Непал для братвы

– Просто кровососы какие-то, – согласился дружественный браток. – Саня уже тоже начал отсев среди них производить, всех кормить – разоришься, да и западло это!

– А что вы хотели, – включился в обсуждение Денис, – есть закон Мэрфи, который гласит: «Уровень профессиональной подготовки чиновников обратно пропорционален их количеству». А у нас только в процессе сокращения бюрократического аппарата, как верещали в правительстве, за последние годы их число увеличилось на тридцать процентов. Вот и лезут, как клопы голодные, на тепленькие места. Не успевают даже научиться хоть чему-нибудь. Вот ведь бедненькие!

– Всех бы к ногтю, – кровожадно заявил доселе молчавший Стоматолог.

– Ну, не совсем так, – возразил Денис, – без грамотного управления не то что государство, но и бригада не сможет работать.

Братаны согласно кивнули.

После сердечного прощания Стас, Денис и Михаил продолжили путь.

Ортопед вопреки обычаю не торопился, о чем-то размышлял.

Рыбаков прикидывал, не подремать ли на сытый желудок, как Михаил вдруг встрепенулся и спросил: – Все-таки я не понимаю, а кто же во всем этом виноват? Ну не поверю я, чтобы все в России были уж такими идиотами. Не иначе, как забугорная сволочь орудует, и я подозреваю даже кто!

– Мишель! Ты опять за свое, – сонливость у Дениса прошла враз. – Я же тебе говорил, меньше слушай доморощенных политиков у Гостинки. У них все просто, главное вдарить покрепче, не вникая в суть проблемы. А ты с их куцыми идейками носишься, как еврей с писаной торой! Ортопед даже слегка притормозил, открыл было рот, закрыл, пару секунд подумал и попросил: «Повтори, я чой-то не врубаюсь».

– Повторяю, – занудливым голосом сказал Денис, – носишься с их идейками, как еврей с писаной торой.

– По-моему, как дурак с писаной торбой, – неуверенно возразил Михаил.

– Увы, – Денис сел на любимого конька, – тут неправ не только ты, но и все, кто последние лет сто-сто пятьдесят это говорит. Мыслим логически. Торба – это мешок. И расписывать мешок раньше не пришло бы на ум самому последнему дураку. Это сейчас на рюкзаках появились всякие надписи, картинки, фенечки и так далее. Сие говорит лишь о том, что степень идиотизма населения возрастает. Я не говорю о бредовости надписей или об убогом смысле картинок. А мое прочтение пословицы – классическое и имеет вполне логическое обоснование.

– Ну и какое же? – спросил Ортопед.

– Понимаешь, Мишель, – продолжил Денис, – у иудеев есть очень хорошая черта – это въедливость, или более просто – четкое понимание цели и пути ее достижения. Тут с ними конкурировать бессмысленно, выживать они могут, только неукоснительно выполняя веками сложившиеся правила. Правила, которые в основном изложены в Торе. Конечно, фанатичное выполнение всех правил вряд ли сейчас вообще возможно, но сохранить стараются все. Это и не дает иудаизму развалиться, причем уже не первое тысячелетие. А как лучше всего сохранить и понять учение? Да просто переписать основные тезисы, а лучше основополагающий документ целиком, а не полагаться на его не всегда правильно изложение кем-то другим. Что, собственно, они и делают. Заодно свой родной язык не забывают. Где бы ни жил, на каком бы языке ни говорил, а перепишешь под руководством ребе страниц эдак тысячи полторы да еще без ошибок – навсегда запомнишь! У левитов – это одно из колен (родов по-нашему), кои были как бы наследственными хранителями закона – Торы, это вообще обязательно. У других – как почетная обязанность хотя бы что-то переписать. Ну а если ты всю Тору переписал – почет тебе и уважение!

Русские в этом плане просто лентяи, почитают адаптированную Библию, не поймут в ней половину, половину забудут, но мнят себя крутыми православными. Особенно вновь перековавшиеся коммунисты да кагэбэшники бывшие: одну молитву на три минуты заучат, какой рукой креститься, не знают; помнится, Ельцина по телеку показали, так у него в правой руке – свечка, и чем креститься прикажете?! Вот если бы их хоть в вечернюю церковноприходскую школу на годик, да записали бы они хоть основные положения – может быть, что-то и поняли. А так стоят в церквях, лица грустно-умные, а сами по сторонам зыркают – как я, мол, выгляжу; мысли, естественно, далеко-далеко – как бы кого облапошить и приличный навар получить.

