Блики

Как в старину контрабандистские фелюги
Рыбачьи лодки на доверчивой волне.

Припев:
Увита миртом на императорском плече
Звезда Таврида, под знаком скрещенных мечей.
Любовь и слава, и вновь любовь.
Как соль на скалах, как парус в дымке голубой.

Зацвел миндаль и потянуло летом,
Надел медаль евпаторийский ветеран.
И то ли звезды, то ли просто сигареты,
Качает море в лодке спящего утра.

Наморщил лоб залив под легким бризом.
И полетели над линейкой кораблей
Флажки и вымпелы, и с жестяных карнизов
Сирена с флагмана сгоняет голубей.

Припев:
Увита миртом на императорском плече
Звезда Таврида, под знаком скрещенных мечей.
Любовь и слава, и вновь любовь.
Как соль на скалах, как парус в дымке голубой.

Несет поэт в косоворотке белой
В худой руке переплетенную тетрадь.
Ах, господа, какое небо в Коктебеле!
Что говорить, вам это право не понять…

Уходит вдаль сухой скалистый остов –
Линейный крейсер светлой юности моей.
Ты мой корабль детства – Крымский полуостров,
А ну-ка, друг, Массандры мне налей.

Припев:
Увита миртом на императорском плече
Звезда Таврида, под знаком скрещенных мечей.
Любовь и слава, и вновь любовь.
Как соль на скалах, как парус в дымке голубой.

Новогодний вальс

Скрип паркетных тугих половиц,
Теплый локон на теплые пальцы.
Магнетическим светом сияние лиц
Освещает движение вальса.
Словно чайка, волну обжигая крылом,
Ты кружилась и с полупоклоном
Позвала за собой, в тишину, напролом,
К поцелуям со стоном.

Припев:
Снег на ощупь находит дома на земле,
Небо рушится мягко, без звука.
Два бокала вина на забытом столе
И навстречу летящие руки.

От тебя до меня две руки,
Две бескрайних и белых дороги.
Твои плечи, как крылья, легки,
И на них опускаются боги.
Свои пальцы, как свечи, зажгу
Пред лицом твоим, как у иконы.
И прервут тишину, эту сладкую жуть,
Поцелуи со стоном.

Припев:
Пусть на елках вовсю пузырятся шары,
И под дребезг огней из Бенгала
Мы летим через ночь, словно в тартарары,
Украшеньем блестящего бала.

Родник. Событие, которое никто не заметил

Иссяк родник, как разговор в пути
С попутчицей, имеющей ребенка.
Его вы начинали очень тонко,
А он споткнулся о ребенка и затих,
Прикрыв себя обрывками сетей…

Иссяк родник, как умер старый дом,
Ресницы досок опустив на окна,
От старости скосившись и намокнув.
И двери открываются с трудом,
И некому креститься от чертей…

Иссяк родник, как смех у сироты,
Как сладкое от детства слово «мама».
А рты зажаты плотно и упрямо,
И руки прикрывают лоскуты
От взглядов, как от бешеных плетей…

Иссяк родник, как пожилой солдат,
Убитый в наступленьи незаметно.
Который умер не картинно, не бессмертно,
А просто каплею скользнул с кусочка льда
В бесчисленную лужицу смертей…

Иссяк родник, окончен разговор,