Возвращение чародея

– Лучше уж Ринальдо Милосердного, – сказал я. – Учитывая, что моего папочку прозвали Обероном Кровавым, это помогло бы сохранить общий баланс.

– Я слышала об Обероне Кровавом.

– Все слышали об Обероне Кровавом, – сказал я.

И тут же мысленно поправился. Нет, не все о нем слышали. Леди Ива, сообщница сэра Джеффри, впоследствии предавшая молодого рыцаря и продавшая его в рабство, ничего не знала о последнем короле эльфов и его многочисленных похождениях. Или только делала вид, что ничего не знала.

– По-моему, тебе не нравится быть его сыном, красавчик, – сказала Карин.

– Не нравится, – подтвердил я.

– Почему?

– А почему это мне должно нравиться? – спросил я. – Как только кто-то узнает обо мне правду, он начинает относиться ко мне, как к сыну Оберона, и ему глубоко плевать, кто я такой на самом деле. А я этого Оберона, между прочим, никогда даже не видел. Он умер за несколько недель до моего рождения.

– Зато теперь ты – король.

– А оно мне надо? – риторически вопросил я.

– Тебе надо быть никому не известным чародеем, красавчик?

– Никому не известным чародеям живется куда спокойнее, чем королям. Даже самым популярным.

– Когда мы с тобой встретились, у тебя и правда была очень спокойная жизнь, красавчик, – согласилась Карин. – Всего-то куча преследующих тебя стражников и дракон на хвосте. Если ты помнишь, в конечном итоге разобраться со всем этим смог лишь король Ринальдо, а не чародей Рико.

– Увы, – согласился я.

– Поэтому я и не понимаю, чего ты так цепляешься за этого чародея.

– Чародей Рико – это человек, живущий сам по себе, – объяснил я. – В то время как король Ринальдо является лишь дополнением к своему мечу.

– Да ну?

– Точно, – сказал я. – Обратите внимание, что эта хреновина до сих пор висит у меня на поясе, хотя лежать вместе с ней в гамаке довольно неудобно.

– Мы не смогли его с тебя снять, – сказала Карин. – Точнее, мы даже дотронуться до него не смогли. Рука наталкивается на невидимую преграду сантиметрах в десяти от рукояти.

– Так оно когда-то и было задумано, – сказал я. – Никто не может дотронуться до Повелителя Молний, кроме законного короля эльфов. В этом и кроется суть моих проблем.

Владыка эльфов не может отречься от трона, как человеческий король, и провести остаток жизни в соответствии с собственными желаниями. Избавиться от своих обязанностей эльфийский правитель может только одним способом – уйдя в землю. У всех в этом мире есть право выбора. У всех, кроме меня.

Трон или смерть – разве же это выбор?

– Мне бы твои проблемы, красавчик, – отреагировала на мое последнее заявление Карин.

– Э… у всех свои трудности, – сказал я. – Как далеко мы успели уехать от Города Людей?

– Не очень далеко, километров двадцать. Альтернативой остановки было только решение привязать тебя к седлу, но мне эта идея не понравилась.

– Благодарю вас, – искренне сказал я. Сомневаюсь, что мне самому бы пришлась по душе идея путешествовать в качестве балласта для лошади. – А чей это гамак?

– Сэра Ралло, – сказала Карин, – По-моему, эта штука удобнее, чем спальный мешок.

– Вне всякого сомнения, – и рыцари любят путешествовать с комфортом. Даже когда они не просто путешествуют, а гоняются за особо опасными преступниками, каковым сэр Ралло считал меня до сегодняшнего утра. Повелителю Молний удалось его разубедить, но теперь сэр Ралло являлся самой малой частью моих неприятностей.

По сравнению с перспективой поездки на Зеленые Острова все проблемы Вестланда казались мне сущей мелочью.

– Как ты себя чувствуешь, красавчик?

– Нормально, – заверил я наемницу.

– Раны не болят?

– Нет, я временно отключил болевые центры.

– Не хочешь рассказать, что с тобой произошло этой ночью?

– Нет, – сказал я.

– Уверен в этом?

– Вполне.

– Ты помрачнел, красавчик.

– Мне отрезали мизинец, – напомнил я. – Я был очень привязан к этому мизинцу и имею полное право немного грустить.

– Ты все время врешь, – сказала Карин. – Тебя вовсе не мизинец беспокоит. Что эта стерва с тобой сделала?

Много чего.

Вспоминать об этом не хотелось совершенно.

– Ты так упорно об этом молчишь, что, будь ты девочкой, я бы в первую очередь подумала об изнасиловании, – заявила Карин. – Что бы с тобой ни случилось, наверняка это было очень неприятно. И больно. Когда мы возвращались в город, взгляд у тебя был совершенно дикий. Красавчик, такие вещи нельзя долго держать в себе, уж я-то знаю.

Она знает.

Карин рассказала мне о пяти годах, проведенных в рабстве в Вольных Городах. Свою карьеру, если это можно так назвать, она начинала в борделе, а закончила абсолютным чемпионом гладиаторских игр, что и принесло ей свободу. Покидая Камир, ей удалось прикончить некоторых работорговцев, принимавших в ее «карьере» непосредственное участие. Она жалела только об одном – город сложен из камня, и ей не удалось его сжечь.

Рассказать ей? Пожалуй. Карин является единственным моим другом, который будет в состоянии понять…

– Я не собираюсь ничего у тебя выпытывать, красавчик, – сказала Карин. – Но если вдруг ты решишь с кем-нибудь об этом поговорить, можешь иметь меня в виду.

– Спасибо.

– Когда ты собираешься допросить этого сэра Джеффри?

– Не знаю. А когда у нас ужин?