Михаил мечтательно возвел глаза к небу.

– Нет, впрямь, Диня, я представляю себе, как все эти Жирики, Зурабовы да Лукьяновы за партой сидят и умные слова пишут, просто праздник души! – вспомнил я старый анекдот о том, что представляет собой каждая нация. Например, о евреях: один еврей – торговая точка, два еврея – первенство мира по шахматам, много евреев – ансамбль русских народных инструментов. А вот о русских: один русский – пьяный, два русских – драка, много русских – очередь за водкой. И нормальной нацией мы станем только тогда, когда о нас в народном фольклоре начнут говорить так (Денис задумался, пошевелил губами, поглядел на небо, подсказки не нашел)… Предположим: один русский – научный работник, два русских – первенство мира по игре в го, много русских – отсек межпланетной станции Земля-Марс. Или что-то в этом духе.

– Ты на дорогу не забывай посматривать, – едко заметил Денис, а то придется нам с тобой библейские истины изучать по первоисточнику.

– Не боись, – бодро ответил Михаил, – не пропадем! – И вдавил посильнее педаль газа.

* * *

К указанию Антона братаны отнеслись конкретно. В течение нескольких дней остальные дела были закончены, опекаемым были даны ценные указания и живописно представлено, что может произойти в случае их невыполнения. Самым гуманным в этом случае представлялось сдирание ржавой теркой кожи с седалищных частей тела и обильное посыпание смесью соли нулевого помола с перцем. До этого вряд ли могло дойти, но профилактическая работа всегда приносит больше пользы, чем лихорадочные и не всегда продуманные действия по ликвидации последствий.

Учитывая совершенно нездоровую активность «серых» по одномоментному задержанию всей бригады, исключая очень немногих, например, Антона, на которого в ментовке не было никаких улик, но и их надеялись взять из показаний подельников, естественно, напрасно. К сожалению, ментозавры, составляя особую подгруппу Гомо-сапиенсов, давно перестали понимать нормальные человеческие отношения и судили обо всех на своем – далеко не лучшем – примере.

Правда, и среди них бывают исключения, но, увы, крайне редкие.

Так, один из весьма высокопоставленных чинов МВД под впечатлением иллюзий о честных и принципиальных борцах за законность и порядок, еще в советское время достиг определенного положения. Тем не менее, его ум и честность сильно подпортили дальнейшее продвижение, когда с приходом перестройки и мутным валом недалеких, но нахальных хапуг, хлынувших в органы исполнения законов, идеалы поменялись на противоположные. Однако менять профессию было уже поздно, а становиться откровенным подлецом тоже не хотелось; сбережений же у него, как и у всякого честного человека в России, не было. Каким-то образом он познакомился с Гоблином и в порыве откровения, обсуждая весьма грустное положение в их системе, иногда высказывал наболевшее журналисту Чернову, понимая или подозревая, что тот неплохо осведомлен о деятельности той части населения, которая пыталась – не всегда светскими методами – выжить в трясине тупости и беззакония власти. Чернов, как мог, старался чисто по-человечески помогать полковнику, беря у него интервью и оплачивая их по максимуму, а также содействуя в некоторых житейских ситуациях, где честный милиционер, увы, мало что мог сделать. От него он и узнал о гневном приказе сверху – « накрыть, забрать и примерно наказать» как можно больше так называемых «криминально-ориентированных» нарушителей законов. Министр, издавший этот приказ, не озаботился его засекретить, поэтому разглашение его преступлением не являлось. К тому же подробное разъяснение, как его реально применить, было разослано во все районные управления города, где с ним поступили так, как обычно это делается со всеми бумагами, не сулящими быстрой и конкретной прибыли исполнителям, то есть положили «под сукно» (раньше столы покрывались сукном – чаще всего зеленым, как в игорных домах) до второго, уже более сурового приказа. И тут родная милиция повторила давно сложившуюся в армии мирного времени практику. Так, на первый приказ обычно не реагируют (надеясь, что верхний эшелон власти его либо отменит, либо забудет), но если приказ через некоторое время дублируется, то его отработка начинается уже в полном объеме, причем сроки выполнения, естественно, устанавливаются в соответствии с первым приказом. Отсюда аврал, неразбериха, наказание невиновных и награждение непричастных. Все идет точно по закону Мэрфи!

