Обреченный на скитания. Книга 8. Рудник ассанитиса

– Мароец-кувалда там? – на ходу поинтересовался Гафлер.

– Там, – кивнул охраняющий.

Дальше они шли молча, думая каждый о своём.

На седьмом уровне их встретил щуплый Отош. В силу своей исключительной худобы и болезненности он отвечал за связь. Кроме того, его изобретательный ум очень пригодился в создании механических устройств оповещения. Магия на руднике не работала, и его изобретения тут очень ценили.

– Это не тварь была, это человек. Мароец его завалил, – сообщил связист и добавил: – по ошибке.

– «По ошибке»… – передразнил Гафлер, направляясь к охранникам, стоявшим полукругом. – Когда уже думать начнёте? Тут каждый узник на счету, а вы силу свою показываете, – бурчал старший, подходя к высокому, почти обнаженному человеку, распластавшемуся на земле. Перепутанные волосы, довольно внушительная борода, грязное тело, оборванные штанины – всё говорило, что в подземельях тот провёл не одну неделю. Под головой поверженного узника расплывалась лужица крови.

– Убил? – тяжело спросил старший.

– Та не-е, – прогудел широкий в плечах гном, – я ж его пустотейкой. А он хлипкий какойтось оказался. Я ж его чуток токо стук, а он брык. И лежит. Но, вроде, дышит.

Расс наклонился над головой узника:

– Ну-ка, посвети, – кинул он в сторону. Ему поднесли масляный светильник. Приподняв голову человека за волосы, начальник охраны внимательно посмотрел и вынес вердикт: – На позапрошлой неделе один пропал из клети. Точно он. За своеволие наказали, а он, дурень, сбёг. Ну вот, получается, и вернулся.

– Тяните его к «дворцовым», – устало сказал Гафлер, – приказано их на шестой уровень в забой. Так что тяни его к ним. И в кандалы его, раз уж такой прыткий. Пущай на цепи в пятнадцатом забое сидит. Оттуда не сбежит.

Гномьи горы. Рудник ассанитиса. Веста.

Испытания, выпавшие на долю принцессы империи, сильно изменили её и внешне, и внутренне. Теперь это была уже не та наивная девушка с открытым сердцем и доброй душой. Нет, она не озлобилась на весь мир, но стала более замкнутой, более подозрительной, более недоверчивой к людским словам.

Она каждый день видела страдания тех, кто когда-то блистал на дворцовых балах. Видела, как ломаются, казалось бы, несгибаемые бароны. Видела, как опускаются до состояния нищенок блистательные баронессы.

Но, слава Единому, не все, далеко не все. Дворяне и их слуги, попавшие в этот рудник после переворота в империи, держались вместе. Именно это и позволило многим сохранить человеческое лицо. Местные душегубцы и прочие преступники быстро поняли, что в этих дворянах есть нечто, отсутствующее у них – чувство собственного достоинства и понятие чести и совести. После целого ряда стычек каторжная братия смирилась с непокорностью и вызывающим поведением дворян. Их и прозвали «дворцовыми».

Принцессу Весту дворцовые узнали в первые же дни и, несмотря на собственное бедственное положение, оказывали ей всяческое уважение. Противников же такового среди дворцовых быстро не стало. Их не стало вообще. Переметнувшись, казалось бы, к более сильной каторжной братве, но не зная их волчьих порядков, практически все перебежчики поплатились за это своими жизнями.

Веста видела эти бесславные смерти молодых людей, видела сексуальные издевательства над когда-то гордыми баронессами, по малодушию выбравшими каторжанскую братву. Эти «зрелища» очень сильно повлияли на принцессу. Сначала она боялась такой же страшной участи, но прошло время, она устала бояться, и стала равнодушна к своей судьбе.

Но её берегли. Берегли все дворцовые, не сговариваясь и без принуждения. Не раз Весте приходилось буквально выхаживать тех, кто вставал на её защиту – её защитников избивали до полусмерти. На руднике за смерть в потасовках жёстко наказывали, поэтому братва умела бить так, чтобы не довести дело до фатального исхода. Но, несмотря на эти побои, каждый раз на защиту принцессы вставал другой, или другая.

Целыми днями принцесса разносила воду по забоям и лечила раны страждущим. При этом, она не видела разницы между дворцовыми и братвой, оказывая одинаковое внимание всем раненым и больным.

Когда же главарь местных душегубов попытался овладеть Вестой, принцесса стояла и смотрела озабоченному самцу в глаза. Смотрела спокойно, не плача и не сопротивляясь, лишь шепча: «Прости его Единый, ибо он не ведает, что творит…» И главарь отступил, гнусно выругался и, развернувшись, исчез в темноте переходов.

