Последнее правило стрелка

– Вообще-то я человек, – сказал Гарри, недоумевая, как его можно принять за орка или гнома. За эльфа-то еще он мог сойти, особенно со спины и при плохом освещении…

– Человек – это скучно, – сказала девушка. – А ты воин или волшебник?

– Волшебник, – сказал Гарри.

– И как тебя зовут, волшебник?

– Гарри.

– Точно, – сказала девушка. – Как же еще могут звать волшебника, если не Гарри? Только ты без очков. И шрам на лбу забыл нарисовать.

– Боюсь, я не совсем вас понимаю, – сказал Гарри.

– Не бери в голову, волшебник, – сказала девушка. – А где остальные?

– Потерялись, – сказал Гарри. А откуда она знает, что он тут не один? Наверное, его принимают за кого-то другого. В очках и со шрамом на лбу.

– Наверное, их уже орки слопали.

– Это вряд ли, – честно признался Гарри. – Они такие, сами кого угодно слопают. А тут на самом деле есть орки?

– Где это «тут»? – спросила девушка.

– Ну… тут. – Гарри неопределенно махнул рукой, пытаясь одним жестом обозначить весь мир.

– Кого тут только нет, – вздохнула девушка. – Правда, в основном попадаются гоблины и покемоны.[7 - Пояснения не будет. Честно говоря, автор и сам не очень хорошо представляет, кто такие покемоны. – Примеч. авт.]

– Кто? – не понял Гарри.

– Ты что, совсем отсталый? Ничего, кроме Толкиена, тебя не интересует?

– А кто это Толкиен? – спросил Гарри.

– Ну ты даешь, волшебник. Ты же сам говорил, что толканутый.

– Видимо, мы с вами друг друга не так поняли, – сказал Гарри.

– Это точно волшебник. Ладно, звони.

– Куда? – не понял Гарри.

– В колокола, – сказала девушка.

– Зачем?

Но она его уже не слушала. Она повернулась к нему спиной и шагала по дорожке, через мгновение от взора волшебника ее скрыли фигуры других прохожих.

Гарри развернулся и пошел в глубь сквера. Ему требовалось уединение, чтобы сотворить заклинание поиска и воссоединиться со своей бригадой.

– Здорово, отец.

Муромец оглядел новоявленного «сына». Им оказался невысокий, коротко стриженный крепыш с массивной золотой цепью и еще более массивной челюстью.

– Здорово, коли не шутишь, – сказал богатырь.

– Какие уж тут шутки, отец, – сказал крепыш. – Ты чего рекламируешь?

Поскольку слово было ему незнакомо, Муромец просто пожал плечами.

– Не понял, отец, – сказал крепыш. – Ты чего тут отсвечиваешь? Новый ресторан с русской кухней открылся или еще чего?

Праздный зевака, подумал Муромец и нахмурился. Он не любил праздных зевак.

– Чего молчишь, отец? – не унимался крепыш.

– Отвали, – сказал Муромец.

– Чего? – От изумления глаза крепыша полезли на лоб. – Ты сейчас кого послал? Ты хоть представляешь, кого ты сейчас послал? Ты чего сказал, мужик?

– Могу и повторить, – сказал Муромец.

– А в сторонку отойти не хочешь? Чтобы я тебя лучше расслышал?

– Можно и отойти, – сказал Муромец.

– В этом нет совершенно никакой необходимости, – сказал Фил, буквально ввинчиваясь между оппонентами. – Что же вы опаздываете, Илья Петрович? Мы вас на корпоративе ждем…

– Он меня послал, – сказал крепыш.

– Вы уж его извините, – сказал Фил. – Просто он в образе. Неужели не узнаете? Это же Илья Петрович Богатырев, заслуженный артист России.

– Не узнал, – сказал крепыш. – А в каком фильме он снимался?

– В «Дневном дозоре», – сказал Фил.

– Что-то я его там не помню, – сказал крепыш.

– Он в массовке был. А так все больше по театрам.

– О, – разочарованно сказал крепыш. Он явно не был заядлым театралом. – Ладно, проехали.

Крепыш растворился в толпе.

– Ты кто, отрок? – спросил Муромец.

– Я, образно говоря, ваш общий папа, – сказал Фил. – Короче, я здесь, чтобы вам помочь. Пошли отсюда, надо остальных подобрать, пока они в какие-нибудь истории не повлипали. Москва – город опасный.

– Что это за страна, отрок?