хирурги режут целлюлиты,
лишь силикон висит кругом…
Другое дело – хуторянки,
тела их – кровь да молоко,
а привкус, словно пенка с манки…
Заполучить их нелегко!
А если вдруг моргнёт удача
и сможешь к ним залезть в постель,
ждёт страсти бурная подача,
нежнейших ласк услышишь трель
Их взгляд – таинственно манящий,
по стойке "смирно" станешь вдруг…
А бюст большой и настоящий
у этих преданных подруг…
Иван с порога к Вере лихо
прилип! Доволен он собой…
А Дормидонт, подкравшись тихо
Глядит…, к стеклу припав губой…
За то, что выследил их складно
не испытал совсем вины…
Смотрел в окно, прижавшись жадно,
внизу ожили вдруг штаны…
Зашевелилось всё мужское,
так не тревожился давно,
не чуждо старому – мирское,
забрызгал слЮнями окно…
Минуты вспомнил вдохновений,
вдруг заклубился страсти дым,
греховных, сладостных стремлений…
Ведь был когда-то молодым!?
Бывало, так затопчет властно
свою прелестную жену,
что та орёт от счастья страстно,
подольше хочет быть в плену…
Ну а Иван, в порыве страсти,
любовью жалил как оса
и возле женской задней части
творил без меры чудеса…
За грех подходит час расплаты,
дед Дормидонт рычит как лев:
«Устои верности измяты!
Услышьте, люди, лютый гнев!
Бесстыдства слуги плутовские
в клубок связались Сатаной…
Поступки чужды вам людские!
В селе объявим блуду – бой! »
От неожиданного шума
в трусах запутался Иван…
Как джентльмен, стоял угрюмо
закрыв любимой голый стан…