Земли.

– Я знаю, где это.

– Отлично! – громко воскликнул лже-македонянин. – Уверен, твой хозяин пойдёт мне на уступки!

Потом он вернулся к Лентулу и что-то долго внушал ему.

Когда гость уехал, Тарквиний, смеясь, подошёл к Виктору:

– Хитрый грек, хотел купить тебя. Предлагал огромные деньги. Даже не буду пугать тебя суммой, а то возгордишься.

– Да я не гордый, – вздохнул Севрюгин. – Устал. Хотел помыться – не вышло.

– Завтра помоешься.

«Завтра я буду мыться в своей ванне, – подумал Петрович. – Если Меркурий, хитрюга, поможет. Или же буду кормить червей, если не поможет».

* * *

Они быстро шли по тёмным извилистым улочкам. Чем дальше углублялись, тем становилось темнее. Факелов встречалось всё меньше.

– Это бандитский район, – сказал Виктор. – Сюда по ночам никто не суётся. Только стража. Если нас засекут стражники – что будет?

– Ничего, – ответил дед. – У меня есть пропуск.

– Как-то всё сложно с вашим порталом. Попасть легко, а выйти – целая проблема.

– Я не мог установить портал в людном месте. Потому он на берегу реки, замаскирован. А вляпаться в дерьмо всегда проще простого. Кто в здравом уме сунется в такое опасное место, как имперский Рим, без тщательной подготовки? Я два года потратил на изучение этого периода. Но до сих пор не знаю и десятой части. Тот же Лентул мог легко разгадать во мне шпиона. Я был не готов к переходу. Бегство Миши заставило меня действовать в спешке.

Мишка, услышав, что говорят о нём, всхлипнул и заканючил:

– Дедушка, прости меня, пожалуйста. Я не хотел. Думал, надену колечко, посмотрю и обратно.

– Не думал он, – буркнул дед. – Ладно, проехали. Нам ещё километр топать, и дойдём.

– Уже дошли, – сплюнул Севрюгин и остановился. – Похоже, Лентул разгадал вас, уважаемый. Нас встречают.

Путь им перегородила толпа мужчин самого разбойничьего вида. И самое неприятное, в руках они сжимали мечи и ножи.

– Быстрее назад! – вскричал профессор.

Однако пути назад не было. Ещё с десяток бандитов отрезали им путь к отступлению.

– Обложили, – вздохнул Виктор. – С двумя десятками мне точно не справиться.

– Обидно, – вздохнул лже-македонянин. – Первый мой переход, и такой неудачный…

Тем временем из толпы головорезов вышел бородатый одноглазый тип и заорал:

– Варвар из Галлии, именуемый Виктор Петра Севрюг! Аттиус Вир Габиний передаёт тебе привет и объявляет «царём Сатурналий»!

– Ха-ха! – рассмеялся Севрюгин. – Так вот кто решил отдать меня в жертву Сатурну! Думал, Лентул послал за мной своих ребят, а это мой заклятый друг Габиний нанял местных бандосов выпустить мне кишки! И чего этот жирный крыс так вызверился на меня?!

– Какая разница, кто тебя заказал?! – раздражённо зашептал профессор. – У меня есть деньги! Много! Надо предложить им!

– Это успеется, – с усмешкой ответил Виктор. – Сначала кое-что проверю. Вдруг – сработает!

Он сделал шаг вперёд и обратился к одноглазому:

– Ты главный? Обзовись!

Бандит криво усмехнулся:

– Я Тит «Сколопендра». Зачем тебе моё имя, мертвец?

«Да у этих мокрушников только пауки в чести».

– Потому что у меня тоже есть для тебя привет. Я, Виктор Севрюг, передаю тебе привет, Тит «Сколопендра», от Абаля «Каракурта», и в доказательство предъявляю это! – он поднял руку вверх и продемонстрировал перстень, подаренный торговцем на рынке. – Поднеси факел поближе и посмотри на знак!

Одноглазый почесал бороду, кивнул дружкам, и они толпой двинулись к Виктору.

Подошли. Замерли. Похоже, узнали.

На их лицах появилась растерянность. Кто-то не выдержал:

– Это точно печать «Каракурта»!

– Откуда он у тебя? – спросил одноглазый.

– Абаль – мой друг! – стукнул кулаком себя в грудь Севрюгин. – Отдал мне его и сказал, что никто не посмеет тронуть меня в Вечном городе, а даже напротив – окажет содействие.

– Мы взяли деньги, – печально вздохнул предводитель бандитов.

– Это не страшно, – заверил его Петрович. – Возвращать не придётся. Скажите Габинию, что зарезали меня, как свинью, и кинули в реку. Я навсегда покидаю Рим.

– Что мы можем для тебя сделать, друг Абаля?

– Сопроводите нас до места, которое укажет этот господин, – Севрюгин показал на профессора.

