Увидеть солнце

– Стройся! – скомандовал он. – Возвращаемся домой.

Он специально сказал «домой», чтобы хоть немного успокоить перепуганных людей.

– Скорость движения максимально возможная. Вперед!

* * *

Выйдя из камеры, Серега поднялся на платформу. По центральному проходу и между палатками сновали взволнованные люди. Но под впечатлением того, что рассказала ему арестованная девушка, Касарин-младший обратил внимание на царившее на платформе непривычное оживление, только когда на него налетел возбужденный Хорь.

– Видел отца, Серый?! Что там на Маршальской?! Чего он говорит?!

– О чем ты? – растерялся Сергей.

Хорь всплеснул руками.

– Ты что, ничего не знаешь?! – и, прочитав ответ по лицу Сергея, залопотал: – Разведчики с монтерами только что вернулись! Бледные, руки трясутся, в глазах страх! Толком ничего рассказать не могут! Все какую-то живую паутину вспоминают! Ты бы разыскал отца, спросил, что да как.

– А где он?

– Совет собирает. Видно, дело серьезное, раз потребовалось совещание.

Не дослушав Хоря, Сергей направился к шатру.

– Если что узнаешь, расскажи, не тяни! – крикнул Хорь ему в спину.

Когда жизнь в Роще только обустраивалась, Совет Рощи собирался в полном составе чуть ли не каждый день. Для этих целей на станции даже установили на возвышении круглый шатер. Однако со временем, когда жизнь вошла в накатанную колею, заседания Совета стали проходить все реже и реже, а все возникающие вопросы решались в рабочем порядке. Последний раз Совет собирался, когда обсуждался вопрос о вступлении в Союз и заключении договора о военно-экономическом сотрудничестве с Маршальской. Это было пять лет назад. Не используемый по прямому назначению шатер превратился в место проведения торжественных мероприятий. Там регистрировали браки, чествовали ветеранов и награждали отличившихся. В обычное время туда можно было войти совершенно свободно, но сейчас перед ведущей к шатру лестницей стояли двое вооруженных часовых – те самые патрульные, которые поздравляли Сергея с поимкой пробравшейся на станцию воровки.

– Полковник-то чернее тучи вернулся. Никогда его таким не видел, – озабоченно сказал Сереге один из них. – Не знаешь, что случилось?

Тот отрицательно покачал головой и кивнул на шатер.

– Он там?

– Там. Все там, – подтвердили патрульные. – Минут пять как собрались.

– Пропустите. Мне надо попасть на заседание, – потребовал Сергей.

Но на этот раз не сработало.

– Извини, Серж. Твой отец лично приказал: никого из посторонних.

– У меня важные сведения об арестованной! Их необходимо сообщить членам суда, – заупрямился Серега, пытаясь протиснуться мимо стражников – но наталкиваясь на мозолистую ладонь.

– Им сейчас не до нее, – ответил загораживающий проход охранник. – Похоже, у них там покруче дела.

Ничего не оставалось делать. Сергей прошелся из стороны в сторону, обошел вокруг шатра, а когда вернулся ко входу, застал там Хоря и трех его приятелей.

– Ну что, поговорил с отцом?! – бросился к нему Хорь.

Сергей покачал головой.

Хорь недовольно цыкнул сквозь дырку в зубах, но не ушел – остался на месте. Еще через несколько минут к шатру подошли несколько мужчин и женщин. Потом люди стали собираться целыми группами – видно, рассказы вернувшихся с Маршальской разведчиков не на шутку всех взволновали. Вскоре вокруг шатра собралась целая толпа. Сергей заметил среди собравшихся плечистую фигуру Дрона, который что-то настойчиво нашептывал стоящей рядом с ним Лиде. Девушка пыталась отодвинуться от него, но, зажатая со всех сторон людьми, никак не могла это сделать.

Наконец, отодвинув полог шатра, наружу вышел комендант, а следом за ним и остальные члены Совета. Отец Сергея появился последним. Из-за тусклого света лампочек дежурного освещения Сергей не смог рассмотреть выражение его лица, но по резким, порывистым движениям понял, что отец чем-то крайне недоволен. Он и держался в стороне от остальных, из чего можно было заключить, что на своем заседании члены Совета не пришли к единому мнению. Тут заговорил комендант, и Сергей переключился на него.

