Метро 2035: Затерянный клан

Место, которое четыре года назад изменило жизнь ему, Давиду и Эльзе.

Глава 5

Радио

Охранники Бориспольской тащили Эльзу за руки, которые уже начали болеть – сказалась недавняя работа с ящиком Мафусаила. Тяжелые сапоги били по плитке, начавшей громко и противно хрустеть за годы использования. Взволнованные шумом жители станции бросали свои дела, чтобы посмотреть, как двое дежурных волокут девушку несмотря на то, что она не оказывала сопротивления. Было в этом зрелище что-то до того позабытое и антисоциальное, что приковывало внимание всех и каждого с первого мгновения. Возможно, на то и был расчет – сделать разбирательство публичным. Эльза не звала на помощь – если бы кто-то был готов ее оказать, то уже вмешался бы по собственной инициативе. То ли вера в непогрешимость охраны была у жителей слишком сильна, то ли страх. Скорее, удивление. И бесплатное зрелище. Ни того, ни другого у местных людей давно не приключалось.

– Это ошибка, – повторяла Эльза. – Я ни в чем не виновата!

– Знаем, слышали, – говорил дежурный. – Начальству расскажешь.

Он обратился к ближайшему дядьке, месившему некое подобие раствора внутри лопнувшего футбольного мяча.

– Семен, здорово, – обратился дежурный. – Куда Тростников запропастился?

– Василий колесо у дрезины менял только что, – сказал Семен и уставился на радио. – Что вы с техникой сделали?

– Это все она, – показал дежурный.

– Ложь! – проскрежетала Эльза. – Пусти меня, сволочь, я сама пойду и объяснюсь!

Дежурный не обращал на нее внимания, причем делал это до того демонстративно, что Эльза мигом все поняла.

– Вы чего, меня подставляете? – спросила она. – Сказали бы прямо, что изгоняете! Смелости не хватило?!

– Следи за языком лучше, – посоветовал один из державших ее мужиков.

Эльза промолчала. Она и так следила за языком, подбирая максимально мирные выражения. Депортации со станции она не боялась. Но что будет делать Давид, для которого это родной дом? Они ни разу не поднимали вопрос, искать ли лучшее место или пускать корни прямо здесь. Возможно, никто из них не хотел слышать ответ.

– Ну, чего стал? – рявкнул охранник. – Зови Тростникова сюда, живо! Мы воровку уличили!

Семена как ветром сдуло. Раствор свалился на землю и замызгал плиту. Часть попала дежурному на сапоги, и тот брезгливо отодвинулся. Казалось, его смутил не сам раствор, а вынужденное сближение с работающим человеком.

Эльзе стало тошно и от всей ситуации, и станции, и населявших ее людей. Дежурные вроде не сказали ничего лишнего, и все равно девушка поняла, до чего показушной была любая работа, в которой они с Давидом принимали самое искреннее участие. Все эти покосившиеся бараки, слепленные абы как из трофейных материалов, грабительски вывезенных Василием Тростниковым с Красного Хутора. А тех, как Эльза уже знала, все это время спонсировал Метроград. Точнее и спонсировал, и терроризировал поровну. Комбинация кнута и пряника работала безотказно.

Эльза кипела от ярости. Ей опротивели и велогонки на генераторах, устраиваемые вместо развлечений, а также с целью перезарядки впрок батарей, которые в ходе износа все равно уже не держали никакого заряда дольше нескольких суток. Опротивели попытки перерабатывать свиные рыльца, хвосты и шкуры по старым технологиям, в которых чуть ли не половина прилипшего мяса попросту разворовывалась под видом улучшения качества того, что осталось. Достала вечная вонь машинного масла, ржавчины, пота и гниющей требухи с фермы. Все это обрушились на Эльзу в одно мгновение. Раньше хотя бы работа ее отвлекала…

«Какого черта мы здесь забыли?» – подумала она со злостью.

Над тем, кому было выгодно подставить ее с приемником, Эльза долго не думала. Двое молодых жителей выполнили все тяжелые работы, теперь надо их выгнать по надуманному предлогу. Или хотя бы ее одну.

– Что тут у вас? – послышался знакомый, вечно недовольный и даже чем-то напуганный хрип Василия Тростникова. – Зачем вы радио разобрали?

– Это все она, – показал пальцем дежурный.

Эльзу это взбесило до глубины души, но она не подала виду. Не было смысла говорить, пока ей не дадут слова. Лучше постоять, подождать, пока эти люди сами выдадут свои планы.

– Ясно. – Василий посмотрел на девушку с жалостью. Как показалось Эльзе – к самому себе. Так могут смотреть на столб, который изначально был вкопан криво, выглядел ненадежно и в один прекрасный момент рухнул.

Дежурные сразу расслабились и тут же напряглись снова, глядя на Эльзу с опаской. Похоже, лично им плевать было на радио, да и на девушку тоже. Они получили приказ – и выполнили его. Дальше ответственность перекладывалась на плечи командующего станцией. Охранников можно было не брать в расчет – на данный момент конфликт должен был разрешить лично Тростников, и Эльза решила если и обращать на кого внимание, то лишь на него.

Выглядел Василий неважно. К усталости, ставшей постоянным спутником и накладывавшей печать на внешность всех и каждого, добавилось нечто странное. Активная форма смирения, выраженная в стремлении сделать что-то суровое, извратить спущенный свыше приказ до абсурда. Словно новоиспеченного мэра заставили не только совершить что-то нетипичное для него самого, но и вполне искренне этого возжелать. Неужели снова Метроград ставит условия? Эльза и Давид оговаривали такую возможность. Пусть путь наверх из ближайшего туннеля давно перекрыт, но никто не говорил, что техническая шахта была единственной, подходящей для налета. Да и от кого тогда станция защищается?