Вот и портал, а значит, конец приключениям. Виктор Петрович оглянулся на тёмный, мрачный город. Вздохнул и проговорил:

– Прощай, Древний Рим. Не поминай лихом. Было прикольно…

* * *

Виктор Петрович сидел на своём диване в семейных трусах и задумчиво откручивал пробку на водочной бутылке. «Как странно, – рассуждал он. – Вроде было, а вроде – нет. Похоже на бредовый сон после перепоя. Значит, надо опохмелиться». Не спеша налил полстакана и прислушался. Из радиоприёмника на кухне доносилась задорная песенка:

– А что бы выбрал ты? – повторил Севрюгин. Залпом выпил водку и поставил стакан на тумбочку, прямо на ворох корреспонденции: счёт за электричество, счёт за воду, просрочка платежа по ипотеке, повестка в суд и эмоциональное письмо от любимой супруги, где она, не стесняясь в выражениях, подробно рассказывала, как он на протяжении нескольких лет старательно ломал ей жизнь и, наконец, вынудил подать на развод.

За дверью пьяные соседи громогласно выясняли отношения, за окном у кого-то сработала автосигнализация. И вдруг прямо над головой оглушительно задолбил перфоратор.

Севрюгин посмотрел вверх и понял, что трещина на потолке больше не напоминает ему противную рожицу Бабы-Яги.

«А ведь это вылитый Аттиус Габиний!»

Виктор Петрович захохотал и воскликнул:

– Вот это я попал!

ПРИМЕЧАНИЯ:

Гистрион – бродячий актёр.

Перегрины (peregrini) – свободнорождённые категории граждан, не принадлежавшие к римскому или латинскому гражданству, но находившиеся в подданстве Римского государства.

Триклинии:

1. Специальное помещение, где проходили пиры зажиточных римлян.

2. Пиршественные ложи.

3. Заведения общепита, типа таверн.

Сателлиты – телохранители у богатых римлян.

Ликтор – должностное лицо, член личной почётной охраны римских сановников.

Велит (veles, множество – velites) – гладиатор, вооружённый дротиками (hastae velitares). Гладиаторы-велиты использовали вооружение и тактику древнеримских лёгких пехотинцев-велитов, по аналогии с которыми и были названы.

«Царь Сатурналий» – им становился главный преступник, которого приносили в жертву богу Сатурну на празднике Сатурналии.

P.S.

Господ заклёпочников прошу не рассматривать этот текст как монографию по бытописанию Древнего Рима, это всего лишь байка для развлечения со всей прилагающийся атрибутикой: ляпами, несуразностями и анахронизмами.

Татьяна Осипова ПРАВО ПО КРОВИ

Иллюстрация Татьяны Осиповой

Выбралась из подземки. Станция «Спортивная». И я спортивная, улыбаюсь, пытаясь не раскиснуть. Под ногами потоки воды. Иду и злюсь: на него, на себя, на его маму. Тюфяк, маменькин сынок! Ну и пофиг. В воздухе запах осени. Листья в каплях дождя невероятно красивы. Клёны. Буду думать о хорошем. Надо жить дальше. В двадцать пять жизнь не кончается. Главное – это я его бросила. Хватит о Славике. Иду к подруге, вот где мы перетрём его косточки, и пусть икает. Снова улыбнулась. Гудок автобуса. Перебежала дорогу. До дома Ларисы недалеко. Дождь прекратился разом. Я закрыла зонт и шагала к старой пятиэтажке на Большом проспекте. Люблю Петроградский. Вошла в парадную, вспомнила, что надо миновать двор. Пробежала по ступеням лестничной клетки. Вот какой дурацкий проход. Толкнула скрипучую дверь, выскочила наружу в предвкушение встречи с Лариской. Вынула смартфон… Туман какой-то. Что за…

За спиной глухо стукнуло. Знакомый запах сырости и мусора сменился чем-то острым, сладковатым, с едким привкусом озона. Я открыла глаза. Дом, в котором бывала много раз, исчез. Двор-колодец сгинул. Вместо него – небо цвета расплавленной меди и… лес. Но не из деревьев. Из гигантских, переливающихся всеми цветами радуги кристаллов, уходящих ввысь, словно иглы невероятного собора. Город на возвышенности – отсюда открывался удивительный вид. Где-то вдалеке алело огромное озеро. Розовое. По берегу бродили стаи фламинго, неестественно крупных, как розовые призраки. Над головой с грохотом и шипением пролетело что-то, похожее на дирижабль, сбитый на скорую руку из железа и дерева. Я стояла, вжавшись спиной в тёплую, гладкую поверхность кристалла, пытаясь понять, сон ли это. Гул земли – тяжёлый, ритмичный – заставил обернуться. По аллее, мощёной тем же розовым камнем, что и озеро вдали, прямо на меня надвигался… раптор? Настоящий, зубастый, покрытый блестящими чешуйчатыми доспехами. А на его спине, в развевающемся плаще цвета запёкшейся крови, сидел всадник. Холодные глаза, слишком молодое, но надменное лицо.

– Бродяжка из Нижних?! – его голос скрежетал, как сталь по камню. – Как ты просочилась сквозь Врата Гемариона?

Я не знала, что ответить. Не понимала, что это за Гемарион. Чувствовала только леденящий страх. Взгляд чужака, скользнувший по мне, вдруг замер. Странный браслет из кристалла на его руке, до этого тускло светившийся жёлтым, взревел ослепительно-белым светом, треснул и погас. Всадник вздрогнул, будто его ударили током.

«Пятая»… – прошептал он так тихо, что я едва разобрала. В его глазах промелькнуло нечто большее, чем удивление. Нечто опасное. Благоговение и ужас одновременно. Казалось, он колебался: преклонить колени или схватить. Выбрал второе, но… вежливо.