Главы для «Сромань-сам!»

– В этом нет надобности, друг мой. Кустики вокруг Колледжа Мертона излюбленное место собачников для выгулки их сук и кобелей, а близкое расположение прорех друг к другу, которые появились внизу штанины ваших новых брюк – свидетельство тому, что челюсть гадкой твари не отличалась шириной и, следовательно, мопс… нет, прошу прощения, судя по высоте, на которую пёсик смог задрать ножку, оставляя мокрое пятно своей мочи на второй вашей штанине, у дамы в синем был – чихуахуа.

– Поразительно! Но как вы угадали цвет её кринолина?

– Но вы ведь не станете утверждать, что синий зонт у вас в руках, для обороны от возможных нападений дальнейших псов, был вам подарен женщиной в зелёном?

Однако что дороже – зонт или штаны? Подайте иск на возмещение ущерба…

Не дожидаясь пока с меня схлынет ошеломлённость, он зашагал вдоль Хай-Стрит, минуя Колледж Университета и угол Мэгпай-Лэйн, а вскоре остановился снова и, что симптоматично, опять у столба, но на этот раз через дорогу от Церкви Святой Девы Марии, на беломраморном теле которой, поверх церковных врат, до сих пор темнеют жестокие засосы от пуль «железнобоких» вояк Оливера Кромвеля, не ценящие искусство скульптуры протестанты устроили тут пальбу в 1649 году.

– Итак, дорогой Ватсон, мы на месте преступления, не так ли?.

Мне снова пришлось впадать в удивление, ведь именно по этому поводу и была послана моя телеграмма в Лондон на Бейкер-Стрит, а сам я до сих пор пребывал в шоке от хладнокровного убийства среди бела дня, свидетелем которого невольно пришлось стать и мне.

Не дожидаясь моих обычных «но как скажите?» или «скажите мне на милость!.», он пояснил:

– Элементарно, Ватсон, вы телеграммой назначили мне встречу на Хай-Стрит, а некоторые «бобби» на службе Её Величеству несут её не слишком добросовестно.

Загубник вынутой изо рта трубки указал на обрывок ленточки привязанной к столбу, которой Скотланд-Ярд огораживает акры площади для сбора окурков и, если повезёт, улик.

– Запах лосьона и свежий порез на вашей правой щеке дедуктивно оповещают, что сидели вы как раз вон там. – Трубка махнула в сторону широкого стекла парикмахерской. – Продолжите, пожалуйста…

– Всё случилось так неожиданно… Ударил колокол на церкви, я взглянул через витрину, тот человек открыл вдруг рот и – рухнул с тесаком в спине, а позади, как продолжение, стоял такой же, те же усы и котелок, эффект «матрёшки», знаете ли, просто жуть берёт… Убийца взглянул на жертву у себя под ногами, перекрестился, переступил, сел на велосипед и – уехал. Вот, собственно, и всё…

– Негусто, но в наблюдательности вам не откажешь. Крестился как? Слева направо или наоборот?

– По католически, сперва на левое плечо.

– А потом? Большой палец не поцеловал над трупом?

– Нет. Определённо нет. Сел и – уехал.

– Хм… Значит – не итальянец. А вас когда порезали – до или потом?

– Можно сказать – совместно, цирюльник в сторону шагнул за квасцами для обработки раны, иначе я б и этого не видел.

– Так стало быть, в момент бритья всё и произошло?. Вы находились в кресле и, следовательно, вам в зеркале видно не было как повёл себя покойник – подёргался или же сразу отошёл. А тот, как вы сказали, двойник, его ногами не пинал?

– Нет! И пальцев тоже не целовал – сел и укатил!.

– Это хорошо, значит профессионал, с такими – легче, любитель, знаете ли, таких финтов может накуролесить, что и сам Конан Дойл концов не разберёт, а после валит всё на состояние аффекта… И знаете что, Ватсон? Вам нужно обязательно встряхнуться, так сказать стереть печальные впечатления минувшего дня. Так не посетить ли нам варьете?

Он оживлённо потирал руки, а я, давно привыкший к подобным перепадам настроения у моего не вполне объяснимого друга (чаще всего перед тем как в очередной раз за день приступит забивать свою знаменитую трубку или когда миссис Хадсон, наша квартирная хозяйка, приносила ему горчайший напиток чёрного цвета по рецепту, как он утверждал, его бабушки, но для Британского вкуса, позволю себе заметить, слишком экзотичный).

Поэтому я возражать не стал и зашагал, подстраиваясь под его энергическую походку, в сторону Квин-Стрит и дальше, мимо Колледжа Св. Петра, на Джордж-Стрит, где в одном из пабов рядом с рынком уже шло упомянутое им представление.

Однако, проигнорировав свободные места за столиками зала, мой гид-экскурсовод предпочёл отдельный кабинет в глубине заведения, где он заказал две чашки обычного чая и принялся рассеянно помешивать его, когда мы остались одни.

– Сказать по чести, Ватсон, – задумчиво начал он, – порою меня удивляет ваша доверчивость тому, что вам кажется. Взять хотя бы сегодняшний случай, вам даны все карты в руки для его разгадки, однако вы предпочитаете идти на поводу иллюзорной видимости.

– О чём вы? – вспылил я сдержанно.

– Извольте видеть сами – вас бреют, снаружи звучит колокол, оповещая час дня пополудни, цирюльник режет вам щёку и отходит, чтобы не маячить у вас за спиной, не загораживать вид на улицу и дать возможность стать свидетелем чудовищного по своей наглости и леденяще тормозящего обращение крови в ваших жилах, преступления, после чего преступник спокойно отъезжает налево по Хай-Стрит. Не сомневаюсь, что именно так звучали ваши показания полиции, в качестве главного свидетеля.

– Ну разумеется, я хотел помочь следствию.

– Что весьма похвально. Однако вы упустили из виду элементарный закон оптики о зеркальных отражениях. Подмигните себе в зеркале левым глазом и ваше отражение ответит вам своим п-р-а-в-ы-м.

Вот почему, как мне к-а-ж-е-т-с-я, бравые «бобби» Оксфорда, а также прибывшие им на подмогу следователи Скотланд-Ярда в данный момент опрашивают жителей в районе Ботанического Сада о господине в котелке, с усами и велосипедом, а может быть дошли уже и до Иффли-Роуд. Вы пустили их по ложному следу, милый доктор.

Мало того, что убийца уехал в сторону Почтового Офиса, он ещё и крестился по православному.

Меня так и подмывало снова вспылить, но в кабинете и от прежнего раза было никак ещё не продохнуть. Поэтому мне показалось предпочтительнее смолчать, пока мой лектор (справедливость требует предоставить ему данный титул даже в прославленном гнездилище и средоточии Британской науки и образования) неспешно раскуривал свою трубку, чарующий аромат которой доводил пылинки пребывающие в Брауновском движении выкаблучивать такое, что ни одна камаринская не взбрыкнёт.

– И вместе с тем, вы почти раскрыли дело своим замечанием о матрёшках. Вот именно! Вы, кстати, обратили внимание, что гастролирующая группа варьете именуется «Матрёшки Интернешнл»?

Дверь распахнулась, резко и без стука.

– А вот и ваш брадобрей, – объявил он и, обернувшись к вошедшему, добавил, – у вас ус отклеился, господин Огарёфф.

– Спасибо, – отвечал вошедший, в котором, к своему изумлению я узнал цирюльника с Хай-Стрит. Он отодрал свои усы и принялся плевать в них, пытаясь вклеить, где и были, и бормоча «iob tvo you» на каком-то из восточноевропейских языков… Из общего зала донеслись аплодисменты.