Властелин. Книга 1. Свобода, равенство и братство

За две недели тряски в почтовой карете от Марселя до Парижа, Карло физически, задним местом ощутил, насколько велика Франция. Он вспомнил, какое грозное письмо написал его патрон французскому министру и засомневался, что его миссия будет удачной. Ладно. От него, в любом случае, ничего не зависит.

Найти корсиканского посланника в Париже оказалось не так уж и сложно. Маттео Буттафоко взял письмо и сообщил, что передать Шуазелю сможет его не скоро. Карлу он посоветовал снять недорогую комнату в доходном доме и дал несколько полезных наставлений.

– Самое главное, – завершил он, – вы постоянно должны находиться в состоянии готовности быть представленным светскому обществу.

– Что это означает? – удивленно уточнил Карло.

– И все, и ничего. Исходите из того, что ошибок здесь не прощают и вторых попыток не дают.

– Но как я должен себя вести?

– Рецептов нет. Смотрите по обстоятельствам. Одни завоевывают парижское общество за счет наглости, другие – за счет скромности. Одни вызывают восхищение своим умом, другие прославляются глупостью.

– Это слишком сложно для меня. А мне обязательно нужно выходить в свет?

– Нет, не обязательно. Но ведь со скуки умрете за три месяца.

– Три месяца?!

– Это в лучшем случае.

Три дня Карло провел в страхе. Ему мерещились картины невероятного унижения в светском обществе, которому его подвергнут за небольшую оплошность. То его с позором изгоняли под крики «вон отсюда», то над ним смеялись, показывая пальцами, то презрительно отворачивались, отрезая ему возможность заговорить.

Когда на четвертый день Маттео заехал за «юным другом», то нашел его в подавленном состоянии.

– Я никуда не поеду, – заявил Карло.

– Бросьте, мой юный друг. Если вы сейчас откажитесь, никогда себе не простите. Поверьте, сожалеть о своих ошибках приятнее, чем жалеть о том, чего вы не сделали.

– Куда мы едем? – спросил Карло уже в карете.

– Шуазель устраивает прием посланников. Обычно там бывают хозяйки всех парижских салонов. Просто идеальная возможность для вас.

– А вы вручите послание министру?

– Безусловно.

– Тогда моя миссия закончится раньше?

– Нет. Сегодня Шуазель только примет письмо. Когда он его прочтет, а тем более, когда даст ответ – одному богу известно.

Опасения Карло Буонапарте оказались совершенно напрасными. Парижский свет просто не мог пропустить такого красавца, да еще и посланника с экзотического «острова свободы». Красавчик Шарль, как его называли в Париже, стал желанным гостем всех парижских салонов.

Однажды на приеме, устроенном мадам д`Эпине, Шарль, как обычно, блистал в обществе дам рассказами о своих подвигах. Дамы весело хохотали. Многие не первый раз слушали россказни молодого корсиканца и прекрасно видели, как его «подвиги» обрастают все новыми и новыми подробностями. Это им и нравилось. Сочинительство приветствовалось в парижских салонах. Напротив, правдивые, рассказы с сухими фактами, вызывали скуку и отвращение.

Увлекшись своим повествованием, Шарль не заметил, как к их тесному кружку подошла хозяйка салона в сопровождении пожилого человека.

– Дамы, – властно сказала она, – я уведу у вас ненадолго вашего неутомимого рассказчика.

Она взяла молодого посланника под руку, и они втроем отправились искать пустой уголок в зале, где можно без помех поговорить.

– Мсье Бонапарт, – начла разговор мадам д`Эпине, – вы не знакомы с мсье Руссо? Он только что инкогнито вернулся из Англии и, как только узнал о корсиканском посланнике, сразу возжелал с вами познакомиться.

– Мсье Жан-Жак Руссо?! – Шарль остановился, как вкопанный, чем вызвал улыбку хозяйки и ее спутника.

– Собственной персоной, – продолжая улыбаться, произнес Руссо, – а вы тот самый Шарль Бонапарт, правая рука Паскаля Паоли?

– Да, это я.

– Ну, не буду вам мешать, – привычно обронила хозяйка и удалилась.

– Мсье Бонапарт, это правда, что вы участвовали в написании конституции Корсики? – задал интересующий его вопрос Руссо.

– Я ее написал самолично, но только благодаря вашим идеям, мсье Руссо.

– Вот как? И где же вы их почерпнули?

– Я читал ваш «Общественный договор» еще в Пизанском университете.

– Да, да. Выходит, его не весь сожгли… и, все-таки, расскажите, что лежит в основе вашей конституции?

Это был звездный час Шарля Бонапарта. Он принялся увлеченно рассказывать всю последовательность своей работы над переписыванием конституции. Слово «переписывание» он, естественно, ни разу не упомянул.

Шарль так увлекся рассказом, что даже не заметил, когда собеседник стал терять к нему интерес. Зато он заметил другое. Вниманием общества завладел только что вошедший человек заурядной наружности. Невысокий, смуглолицый, он собрал вокруг себя всех, кто несколько мгновений назад праздно шатался по залу.

«Автор» корсиканской конституции приближался к завершению своего рассказа, когда Смуглолицый оставил разочарованную публику и направился прямо к ним.

– Таким образом, – подвел итог «лекции» Шарль, – у нас теперь есть все атрибуты республиканской государственности: конституция, флаг, гимн, армия и даже деньги.

– Мсье Руссо? Вот кого я не ожидал здесь увидеть. Вы же должны быть в Англии, – подойдя к двум собеседникам, произнес Смуглолицый.

– И вы меня упрекаете? Это вы, граф ввергли меня во все эти неприятности, а теперь спрашиваете, почему я не в Англии? Да не могу я там жить среди этих чопорных англичан. Они думают одно, говорят другое, а делают третье.

– Ну, полноте, мсье Руссо. Вам всего то нужно было потерпеть еще года три.

– Не хочу я больше терпеть! Пусть меня арестовывают.

– Давайте так. Вы отправитесь к моим хорошим друзьям в Пруссию. Поживете на природе. Вы ведь любите природу? А через три года вернетесь к своей привычной жизни.

– Хорошо, граф, я поверю вам в последний раз.

– Ну, вот и договорились! А вы не представите меня вашему собеседнику?

– Мсье Бонапарт, разрешите представить вам графа Сен-Жермен. Мсье граф, разрешите представить вам Шарля Бонапарта, посланника Корсики, – произнес известный философ.

– Мсье Бонапарт, я невольно услышал вашу фразу. Вы упомянули о деньгах Корсики.

– Совершенно верно, мсье граф.