Из беседы с полковником Гоблин путем логических построений, учитывая скорость осознания и отработки вводной всеми звеньями карательной машины МВД, определил, что спокойной жизни им остается еще максимум семь-десять дней. Потом могут наступить весьма хлопотные времена, поскольку, судя по приказу, текст которого прикормленный мент из одного из районных отделений по своей инициативе за весьма небольшую мзду передал Диме, министру хотелось много крови и одними бомжами, да жадными наркодельцами отделаться на сей раз было просто невозможно.

Коллективный отпуск был, конечно, желателен, но и какие-то меры подстраховки следовало предпринять. В частности, слегка запутать ментуру.

Для этого в бригаде заблаговременно была предпринята операция по легальному обеспечению всех ее членов вполне официальными паспортами с другой фамилией. Был использован принятый Думой закон, пролоббированный московскими олигархами с помощью всемогущего Су-лика Волосатого и до предела упрощающий замену имени и фамилии граждан.

Так, на всякий случай.

Несколько лет назад все братаны вдруг решили поменять свои фамилии на второго из родителей, а проживание оформить по имеющимся у них в избытке адресам.

После получения абсолютно чистых и законных документов они их «потеряли» и опять возвратились к началу этой эпопеи. Такое положение дел обеспечивало некоторые сложности при поисках и проверке их документов, например, при покупке авиа – или железнодорожных билетов, и не тянуло на серьезное преступление. Сулик в этом случае мог все свалить на нерасторопность паспортных служб, предоставив им возможность самостоятельно разбираться: кто, где и почему.

Трезво рассудив, что если вся команда отправится в Непал, то через месяц его смело можно будет назвать «Пропал»; поэтому решили все-таки рассредоточиться по миру.

Часть народа, которому не доставляло удовольствия лазать по горам и надолго отрываться от цивилизации, решила совершить круиз по теплым морям. Для этого был зафрахтован небольшой прогулочный теплоход «Арго», длиной где-то около ста пятидесяти метров, предназначенный для дальних морских походов с максимальным комфортом и длительными стоянками в фешенебельных портах и вблизи самых экзотических островов Индийского и Тихого океанов, а также западного побережья Южной Америки. Большинство братков там не бывало, поэтому быстро образовалась компания энтузиастов в лице Бэт-мена, Вазелиныча, Лысого Садиста, Пыха, Фауста и Винни. Особую прелесть этому путешествия придавало то, что судно было построено в Германии по заказу Турции, ходило под флагом Камбоджи и было, приписано к болгарскому порту Бургас, откуда, кстати, было большинство команды. Так что особого языкового барьера не предполагалось, чтобы не утомлять братков всякими там переводчицами. В плавание, кроме того, отправлялся небольшой шоу-коллектив, дабы скрасить некоторое однообразие морских переходов. К услугам пассажиров была наготове команда инструкторов-дайверов, готовая сопровождать любознательных пассажиров в глубины морей и океанов и показать все, что там они захотят увидеть. Посему срочно пришлось заказать снаряжение, которое подходило бы под размер будущих экстремалов – любителей. В этой поездке практическим аспектом могло оказаться и знакомство с реалиями морского дела. Ведь высказанная когда-то идея обзавестись собственными яхтами, но пока – за неимением времени – не реализованная, отнюдь не пропала. А ознакомиться на практике, что это такое, для реальных братков отнюдь не представлялось напрасной потерей времени. К тому же, если с Европой и США были налажены некоторые деловые связи, то остальной мир пока еще не приносил доходов коллективу, что являлось большим упущением. На судне была организована современная компьютерная и радиосвязь, что лишь способствовало рабочему процессу. Списки запасов и номенклатуры спиртного также были заранее согласованы. К тому же Циолковский отправил туда пару контейнеров его продукции с учетом трехмесячного беспрерывного использования. Конечно, это был некоторый перегиб, но лучше немного перестраховаться, чем потом прибегать к суетливым телодвижениям. Одновременно был отправлен и небольшой контейнер с оружием для надводной и подводной охоты. Как это удалось сделать Берестову, он особо не рассказывал; наверное, какая– то из таможен им особо опекалась, но формально все было абсолютно законно. Кроме всяких помповых ружей и охотничьих снайперских винтовок, так, на всякий случай, братков дополнительно обеспечили автоматическим оружием и парочкой «Утесов» для ведения огня на суше и под водой. Мало ли что может случиться? На теплоходе был еще первый класс (братки, естественно, были помещены в люкс), где должна была разместиться какая-то корпоративная международная группа человек в тридцать. Но братки – народ абсолютно демократичный и на такую мелочь особого внимания не обратили. Тем более что международники считались деловыми ребятами. Была вероятность налаживания новых связей, которые, конечно, отнюдь не помешают, особенно, с учетом того, что возникнут в спокойной и дружелюбной обстановке.