С подачи ли главаря, или по какой иной причине, но каторжная братва, причислив Весту к юродивым, оставила её в покое, и теперь она свободно ходила по всем уровням. Больше попыток изнасилования не было.

После очередной смены Веста пришла в свою каморку. Умылась, причесалась, готовясь ко сну. Соседки по каморке, Ксин, как обычно, не было. Всё свободное время та проводила с оставшимися в живых родственниками. Его, времени, вообще-то оставалось не особо много – всего два часа днём и несколько часов ночью, так что понятно, почему девушка чаще ночевала рядом с отцом и братом.

Веста уже собиралась снимать платье и ложиться спать, когда дверь тихонько отворилась и вошла Ксин.

– Не спишь? – поинтересовалась она.

– Собираюсь ложиться, – отозвалась Веста. – Сегодня тут ночуешь, или зашла за чем-то?

– Тут, – девушка подошла и налила себе в глиняную чашку воды, – завтра нас переводят, – она начала расплетать косу, – неизвестно, куда еще поселят. Говорят, на шестой уровень переведут.

– Почему? – Веста начала развязывать шнуровку платья на груди.

– Не знаю. Может, порода там лучше, – распустив волосы, Ксин начала умываться. – Слышала, беглеца нашли?

– Какого беглеца? – насторожилась принцесса.

– Ой, Ваше высочество, вы вот везде ходите и ничегошеньки не слышите! – фыркнула Ксин. – Дней десять назад один из клети сбежал… фыр… фыр…фыр…

– Помню, – согласилась Веста, продолжая расшнуровывать платье, – как его зовут-то? Бородатый такой, седой совсем. Щупленький такой.

– А ведь и правда! – замерла Ксин, поворачиваясь к принцессе. Капельки воды с лица девушки стекали на лиф платья. Она вытерла ладошкой лицо. – Ведь не сходится!

– Что не сходится? – сердце принцессы тревожно забилось. Она предчувствовала какую-то большую беду, причём не смогла бы сама толком объяснить, в чём же дело.

– Сбежавший Нимгир совсем седой был. И худющий! А этот-то молодой. Высокий такой, и волосы у него светлые, хоть и лохматые. И руки. Вот такие мышцы, – показала девушка ладошкой над своим бицепсом.

– Это он, – прошептала Веста, – он пришёл.

– Ты о чём? – непонимающе посмотрела Ксин на венценосную подругу.

– Где он? – Веста судорожно затягивала лиф платья.

– Ты куда собралась? Фф–ф, ф–фф, – сдула Ксин мокрую чёлку с глаз.

– Ты что не поняла?! Это же Алекс, он пришёл за мной. За нами… – Веста, наконец, зашнуровав платье, стала собирать волосы в подобие причёски. – Где он?

– На шестом уровне, в пятнадцатом или семнадцатом забое, – растерянно проговорила Ксин.

– Не жди меня, я сегодня ночевать не приду! – Веста счастливо улыбнулась и выскочила из каморки.

– Понятно, – так же растерянно отозвалась Ксин. – А ещё ему голову пробили и в кандалы заковали…

Но принцесса этого уже не слышала. Она со всех ног бежала на встречу к своему любимому.

Гномьи горы. Рудник ассанитиса. Алекс.

Всё произошло неожиданно. Я лишь коснулся поверхности зеркала на камне, как меня рывком втянуло вовнутрь. Хотя, надо признать, не то, чтобы «коснулся» – погрузил руку где-то по локоть, а там – пустота. И, вроде бы, ничего не произошло, просто рывок, и всё. Такая же пещера, вот только зеркало медленно бледнеет за спиной.

– Э-э-э! Куда?! – попытался я вернуться и упёрся рукой в каменную стену. А зеркало уже и не зеркало вовсе, а просто свечение, которое спустя несколько секунд пропало.

– Да, ё-моё! – в сердцах я ударил кулаком о камень. – Ну, какого полез?! Придурок! Придурок! Придурок! – молотил я кулаком скалу. То, что это другая пещера, было ясно сразу – я вдруг оказался в длинном коридоре.

– ЗАК, ответь! – я попытался воспользоваться новым видом связи с ИскИном. Не получилось. Буду надеяться, что на поверхности всё восстановится – и, значит, пойду я искать эту самую поверхность. Должен же тут быть выход!

Я пошёл в ту сторону, куда был подъём пола. Определил очень просто – справил нужду по-маленькому и увидел, куда потекло. Вот уж где ночное зрение незаменимо – всё в серых цветах, но зато довольно детально.

Это и было последним, что я запомнил. Либо я не заметил выступ скалы и врезался в неё головой. Ага, затылком!.. Либо кто-то мне сильно помог, отправив в несознанку. Как-то мне в последнее время по голове слишком часто достаётся, так недолго и в овощ превратиться.