Разумная метавселенная. От цифровых приложений к новой среде обитания

В логике презентации Цукерберга метавселенная – это объемная цифровая гиперреальность, создаваемая на базе интернета нового поколения. Ее появление связано с ограниченностью пользовательского опыта и обусловлено развитием технологий.

Ограниченность пользовательского опыта очевидна. Из пяти органов чувств в виртуальном мире пока задействованы зрение и слух. Сегодня, в 2022 году нашей эры, мы воспринимаем виртуальную реальность в виде плоской картинки небольшого формата. Звуковая палитра тоже не совсем как в жизни – она плоская, с ограниченным частотным спектром.

Пользовательский интерфейс – «бутылочное горлышко» между цифровым миром и нашими органами чувств. Разработчики умеют создавать объемные цифровые пространства, но потребители видят их малоформатную плоскую проекцию и вынуждены достраивать остальное в своем воображении. Это как рассматривать фотографии Манхэттена вместо того, чтобы прогуляться по нему.

Еще одно узкое место – инфраструктурная ограниченность – успешно преодолевается. Качество цифровой репрезентации определяется скоростью сетей, емкостью серверов и быстродействием процессоров. Но если наши органы чувств остаются же, что 1000 лет назад, то инфраструктура до сих пор развивалась в соответствии с законом Мура.

Закон Мура (Moore’s law) – наблюдение, сделанное основателем Intel Гордоном Муром, согласно которому количество транзисторов, размещаемых на кристалле интегральной схемы, удваивается каждые 2 года. Так было до недавнего времени.

Получается, развитие метавселенных главным образом сдерживается нашими «старомодными» органами восприятия. Приспособления вроде VR-шлема могут показаться очевидным выходом из положения. В конце концов, носят же многие люди очки. На практике этот путь выглядит тупиковым.

Следствием закона Мура является кратное увеличение стоимости производства чипов. Если первые заводы по производству микросхем стоили несколько миллионов долларов, то сейчас стоимость такого предприятия к 10 миллиардам. И это только чипы. Инфраструктура метавселенной – чрезвычайно дорогое удовольствие.

В фильме Спилберга Ready Player One люди в VR-шлемах показаны как массовое явление недалекого будущего. Находясь в виртуальном пространстве, снаружи они напоминают одержимых видениями беспомощных слепцов. Неограниченная свобода в цифровом мире оборачивается утратой дееспособности в реальности. Пользователь будет вынужден выбирать между двумя мирами – и у него появится масса причин выбрать более заманчивый и привлекательный цифровой мир.

Входя в цифровую реальность, пользователь на время своего визита становится калекой в реальном мире. Он осваивает метапространство в специальном тактильном скафандре, вооруженный полным комплектом высокотехнологичных костылей. Не означает ли это, что метавселенная, как и открытый космос, не подходит для человека в том виде, в каком он создан природой?

Развитие метавселенных сдерживается «старомодными» органами восприятия. Преодолевая это ограничение, пользователь, вооруженный набором высокотехнологичных костылей, выплывает в метапространство в специальном скафандре. Не означает ли это, что метаверс, как и открытый космос, не подходит для нас в том виде, в каком мы созданы природой?

Если речь действительно идет о метаверсе, а не о квазивселенной, то не означает. О разнице между метавселенной и квазивселенной расскажет следующая глава.

Метаверс vs квазиверс

99,9 % процентов того, что обсуждается в Сети как «метавселенная», является квазивселенной – первым шагом на пути к созданию метавселенной. Виртуальные шлемы и очки, тактильные костюмы, аватары, китайская XiRang, Second Life, семь признаков Мэтью Болла[5 - Источник: Matthew Ball. The Metaverse: What It Is, Where to Find it, and Who Will Build It (https://fortune.com/2022/04/01/citi-metaverse-economy-13-trillion-2030/)] и так далее – про квазивселенные. При всем масштабе квазиверсов сейчас они представляют собой частные делянки – более или менее просторные владения, каждое со своим феодалом, деньгами и сводом законов.

Об универсальности, на которую указывает само название meta-universe, пока речи нет. Впрочем, один из квазиверсов теоретически сможет стать платформой для метаверса, применив изложенные здесь фундаментальные законы. Пока же определим истинный метаверс.

Метаверс – это среда обитания человеческого вида, созданная для решения принципиально новых задач.

Один из признаков этой среды – соединение физического и цифрового миров в замкнутую систему. Физический мир – это совокупность внешней по отношению к наблюдателю реальности со всеми законами, действующими в физическом мире. К ней следует добавить и внутреннюю биологическую реальность пользователя, его психологию, интеллект, знания, навыки и самоидентификацию.

Цифровой мир – вся доступная в цифровой среде информация плюс совокупность приложений, которая воспринимается пользователем через интерфейс, не ограничивающий связь индивидуума с физической реальностью.