Группа вылетала из Питерского аэропорта первой, поэтому провожали ее достойно, но, чтобы не привлекать внимания уже заворошившихся МВД-шников, малым составом и без обязательного в таких случаях разгрома аэ-ропортовского ресторана. С собой у отлетавших было только разрешенное (остальное ушло в контейнере с оружием), документы в полном порядке, на лицах одухотворенная усталость и желание тихого отдыха. Провожать и посмотреть, чтобы все было нормально, отправились Ди-Ди-Севен, Эдисон, Паниковский и в последний момент соблазненный поездкой Рыбаков, зашедший к своему почти что тезке – Диме Цветкову обсудить какую-то туманную идею из области электроники.

Все понимали важность момента, никто не выпендривался. Благочинно прошли в самолет. Провожающие дождались, когда самолет взлетел, дождались подтверждения с борта, что «все пучком», и облегченно вздохнули. Все пока шло по плану. Цветков предложил Денису подкинуть его до дома, тем более что лишние полчаса и сорок километров пробега сейчас уже погоды не делали.

Эдисон, умиротворенный проделанным, неспешно вел машину под музыкальные заставки радиостанции «Азия-минус», всегда находившей отклик в душах правильных братанов.

– Слушай, Дима, – вдруг проговорил Денис, – вот смотрю я на тебя и никак понять не могу. Ведь то, что ты вытворяешь с техникой, по-моему, вообще с чудесами граничит. Прибамбасы, которые ты ставишь, в мире, наверное, лет через десять-пятнадцать только появятся. Тебе бы не в подполье творить все эти чудеса, а директором большого международного института быть, нобелевки каждые год-два получать или, как тот же Билл Гейтс, этак миллиардов на сто компанию завести, по симпозиумам ездить; президенты всякие за честь пожать тебе руку хотели бы, страны за филиалы дрались бы. Я понимаю, что ты и сейчас любимым делом занят, но как бы сказал Ван Зайчик, «несообразно все получается».

Цветков помрачнел, наверное, о чем-то подобном он и сам размышлял.

