Школа имени одиннадцатого космонавта

Все собравшиеся прыснули смехом.

– А это тебе будет задание на вечер сегодня. Сходи в библиотеку, найди, прочти и завтра нам расскажешь, кто такой «первый» Лобачевский.

Тем временем Петя вновь отвлекся. Он подошел к полке с книгами, нашел там учебник геометрии, глянул в оглавлении и открыл учебник на необходимой странице.

– Ты что там смотришь, Петя?– обратился к нему Мишка. Как шить шляпу?

– Именно это! – вполне серьезно ответил парень. Смотрю формулу расчета длины эллипса. Что не говори, а наша голова в горизонтальном разрезе всё-таки эллипс. Даже у таких выдающихся людей, как Лобачевский и наш Витёк.

Он по формуле рассчитал длину наименьшего и наибольшего размера. Она отличалась почти незаметно. А вот у Пыхтина заметно выделялась.

– Значит так! У меня предложение будет такое. Делаем вырезки все одинаковые и только для Вити больше. Вот и всё. Это нам работу и упростит, и ускорит.

Все согласились и начали уже встраивать эскиз в материал. Но не всё так просто. Надо было ещё тулью вырезать и крышку, а потом их каким-то образом собрать.

Короче говоря, за первый вечер дальше расчерчивания листов картона дело не продвинулось.

Наступил довольно поздний вечер и пришлось расходиться по домам.

– Завтра собираемся в это же время у меня, – объявил всем Петр.

– Да! Тут оказывается дел – море, а я думал, что за вечер всё сделаем,– недоумевал Самбора.

– Ничего! Лиха беда начало! – успокоил его Рыбалов. А ещё говорят: начало – уже полдела! Так что мы сегодня первую половину дела осилили, а время до новогоднего вечера у нас предостаточно.

На следующий день первым уроком была математика.

Перед началом урока Рыбалов подошел к Пыхтину и вполне серьезным тоном спросил его:

– Ну, сходил вчера в библиотеку?– при этом совершенно не ожидая от того положительного ответа. Витёк же всегда что угодно придумает, лишь бы не читать. Но вдруг ответ прозвучал положительный.

– Что, не веришь? Могу рассказать про него всё-всё-всё! Ну что, рассказать?

– Нет, не надо, я верю. А расскажешь как-нибудь в удобный момент, хорошо? А то уже, слышишь, звонок на урок.

Практически со звонком в класс вошла математичка, Сторожева Татьяна Михайловна. Она, как настоящий математик отличалась строгостью и пунктуальностью. Учитывала каждую минутку урока, чтобы рационально использовать время.

Она вошла в класс, поздоровалась и объявила, что сегодня мы начинаем новую сложную тему «Алгебраические исчисления».

В это время она увидела высоко поднятую руку Рыбалова.

– Александр! Ты что-то важное хочешь сказать нам?

– Да! Вот Виктор Пыхтин приготовил интересную информацию, касающуюся математики, и желает её донести до сведения всех, но стесняется обратиться.

– Правда? Очень интересно. И, хотя это не в моих правилах, давайте предоставим слово. Человек ведь готовился, так? И при этих словах она посмотрела выразительно на Пыхтина.

Тот покраснел весь и от неожиданности, и от стеснения, а пуще всего из-за злобы на Рыбалова. Уж такого подвоха он от товарища никак не ожидал.

– Ну что же ты, Виктор зажался? Выходи к доске, мы ждем!

Виктор вышел неуверенной походкой, по пути врезав звонкий подзатыльник Рыбалову.

– Ну, мы все – внимание…

–Я… Я прочитал… Я изучил биографию великого русского математика Лобачевского…

– Так-так, – поддержала Пыхтина Татьяна Михайловна,– очень интересно, продолжай, пожалуйста, не стесняйся, мы тебя внимательно слушаем.