В этой концепции физическая и цифровая реальности не отменяют одна другую. Дополняя друг друга, они совершенствуют картину мира пользователя. Бегство в метавселенную из реальности – нонсенс.

Смысл метаверса заключается в создании среды обитания homo informaticus – нового человеческого вида, способного решать недоступные для homo sapiens задачи. Эволюционные предпосылки для появления этого вида уже созрели.

По сравнению с метавселенной квазивселенные представляют собой типичный S2S-продукт (сапиенсы для сапиенсов). «Сапиентистский» подход призван укрепить собственное доминирование и одновременно подорвать позиции конкурента. Полезное следствие такой парадигмы – неустанное стремление совершенствоваться, а оборотная сторона этой дарвинистской медали – желание насаждать свои правила, расширять границы владений и контролировать контент. Прогресс через совершенствование в конкурентной борьбе заканчивается, когда экспансия упирается в физические пределы среды обитания. В этой точке «сапиентистский» способ быть оборачивается логическим тупиком с двумя выходами – самоистреблением или переходом на новую эволюционную ступень. Этот момент уже наступил.

Метаверс представляет собой среду обитания homo informaticus – нового человеческого вида, способного объединяться в гигантские информационные сообщества и решать задачи, недоступные для homo sapiens.

Homo informaticus: уже здесь

Начнем с так себе новости. Ученые указывают на снижение среднего IQ, происходящее как минимум последние двадцать лет. Масштабное исследование, проведенное в Исландии и охватившее 110 000 человек самого разного возраста и социального положения, выявило генетическую природу этого явления[6 - Источник: https://www.theguardian.com/science/2017/jan/16/natural-selection-making-education-genes-rarer-says-icelandic-study].

Эволюция, судя по всему, сопровождается ухудшением генетической основы интеллекта (в прошлом веке это неполиткорректно назвали бы деградацией). Мало того, интеллект сегодня не означает социальную реализацию. Проще говоря, хорошо образованные люди с высоким IQ в современном обществе имеют все меньше шансов добиться материального успеха, завоевать популярность, занять положение в социальной иерархии или оставить после себя потомство.

Одним из важных интеллектуальных показателей считается EA или educational attainment. Он характеризуется количеством времени, которое индивид готов посвятить своему образованию. EA связан с когнитивными способностями, целеустремленностью, независимостью и открытостью новому опыту.

С одной стороны, есть основания считать сюжет фильма Idiocracy (2006) не полной сарказма антиутопией, а точным прогнозом нашего не такого уж далекого будущего. Исследования лишь подтверждают явление, ростки которого можно наблюдать невооруженным глазом. Но это лишь одна сторона медали.

Доказано, что educational attainment имеет высокую наследуемость. Исследование, проведенное в США на выборке из 20 000 человек[7 - Источник: https://www.pnas.org/content/113/28/7774.abstract], достоверно показало, что EA подвергается устойчивой отрицательной селекции.

Одновременно с этим мы наблюдаем переход насилия в новое качество, что происходит повсеместно. Это аргументированно доказывает Стивен Пинкер в бестселлере «Лучшее в Нас. Почему насилия в мире стало меньше». В аннотации к книге говорится следующее: "В новейшей истории вид homo sapiens эволюционировал в сторону меньшей жестокости в биологическом смысле изменений генома".

Мы привыкли считать себя представителями homo sapiens. К этому можно относиться как угодно, но сложно отрицать очевидное – наше прошлое представляет собой почти непрерывную череду кровопролитных войн. Нет книги страшнее учебника истории.

Долгое время насилие казалось неотъемлемым свойством человеческой цивилизации, ветхозаветным проклятием, родовым тавро. Пора признать очевидное – войны до конца не исчезли, но сегодня в них гибнет ничтожное (по меркам истории) число людей. Неизвестно, уменьшилось ли насилие в абсолютном выражении, но оно приобрело новое качество, стало контролируемым. Шанс пасть смертью храбрых на поле боя у среднего горожанина в наши дни неизмеримо ниже, чем погибнуть в автомобильной аварии.

Юваль Ной Харари в книге «Homo Deus. Краткая история будущего» разделяет мысль Стивена Пинкера:

«Статистика показывает, что самоубийства, например, уносят больше жизней, чем пуля врага и бомбы шахидов».

За последние 30–40 лет произошли две вещи – мы поглупели и подобрели, причем на генном уровне. Жажда homo sapiens к доминированию и экспансии заставляла его быть умным, ловким, хитрым и очень воинственным. Но… расширяться больше некуда, оружие массового поражения делает большую войну бессмысленной, а глобальные коммуникации соединяют людей, а не разъединяют их.

Похоже, вид homo sapiens выполнил свою историческую задачу – не только освоил и населил планету (для чего нужна агрессивность), но и подготовил мощную научно технологическую базу (для чего нужен высокий IQ). Сейчас он покидает сцену – давайте поаплодируем.