– Вообще-то я этой темы с братанами не обсуждал, но вроде бы перегорело все, и рассказать можно. Наверное, поймешь, ведь ты сам через похожее проходил. Так вот. С детства болел электроникой, в Дом пионеров ходил, на конкурсах всякие места занимал. Но не это главное, уж очень интересная область знаний – железки, изоляторы и кристаллы какие-то, а позволяют создать практически все, что только можно вообразить, не нарушая основных законов природы, просто волшебство какое-то. Поступил в ЛИИЖТ на электрооборудование и автоматику, просто рядом жил, а с молодых лет не люблю рано вставать. Учебные предметы во всех вузах примерно на одном уровне были, а куда поставить электронную игрушку – это меня не особо волновало – то ли на паровоз, то ли на ракету – не суть важно. В основном в СНО (студенческое научное общество) сидел на перспективных разработках. Мы тогда даже на нашей весьма не передовой электронной базе делали вещи не хуже, чем у янкесов. Мы лет на десять раньше сделали то, что потом Гейтс дотумкал, соединили в единую сеть несколько ЭВМ типа ЕС1020. Потом, правда, разъединили, поскольку на какой-то из них расчеты секретные делали. Спецотдел и прицепился, чуть в разглашении военной тайны не обвинили и допусков (допуск – форма секретности в СССР) лишить грозились. А это вылет из института, где почти, что любой бред – секрет! Я не выдержал тогда, назвал их дебилами и тупарями – схлопотал выговор по комсомольской линии, ну и они это, конечно, запомнили. Как Окуджава пел: «Кричат дуракам – дураки! дураки! А это им очень обидно». После института в аспирантуре сразу оставили, у меня к тому времени уже больше десятка изобретений оформлено было. Да все секретно или ДСП (для служебного пользования); ну, мне по молодости это льстило, вроде как щит Родины укрепляю. Тему мне дали сделать вроде Интернета на всю железнодорожную сеть страны, но главное, чтобы помехоустойчивость и защищенность абсолютная была хоть от атомного удара, хоть от хакеров или внешней прослушки, хотя такого слова еще мы не знали. Очень неприятная история для этих самых спецотделов произошла. Несколько вагонов японского электронного оборудования по железной дороге через всю страну в Европу везли, а потом как-то, уже оборудование во Франции было, узнали, что эти приборы записывали все электронные сигналы от радиолокации, самолетов и так далее – вдоль границ с Китаем, а потом и в центральной России, Москва в том числе, все частоты радионаблюдения засекли. Наши в крик, но бесполезно! Полетели, конечно, с должностей многие, но… поезд ушел!

Вообще, группа, где я учился, подобралась на редкость удачно, сачков не было, все фанаты электроники, но и мирских удовольствий не забывали. Я, правда, как-то ровно к этому дышал; пить не умею: лишнюю стопку примешь и потом о себе такого наслушаешься, что не верится. Но старался не отставать. Ребята по стране разъехались, все на хорошие, интересные места попали. Но «альма – матер » не забывали и обычно на годовщины защиты дипломов в начале мая не все, но кто мог, в Питер приезжали; ну, тут веселье на всю катушку! Вроде бы и деньжат хватало. Когда у меня аспирантура кончалась, диссертация вполне приличная написана, делать уже нечего, приехали ребята с Камчатки и Новосибирска – они по сравнению с нашими раз в пять больше получали. Ну и начали мы вояж по всем ресторациям города! В один из дней, когда им уже уезжать надо было, забрели тут на Московском в ресторацию; зал большой, народу много, но нам-то как-то по фигу. Свободным оказался столик в дальнем от двери углу, куда мы все шестеро и поместились. Но, как стало ясно в дальнейшем, это была наша стратегическая ошибка. Заказали салатики, что-то горячее, водчонку, естественно. Тогда было модно (после просмотра фильма «Семнадцать мгновений весны») подражать Штирлицу; поэтому мы встали, сдвинули рюмки и трижды крикнули «Зиг хай», в общем, пожелали победы как бы. И тут случилось совершенно непредвиденное. Сначала молчание несколько секунд, потом все сидевшие за ближайшими столиками – в основном пожилые (в гражданском, но с полными иконостасами орденов на груди) бросились к нам. И только тут до меня дошло, что сегодня – десятое мая, и это встреча ветеранов. Наверное, до остальных это тоже дошло. Мы обалдели. Тем временем толпа нас окружила с явным намерением если не разорвать нас на куски, то уж живого места не оставить. Сил у них, конечно, было маловато, но боевого задора – дай Бог каждому! Некоторые уже было начали хватать нас за грудки. Хорошо, никто из наших какого-либо сопротивления не оказывал, а то точно нас бы размазали. Нашелся среди них разумный человек, видимо, кто-то из командиров, и закричал: «Отставить! Вызвать милицию». Менты появились мгновенно, наверное, они это собрание охраняли; нас по-быстрому сунули в «луноход» (милицейский УАЗ) и в ближайшее отделение. В общем, всем вломили по полной программе. Ребят задержали на пару дней; но, поскольку дальше Сибири все равно было не отправить, то, содрав со всех совершенно дикие штрафы, нас кое-как отпустили. А на меня дополнительно «телегу» в институт и административное взыскание; вроде как в «Приключения Шурика» попал, только в натуре. Вот тут-то я наших ментов любить и перестал. За те две недели бессмысленных унижений век им мстить буду! Когда появился в институте, то даже на кафедру не пустили. Вынесли несколько книжек моих и – всё! Объяснили, что я отчислен из аспирантуры за систематическую и злостную клевету на советский образ жизни, допуск у меня отобран, и если я сейчас же его не отдам, то мне светит сразу три-пять лет тюрьмы. А к моим работам я тоже допущен быть не могу, ибо там есть государственные секреты, с коими мне знакомиться нельзя. А несекретные мои записи из стола они по указанию первого отдела, увы, сожгли, так что, гуляй, дорогой товарищ… А домашних моих уже предупредили, что их сын – тунеядец, и если он не представит справки с места работы, то поедет на поселение «на химию» (заводы с вредным для человека циклом производства), где будет трудиться, пока не станет честным тружеником. Ну, полный аут! Хорошо, один мужик, которому я телевизор починил и еще что-то, устроил меня оператором газовой котельной, там все нормальные люди тогда работали, я попал как раз на то место, где прежде Бродский парился. Мне там так и сказали: «Отсюда нобелевские лауреаты, как чертики из коробки, выскакивают. Режим – сутки– трое. Пока в котельной – и литературу по специальности время есть почитать. Правда, понемногу озверевать стал; смотрю, все мои работы придурки партийные с нашей кафедры публиковать начали под своими именами. Одно хорошо – дурачье ничего не поняло, только терминов позаковыристее понаписали да с такими ошибками, что ни понять, ни сделать по-ихнему ничего нельзя, окромя диссертаций. Я потом проверил – штук десять докторских из моей работы получилось! А потом я и за этим следить перестал; они ведь, как обезьяны по закону Мэрфи работают, «что сложнее палки или веревки» им уже не понять. Потом вроде полегче стало, кооперативы появились; я в один из них и перебрался, правда, сначала на мне все кому не лень ездили. Потом как-то вышел на Антона, вот он и предложил реальную работу без кидалова, да и деньги на настоящее дело не жалеет. А уж ребят в команду себе я подобрал, просто зашибись! Если бы нормальная страна была, цены бы им не было, янкесов бы раком поставили; да только не надо нашим чиновникам от науки всего этого, им бы карман в офшоре набить да с семьей слинять за рубеж. Тоскливо, Диня, становится…