– Ну, хорошо, – сказал Тростников. – Думал, до этого не дойдет, но надо когда-то начать. Тащите ее к часам.

– К часам? – Эльза не выдержала, прервав свое молчание. – Каким часам?! Зачем?

– Двигай! – толкнул в спину дежурный.

Внутренне сжавшись, Эльза пошла в центр станции. Теперь ей стало страшно. Пусть это был страх неизвестности, но девушка его и ненавидела больше всего.

Через минуту она стояла перед станционными часами, которые теперь служили местом сбора торговцев. И рядом – ни единой свечи. Эльза вспомнила, что говорил Ион про Женьку, которого считали погибшим: Ксения помогла устроить мемориал, люди несли свечки за упокой независимо от собственной религии. Но сейчас Давид жив и здоров, зато Ксения погибла. И за три месяца – ни единой свечи за нее.

Эльза обнаружила, что дежурные довели ее до часов в одиночестве – Тростников куда-то запропастился по дороге. И сразу зашумели динамики в колоннах, хотя теперь работала лишь половина.

– Граждане Бориспольской! – заговорил Василий. – Мы все надеялись, что этот момент не наступит! Но рано или поздно это бы случилось. На станции произошла диверсия! Женщина, которую вы знаете как Эльза, вывела из строя наш общий ценнейший актив – радиоприемник, связывающий нас с соседними станциями. Это не должно остаться безнаказанным! Все бросайте свои дела, собирайтесь у часов, где состоится побиение камнями! Если под рукой нет камня, то каждый получит шанс швырнуть что-нибудь символическое вроде пластиковой кружки или носка. Итак, сбор через минуту!

Эльза в шоке слушала этот дикий бред и даже не успела толком осознать его смысл – через мгновение после того, как Василий закончил свое воззвание, послышался массовый вопль радости со всех уголков станции. Бориспольскую заполонил гул собирающихся горожан.

Девушка, все еще прижимаемая дежурными к часам, внутренне запаниковала. Быть того не могло, чтобы они с Давидом пропустили момент, когда люди успели настолько оскотиниться или хотя бы сговориться на конкретный случай. Что случилось, когда и почему? Датаполис, в котором никто не смел тронуть Эльзу, уже не казался девушке таким ужасным местом.

Между тем минута прошла быстро. Вокруг собралось с полсотни человек разного пола и возраста. Почти все население станции, кроме тех жителей, кто, возможно, отсыпался после смены. Но где же Давид? Он не мог не слышать призыв Тростникова. И точно так же испарился и дежурный с радиоприемником – единственной уликой.

Эльза обвела взглядом жителей. Враждебные лица смотрели на нее, но она их не боялась. За этими людьми не чувствовалось реальной силы. Они просто сбрасывали с себя стресс за ее счет.

Разумеется, ни разу Эльза не слышала ни о каком побиении камнями. Девушка усердно решала в голове задачу. С какой стати люди отреагировали настолько единодушно – оставалось загадкой. Ни у кого не возникло вопросов, с чего бы Тростников, в принципе не злой мужик, вдруг предложил подобное наказание. Или слух о такой мере воздействия передавался из уст в уста, как воспоминание о давней традиции?

Слишком сложная цепочка для того, чтобы просто наказать никому не нравившуюся Эльзу. Нет, тут что-то еще…

– Вот вы и собрались, – сказал вошедший в круг Василий. Теперь он выглядел не только уставшим, но и физически изможденным. Видимо, обслуживание колеса на дрезине было делом непростым. – Это ты поломала радио?

Эльза молчала. Может, если бы ей удалось затянуть процесс допроса, люди бы поняли, что вытворяют.

– Хотя ладно. – Тростников махнул рукой. – Преступление должно быть наказано.

Он хотел добавить еще что-то. По его лицу было видно, что новоявленный предводитель Бориспольской сам не отдает себе отчета в том, как все так получилось.

«Вот и весь суд», – поняла девушка. Внутри Эльзы все кипело, но она молчала. Лишь внимательно наблюдала и запоминала, что происходит. Какой-то феерический бред. Всего пять минут назад она была с Давидом в их палатке, и ничто не предвещало беды. Когда все обитатели станции успели сговориться против них?! Или они выступают только против нее? Если все кругом так переживают за здоровье и настроение Давида, то должны понимать, что их любимый Женька такой расправе над своей девушкой не порадуется, мягко говоря. Но почему его все еще нет?

Василий встал перед девушкой.

– Стань у часов, – приказал он. – Или тебе помочь?

Девушка не услышала в его интонации даже намека на издевку. Казалось, Василий действительно готов учтиво помочь обвиняемой стать у места расправы. Эльза посмотрела ему за спину. На лицах жителей станции не было ненависти. Как и любопытства, сочувствия либо азарта. Ничего. Ноль эмоций. Словно собрались выслушать график прибытия купцов на будущий год.

Однако у каждого второго имелись в руках камни от совсем мелких до увесистых булыжников. Некоторые держали всякие относительно неопасные предметы – карандаши, ободранные плюшевые игрушки, пластиковый хлам.

Не веря в происходящее, Эльза подошла к станционным часам, уперлась спиной в мраморный столб. Эту задачу она решить не могла. По крайней мере, не сейчас.