Brain Project

Предыдущая глава приоткрыла завесу, отделяющую гипотетическое будущее – пришедшие в упадок города, полные благодушных идиотов, и ветшающая инфраструктура, которую некому обслуживать. Закат человечества неизбежен, ведь глупеющему homo informaticus не то что цивилизационные задачи – арифметические будут не под силу. Фильм Idiocracy это наглядно показал.

В свое время homo sapiens вытеснил неандертальцев благодаря не IQ или агрессивности, а способности к кооперации. По неандертальским меркам сапиенсы были слабаками. Но они умели объединяться, для чего развили бесценный навык – речь. В итоге одиночки-неандертальцы освободили среду обитания для человеческого вида с более развитыми коммуникативными способностями. Новый вид двинул эволюцию вперед – без речи и умения координировать усилия не получится ни город построить, ни корабль в космос запустить.

В экстраполяции настоящего в будущее есть один подвох. Визуализируя будущее (например, снимая фильм Idiocracy), мы руководствуемся тем, что видим и знаем сейчас, без учета будущих данных. Как инженер XVIII века смог бы вообразить себе автомобиль? Как стального мерина с паровым котлом в животе, запряженного в железную повозку. Каким образом фантасты 50-х годов прошлого века описывали видеозвонки? В их представлении это делалось при помощи дискового проводного телефона, подсоединенного к телевизору. Как в представлении футурологов того же времени выглядел суперкомпьютер? Это был огромный город, полный толстенных проводов и шкафов для перфокарт. Отзвук этого архаичного представления проскальзывает даже в знаменитой «Матрице».

В одиночку homo informaticus проиграет сапиенсу, как тот – неандертальцу. Преимущество нового вида состоит в способности к качественно более широкой кооперации с себе подобными и искусственным интеллектом. Там, где сапиенс по привычке видит поле битвы и стремится доказать свое превосходство (отсюда бессмысленные сюжеты из разряда «бросить вызов машине», «победить компьютер в шахматы» и пр.) – там информатикус получит невиданные синергетические возможности.

Эндрю Мур, вице-президент Google Cloud, как-то сказал, что искусственный интеллект на самом деле «очень, очень глуп»: – AI хорош в выполнении вещей, с которыми наш мозг не может справиться, но только не в обобщениях, аналогиях или творческом мышлении[8 - Источник: https://www.cnet.com/news/ai-is-very-stupid-says-google-ai-leader-compared-to-humans/].

Сегодня искусственный интеллект может оперировать запредельными для человеческого мозга объемами информации. Его алгоритмы успешно работают с многофакторными моделями и эффективно анализируют большие данные, в чем человеческий интеллект бессилен.

Эволюционное преимущество homo informaticus состоит в способности к качественно новой кооперации с себе подобными и искусственным интеллектом.

ИИ жаден до данных. Он легко заменяет эрудицию, долгое время считавшуюся признаком просвещенного человека. Однако он пока не в состоянии работать с ассоциациями высокого порядка, выдвигать парадоксальные гипотезы, приходить к интуитивным выводам, проявлять эмпатию, руководствоваться иррациональными допущениями, интерпретировать контекст или оценивать культурное значение. Ему недоступен сенсорный опыт. И еще – решая тривиальные для мозга задачи, он потребляет на несколько порядков больше энергии.

Пока развитие ИИ сдерживается «железом», а точнее – классической и довольно энергозатратной архитектурой фон Неймана, предполагающей постоянное обращение к памяти в ходе вычислений. Наращивание памяти и скорости операций перегружают канал обмена данными – это узкое место неймановской архитектуры. Многоядерность и увеличение тактовой частоты принципиально задачу не решат.

По тактовой частоте производители подошли к порогу в 10 ГГц, труднопреодолимому из-за физических ограничений. Сверхмощные и супербыстрые процессоры традиционной архитектуры энергозатратны и нуждаются в сложной системе охлаждения, но в решении управленческих, творческих и многих других задач не смогут приблизиться к мозгу.

Можно утверждать наверняка, что человечество не успокоится, пока не снимет аппаратные ограничения на рост возможностей ИИ. Формально мозг намного медленнее компьютера, но… он быстрее и экономичнее. Здесь нет парадокса.

Согласно тезису Чёрча – Тьюринга любая физически вычислимая функция может быть вычислена машиной Тьюринга. Если мышление рассматривать как вычислимую функцию, она может быть вычислена на машине Тьюринга. Проблема только в «железе».

Мозг намного медленнее компьютера, но… он быстрее и экономичнее.

Все дело в архитектуре и способе организации аналоговых вычислительных процессов, на основе которых, вероятно, будут созданы принципиально новые чипы – нейроморфы.

Для эмуляции мозговой деятельности в архитектуре фон Неймана потребуется сверхдорогой чип с миллионами ядер, сложная система охлаждения и электростанция, обеспечивающая его работу.