– Сограждане, – обратился комендант ко всем присутствующим, и от его тона у Сергея похолодело внутри. – Станция Маршальская заражена неизвестным нам биологически опасным веществом. Ее жители либо покинули станцию, либо погибли. Пока не будет проведена дезактивация и на Маршальской вновь не заработают турбины, мы не сможем восстановить подачу электроэнергии в прежнем объеме. Для экономии жизненно важных ресурсов с этой минуты на станции вводится режим чрезвычайного положения со строго лимитированными нормами выдачи питьевой воды и продуктов питания. Любые нарушения установленных правил будут сурово наказаны.

Сергею показалось, что комендант чего-то недоговаривает. Услышанное нехорошо удивило его, и Серега даже на какое-то время забыл о томящейся в темнице девушке и так и не вспомнил о ней, когда к нему, наконец, подошел протиснувшийся сквозь толпу отец. Он был не просто раздосадован, но и зол и даже не пытался это скрывать.

– Безвольные трусы, – сердито прошептал он себе под нос, но Сергей все равно услышал.

– О ком ты?

Отец метнул хмурый взгляд в спину осаждаемого людьми коменданта и понизил голос:

– О нашем Совете. Решили ограничиться полумерами в надежде, что руководство Союза очистит Маршальскую от заразы и снова запустит остановившиеся турбины. Да потеря энергии, которую Сибирская получала с Маршальской, для Союза не большая беда, разве что Проспект задерет цену – они теперь, считай, монополисты. Только руководство Союза им этого все равно не позволит. А ради нас в Союзе не будут жилы рвать, даже если узнают, что мы тут подыхаем.

– Как же так? – растерялся Сергей. – Ведь мы тоже входим в Союз.

– Входили, пока защищали Маршальскую от монстров. А без Маршальской мы Союзу не нужны. Никто нам не поможет, кроме нас самих. Никто, – повторил отец.

– А что там, на Маршальской? – тоже перейдя на шепот, спросил у него Сергей.

Отец нахмурился еще больше, даже желваки заиграли.

– Черт его знает. Я никогда такого не видел. И никто не видел. Все оплетено какой-то черной паутиной. Только…

Он сделал паузу. Сергею показалось, что отец собирается с духом.

– Она живая. По-настоящему живая, Серега. Когда мы подошли к станции, выбросила в нашу сторону щупальце вот такой толщины. – Отец развел в стороны руки. – Мы едва успели отскочить. Еще бы секунду промедлили, и все, конец! Честно тебе скажу: когда такую жуть увидел, душа в пятки ушла.

– Что же мы можем сделать? – растерялся Сергей.

– Уничтожить эту дрянь, пока она не уничтожила нас.

– Уничтожить? – недоверчиво переспросил Сергей. – Но как?

– Наверняка есть способ. Должен быть! – По тому, как отец произнес последнюю фразу, Сергей понял, что он пытается убедить в этом самого себя.

– Что ж мы теперь… Методом проб и ошибок будем? – отцовскими словами удивился Серега.

– Ты помнишь, комендант Маршальской – бывший моряк. Вот он и вел журнал наподобие корабельного, куда записывал сведения обо всех значимых событиях, я сам видел. Если бы нам удалось заполучить этот журнал, тогда мы, по крайней мере, узнали бы, что произошло у них на станции. Я вызывался отобрать группу добровольцев, чтобы с их помощью добыть его, – мрачным голосом продолжал отец. – А эти, в Совете, не дали. Мол, только зря людей потеряем. Хотел сам пойти, не разрешили. Говорят: во время чрезвычайного положения начальник службы безопасности нужен здесь. Вот когда без света погибнут все наши посадки и начнется голод, поймут, что я был прав. Да боюсь, поздно не было бы!

Он замолчал, потом, видимо, решил, что сгоряча сказал сыну лишнего, и поспешил закончить разговор:

– Ладно. Мне нужно к коменданту. Позже договорим.

* * *