Лобачевский Николай Иванович, один из создателей неевклидовой геометрии, родился 1 декабря 1792 года в Нижнем Новгороде, ныне Горький. Отец его скончался рано, когда мальчику было всего семь лет, и семья была вынуждена переехать в Казань.

Здесь он окончил гимназию, и поступил в университет. В 1811 году окончил его с отличием в степени магистра математики и физики. За такие заслуги был оставлен работать в университете. В этом же году представил свою первую работу по математике: «Теория эллиптического движения небесных тел».

Уже в 1816 году он назначен профессором университета и был представлен к государственной награде, получил которую в 1824 году. В это время он подготовил учебник по отклонениям от евклидовой геометрии. В 1827 году избран ректором Казанского университета.

Известный английский математик Уильям Клиффорд назвал Лобачевского «Коперником геометрии»…

Витек поливал по памяти и русскими, и иностранными именами и фамилиями, и датами жизни и творчества, по памяти называл сложнейшие работы по математике и физике выдающегося ученого. И вся речь его была плавной, толковой, без так называемых «слов – паразитов». Вот бы сейчас сюда нашу литераторшу, которая совсем Витю загнобила «косноязычностью и плохой памятью».

Никогда, никто из друзей ничего подобного не видел и не слышал от Пыхтина. Весь класс и вместе с ними Татьяна Михайловна слушали с большим интересом сообщение ученика, опасаясь прервать. Вместо каких-нибудь пары минут, на которые рассчитывала учительница, он рассказывал о великом математике двадцать минут!

Когда Витя завершил своё выступление, удивленная учительница некоторое время молчала, а потом откровенно сказала:

– Честно скажу, я ожидала некоторой шалости от вас, когда соглашалась прослушать сообщение. Но Виктор сделал прекрасное сообщение о нашем великом соотечественнике. Он глубоко изучил материал, запомнил сложнейшие названия работ… Слов нет! Спасибо тебе, Виктор, за проделанную тобой работу. Я это обязательно отмечу отличной оценкой в журнале. И ещё. У меня появилась такая мысль. А что, если мы изредка прямо на уроке, как это произошло сегодня спонтанно, только теперь планово, будем рассказывать о наших ученых – математиках: Софье Ковалевской, Леониде Чижевском, Пафнутии Чебышеве. Много интересных людей в математике работало. Это тема интересная и полезная. И поступим таким образом: кому какая историческая личность интересна, про того вы и расскажите. Только, чтобы не повторяться, через недельку вы мне сами скажете, кого выбрали. А такие математические классные часы будем проводить уже в новой четверти, примерно раз в месяц. Это не будет для вас накладно, но хорошо оживит восприятие материала.

Но это был не последний положительный эффект, от случившегося с Виктором, происшествия.

Как-то неожиданно к Пыхтину изменилось в положительную сторону отношение у литераторши. Светлана Степановна всегда воспринимала его, как недалекого, косноязычного, неспособного двух слов связать в предложение. А теперь она перестала воспринимать его очень жестко, когда вызывала отвечать урок и у него оценки поползи потихоньку вверх, причем, вполне заслужено, поскольку он вдруг раскрылся, как хороший рассказчик с отличной памятью.

Но самое главное, что над ним престали подтрунивать друзья.

После уроков ребята снова собрались дома у Петра.

Первым делом Саша извинился перед товарищем, что так подставил его на сегодняшнем уроке.

– Ладно. Извинения приняты, забыли!

– Витя! Вопрос разреши?

– Что ты ещё от меня хочешь услышать?

– Скажи честно! Ты всю ночь учил то, что сегодня нам рассказал?

– Нет. Я даже в библиотеку не заходил.

– А как же тогда ты всё это сумел так гладко рассказать?

– Да я давно прекрасно знал биографию Лобачевского, многих других математиков, физиков, других разных ученых. Просто вы меня всегда попрекали, что я не читаю газет и книг. А я газеты, в самом деле, не люблю читать, а из всех остальных книг… Вы читаете художественную литературу, а я читаю серию «ЖЗЛ».