История

–Э-э-э…

– Понятно! И?

– Я не подвёл вас, учитель!

– Молодец!

В общем, племя Русов с племенем Степных Псов подружилось.

А ещё я много беседую с Видящей або. Да и не только беседую. И эти беседы серьёзно подкорректировали виденье мира, окружающего меня.

Только ближе к концу третьего дня або начала свой первый большой разговор со мной. Умная женщина давала время наладить мои проекты и не лезла под руку. И как только всё более-менее заработало взяла меня в оборот. Надо заметить что, если все, без исключения, Псы только работали у нас, а ели, спали и всё остальное делали у себя на Гостевой поляне, то або и её колченогий ученик плотно прописались и у нас и за столом, и в шалаше для гостей, который мы быстренько привели в порядок.

Я как бы и не против. А остальные…. Надо видеть, какие, взгляды бросают друг на друга Хатак и Светлый Ручей. Мобильник заряжать можно. Хват и Яр почтительно благоговеют, А Соле… эх! Буду честен, я слегка ревную. Хотя и понимаю что, это глупо. И всё это за три дня! Потрясающая женщина!

Ещё весной мы сделали лёгкий навес из камыша и установили под него стол и лавки, а себе и Хатаку я сплёл из лозы по удобному креслу. Вот теперь я и зависал в нём, попивая травяной взвар, из большого глиняного чайника, и размышлял – чего, куда и сколько.

– Хао сынок – поприветствовала меня або, усаживаясь в такое же кресло напротив меня. Крук же, поздоровавшись, скромно притулился на краешек лавки. Або по-хозяйски налила себе взвара в пиалу, стопка которых стояла тут же на столе, подлила себе кленового сиропа из маленького чайничка, размешала ложечкой, отпила глоток и прикрыв глаза резюмировала.

– Ммм – хорошо! Да! Хорошо! – Открыв глаза и пристально посмотрев на меня, сказала. – Спрашивай.

Чтож, желанье женщины для меня закон.

– Кто такая видящая?

– Не так просто ответить на этот вопрос, сынок. Хатак говорит что, твой язык больше и богаче. В нём много правильных слов. Если бы я знала его, может я сумела объяснить лучше, но и тогда было бы не просто. Поэтому я буду показывать. Крук, – обратилась она к парню – покажи свою ногу.

Крук,молча, вытянул изувеченную ногу вдоль лавки.

– Посмотри сынок, что ты видишь?

Я бегло осмотрел корявый рубец неровно зажившей плоти. И судя по цвету шрама, заработал он его года два назад. Я пощупал ногу, даже без медицинского образования было ясно, был перелом.

– Я вижу, або, что нога была сломана. Этот шрам, возможно, следствие открытого перелома, это когда кость вылезает наружу. Кость приставили обратно, но не вытянули, и они срослись неправильно – я показал как руками – боком. Скорее всего, именно поэтому нога стала короче.

– Да, да всё так. Этот пострел упал с камня, кость вылезла из ноги. Если бы меня небыло рядом, он бы умер. Хорошо, что это случилось на зимовке. Он долго лежал. Я не раз лечила сломанные кости, но там они не вылезали из мяса, и тем более на ноге. Он первый кто у меня выжил с такой раной, остальные всегда умирали. Да,он выжил, и очень благодарен мне, но досих пор считает, что я зря спасла его жизнь. Ведь теперь он не сможет стать Великим Охотником – с сарказмом процитировала она кое-кого. На что парень промолчал и только плотнее сжал губы.

– Да? А я вот вообще никакой охотник, и нисколько об этом не переживаю.

Крук подозрительно покосился на меня.

– Да, да. Можешь у Хатака спросить.

– Ты сможешь что-то сделать с ногой? – Вернула разговор в нужное русло або.

– Нет. Здесь уже поздно что-то делать.

– Но можно! – убеждённо настаивала або.

– Да, можно, но сразу предупреждаю, такую операцию я сделать несмогу. Надо разрезать ногу, сломать кость, срубить костяной мозоль, поставить кости правильно, зашить и положить на растяжку.

– Растяжку?

– Привязать к ноге ремень, а к ремню камень, чтобы кости опять не сместились и долго, долго лежать.

– Если сразу привязать растяжку, нога стала бы нормальной? – сразу уловила суть або.

– Верно, почтенная.

– А теперь скажи, сынок, ты видишь сросшиеся кости?

– Нет.

– Но ты об этом просто знаешь!

– Ну, да. А что уважаемая, ты видишь кости?

– Я? Да! Я вижу неровную шишку, серо-зелёного цвета. Вижу перекрученные вены, по которым струиться руда жизни. Вижу как мышцы вот тут – она ткнула в шрам – тонко гудят, словно тихие пчёлы и сжались вот так – она сжала сухой кулачок.

– Мышечный спазм – непроизвольно пробормотал я.

– Ты видишь?

– Нет. Знаю.

– Вот! – Обрадовалась Светлый Ручей. – Вот! Не видишь, не чувствуешь – знаешь! Ты – Знающий!

Любая видящая, как правило, и чувствующая. Я, самая сильная, по крайней мере, про меня так говорят. Я вижу, я чувствую, но очень часто не понимаю, что, я вижу, что, я чувствую. Ты мне расскажешь об этом!

Ты – Видящая обличительно ткнула в меня пальцем – Горький Камень – Великий Знающий. Я наконец нашла то, что так долго искала.

Всё! Абзац! Или звиздец!? Меня нашли! Бабка с пацаном, как я подозреваю, остаются жить у нас!

Очень трудно рассуждать о высоких материях на языке, в котором всего-то слов пятьсот. Трудно, но, если очень нужно то, можно. Медленно, сложно, кривя рожи и загибая пальцы, но всё же двигаться вперёд.

– Сейчас я покажу тебе сынок, что такое чувствующий. – Сказала Видящая на следующийдень. Там же, в тоже приблизительно время, но с присутствием Соле. – Принеси что-нибудь незнакомое нам.

– Малышка, а ну-ка принеси тот кусочек мыла – сказал я по-русски Соле.

Девчонка мухой метнулась и принесла на ладошке, совсем крохотный кусочек хозяйственного мыла. Жалкие остатки былой роскоши.

– Вот! – сказала Соле, передавая его Круку.

– Сынок, скажи нам, что ты чувствуешь?

Крук подержал кусочек мыла промеж ладоней, прикрыв глаза, несколько раз глубоко вдохнул его запах, посидел, задумчиво глядя на него, потом осторожно лизнул. Положив мыло на стол, он ещё некоторое время смотрел на него.

– Это… сделано из жира. Жир нужно долго-долго держать в воде с… деревом, которая стоит на огне в горшке и … э-э…