Лудингирра

– Сейчас узнаешь! – с этими словами темнокожий верзила хотел напасть на Лудингирру. Но Эннам с командой корабля вступился за своего господина:

– Сиди тихо, пока кости целы!

И его слова остановили драку.

– Ладно, ничего… – продолжал огрызаться Верзила. – Мы еще с тобой потолкуем, когда никого рядом не будет…

В эту ночь Лудингирра снов не видел. Проснулся от того, что амореи стали отпирать ужасно скрипучую дверь.

– Шевелись, быстрее, быстро, – подгоняли охранники. – А тебе как сказать, а?

Лудингирра понял, это обратились именно к нему. Он поднялся с трудом – за ночь ноги одеревенели и наотрез отказывались подчиняться своему хозяину.

Возле выработки бывшего царского посланника снова ждала его любимая тележка и вечная пыль. Пыль на руднике была повсюду и в рабочих шахтах, и в загоне. Она будто нарочно стремилась попасть человеку внутрь. От этого все рабы непрестанно кашляли. Першило и у Лудингирры в горле. Кроме того, спустя несколько дней он стал чувствовать себя довольно странно – началась апатия. И не только у него. Эннам и остальные черноголовые, прибывшие к амореям за камнем, тоже стали равнодушны ко всему происходящему. Лудингирра связывал это с местным хлебом, точнее с тем, что туда добавляли амореи. Но другой еды не было.

Шли дни, счет коих был потерян. Лудингирра по-прежнему работал «на тележке»: вывозил породу. Со временем он узнал, что положение рабов в аморейских шахтах не одинаковое. Те, кто работает киркой – непосредственно добывает породу, находятся на особом положении. Не только в смысле кормежки, охранники относятся по-другому, особенно если добываешь много. Те же, кто возит тележки – рабы самого низшего сорта.

Однажды Лудингирра решил попытать счастье – поговорить с начальником аморейской охраны по поводу перевода на добычу. К изумлению, Лудингирры Джарлагаб не ударил его кнутом по спине, а сплюнув просто сказал:

– Научись тележку возить исправно – там я посмотреть буду…

Теперь у Лудингирры была лишь одна цель – стать на добычу. Ему казалось, что работать киркой гораздо проще, чем возить породу; может от того, что это ловко получалось у Эннама.

Лудингирра приходил в загон изможденный. Теперь, немного отойдя от шока он стал различать лица некоторых рабов. Здесь были не только его земляки. На амореев работали выходцы из разных племен: темнокожие рабы из Ливии, эламиты… Но лишь одно лицо показалось ему знакомым. Это был рослый исхудавший сгорбленный человек с потухшим взором. Как он еще работал Лудингирра себе не представлял, так как и двигался-то он еле-еле. Похоже и незнакомец тоже узнал Лудингирру. Но где и когда они могли видеться на воле бывший царский купец вспомнить не мог, а подойти к нему почему-то не решался. И однажды по утру этот незнакомец не проснулся…

Когда выволакивали бездыханное тело, Лудингирра все-таки его узнал. Это был командир гарнизона Эреду почтенный Лумма.

Со временем Лудингирра смог приспособиться к арбе. Он уже знал каждый поворот на своем пути. Более того, как-то раз Джарлагаб, видя старания нового раба, молча дал ему лишний кусок хлеба прямо во время работы. От такого внимания к своей персоне, Лудингирра до конца смены летал по разработке со своей тележкой, будто на крыльях. Силы придавала надежда, что когда-нибудь его переведут на кирку.

Хлеб и тухлая вода теперь казались Лудингирре самым лучшим лакомством на свете. Наверно от недостатка и того и другого… А недостаток чувствовался постоянно.

Как-то во время паузы пока нагружалась арба, Лудингирре удалось перекинуться парой слов с Эннамом:

– Что за порода такая?

– Впервые вижу… – сплюнул Эннам. – На диорит уж точно не похож… Амореи называют его Черным солнцем.

– Для чего он им?

– Они его продают, мой господин.

– Откуда знаешь? – удивился Лудингирра.

– Охранники рассказывали…

– Охрана? Ты с ними говорил?! Это ж дикари! Им бы только кнутом по спине…

– С ними можно говорить, – прокашлялся Эннам. – Особенно, если работаешь исправно. Черное солнце добывают здесь с незапамятных времен. Добывают для богов. Они за него хорошо платят.

– Кто? Боги?

– Так сказал охранник. – подтвердил Эннам.

– Бред, не иначе. Они просто посмеялись над тобой…

– Не думаю, мой господин. И еще сказали: скоро боги придут за рудой. И те, кто лучше других справляется получат возможность работать на свежем воздухе на погрузке и увидят богов.

Глава девятая

То утро началось для Дамгулы самым обычным образом – возле чаши для омовения она расчесывала густые локоны. Это занятие сильно ее раздражало и когда служанка с виноватым лицом предстала перед своей госпожой – отреагировала бесцеремонно:

– Пойди прочь, Нинда, не до тебя сейчас…

– Госпожа…

Дамгула поморщилась и с силой попыталась провести гребнем по непослушным всклокоченным волосам.

– Уйди, тебе говорю!

– Госпожа, приходил машким[16 - Машким – судебный исполнитель.] он требовал, чтобы ты, госпожа, к полудню была у судьи.

– Я? У судьи? А ты ничего не напутала? Вечно ты что-то напридумываешь!

Лицо служанки стало еще более виноватым. Ее губы задрожали, и она едва смогла выдавить:

– Нет, моя госпожа… Так сказал машким…

– Гляди… если что не так – накажу!

Дамгула в полной уверенности что сейчас услышит нечто явно нестоящее ее внимания, предстала перед судьей почтенным Акаллой.

– Известно ли тебе, Дамгула дочь Элути, что муж твой совершил кражу? – судья сразу перешел к делу.

Каменный зал, где проходят заседания был пуст и сперва она подумала, что эхо искажает слова судьи, и до ее ушей доходит совсем не тот смысл.

– Кражу? – переспросила Дамгула. – Мой муж – честный человек, уважаемый Акалла. И здесь явная ошибка…

Судья с абсолютным спокойствием продолжил:

– Что ты знаешь о делах своего мужа?

– Я знаю только то, что он никогда не совершал ничего дурного. Он истинный сын Эреду и честно служит своему царю.

– Значит, он не говорил о том, что получил триста мин серебра из казны?

– Нет, почтенный Акалла. – решительно ответила Дамгула. – Такого он не говорил.

– Триста мин – это плата за товар. Он взял ее и исчез… Твой муж должен был вернуться до полной луны, но его нет до сих пор.