Денис не прерывал этого монолога, он понимал: хоть иногда да хочется изложить, что на душе скопилось. Поэтому он тактично «не замечал», как Цветков раза в три удлинил маршрут их поездки, делая замысловатые петли по наименее загруженным автомобилями магистралям.

– К сожалению, ты прав, – Денис задымил сигаретой. – Возьми любого из нашего коллектива. Ведь никто сам во всякие сомнительные дела не лез – выдавили: то ли законами дурачили, то ли подлянкой от милиции или исполнительной (чужой воли, разумеется) власти. Многие просто сломались, кто смог, за рубеж слинял, только ведь это не выход. Все равно им там за державу обидно, если еще не совсем от сытной жизни освинячились. Ну а мы тут вроде последнего рубежа обороны… Ты, кстати, свернул бы направо, а то к моему дому раньше полуночи не подвезешь. А мне ведь еще и Ксанку приголубить надо, и с Ричардом погулять.

* * *

С выразившими желание совершить индивидуальные туры особых проблем не возникло. Света, секретарь Антона, естественно, с помощью опекаемых турфирм оформила длительные поездки для Винни, Го-рыныча, Паниковского и еще нескольких человек. Особо приветствовались семейные туры, что в некоторой степени позволяло уберечь глав семейств от необдуманных поступков. Оформление в основном шло через Москву, выезд или вылет через бывшие страны Варшавского договора, правительства которых совершенно не интересовались прошлым и настоящим проезжающих транзитом русских туристов. А если бы российские правоохранительные органы вдруг попросили бы помочь в задержании или проверке кого-либо, то с каким удовольствием все было бы сделано наоборот. Ставшие легендарными ужастики, так называемой советской оккупации, привели к появлению поколения, стремящегося по возможности нагадить тем, кто сейчас живет в России. К сожалению, непонимание неизбежных законов развития стран и того, что Запад сам толкал эти страны в сторону СССР, а потом разыгрывал фальшивые сценарии, плача от жалости крокодильими слезами, крепко укоренилось в малодумающих, но желающих много кушать и хорошо жить головах теперешнего электората. Впрочем, это была и есть задача правительства России – поднять свой имидж, а браткам на данном этапе это отнюдь не мешало; и все проходило на удивление спокойно. Конечно, наиболее сложным делом было отправить группу, интересующуюся горной страной Непал. Туда вошли Василий Могильный (Армагеддонец), Аркадий Клюгенштейн (Глюк), Георгий Собинов (Комбижирик), Павел Кузьмичев (Мизинчик), Миша Грызлов (Ортопед), Стас Иванов (Стоматолог), Сергей Александров (Тулип) и Григорий Штукеншнейдер (Телепуз). Поодиночке просачиваться к намеченной цели им не хотелось, да и было опасно непредсказуемостью поведения наиболее активной части бригады. Всегда существовала возможность, что, предоставленные самим себе, каждый из них в любой момент мог вмешаться в какую-либо историю, где, по мнению братка, что-то делалось не так. Например, начать учить гаишников вежливости, переворачивая их машины и забрасывая табельное оружие в какие-то неподходящие места, учинять полный разгром предприятий общественного питания, если предлагаемый набор продуктов не соответствовал призывной рекламе или срок чего-то прошел, примерное наказание с поломкой мебели и сжигания официальных бумаг нерадивых чиновников, не по справедливости обходящихся с незнающим свои права населением. Да мало ли было еще поводов принять активную жизненную позицию. В коллективе это было сложнее, так как надо было разозлить всех, на что старающиеся сохранить свое здоровье и собственность окружающие обычно не шли. Выход был найден, как всегда, достаточно простой и понятный.

Толя Нефтяник постарался как можно шире распространить информацию о том, что для геологических исследований совершенно неисследованного региона Сибири создана бригада высококлассных специалистов, где по косвенным признакам находится то ли потерпевший катастрофу еще в доисторические времена космический корабль пришельцев, то ли совершенно уникальное месторождение редкоземельных элементов. Корреспондент газеты «МК в СПб, Прима» Дима Стешин написал об этом удивительном феномене статью на целый разворот, сопроводив его туманными фотографиями и фрагментами карт. Тему подхватили более мелкие местные газеты: «Вестник НЛО в Питере», «Час треф» (правда, без разрешения автора); проскользнуло сообщение в местном ТВ и на радиостанции «Азия минус». Везде подчеркивалось, кто спонсирует это мероприятие, какие могут быть дивиденды для страны, – но как же это все сложно было организовать!

Полузнакомые бизнесмены попытались присоединиться к этому мероприятию, однако Анатолий Берестов только глубокомысленно надувал щеки, говорил о неопределенности результата и обещал в случае успеха принять в долю… на следующий год.

Под все эти разговоры, естественно, дошедшие и до тех структур, для коих это и было предназначено, в опломбированных контейнерах на самолетах в Хабаровск было отправлено соответствующее оборудование, обеспечивающее выживание и защиту роты солдат от любого врага в течение месяца. Справедливо рассудив, что Непал – страна дикая (мало ли что может случиться!), а о чувстве какой-либо неудовлетворенности не могло быть и речи, братки взялись за дело. Было учтено все вплоть до небольшого электрогенератора, работающего на бензине или мускульной энергии, для подзарядки радиотелефонов, инфракрасной оптики, лазерных прицелов и так далее.

Из Питера группа должна была отправиться на специальном автобусе, конкретно переделанном для подобных случаев под габариты и вкусы братков, в сопровождении двух, мало отличающихся от милицейских, машин частного охранного предприятия «Пушинка», имеющего гослицензию. Так что в пути особых задержек не предполагалось. Отъезд группы должен был проконтролировать Нефтяник, во дворе офиса которого и формировалась эта колонна. Машины братанов решили на это время там, в гараже, и оставить. В районе Владимира их ожидал зафрахтованный самолет военно-транспортной авиации, что обеспечивало отсутствие шибко любопытных, и весь дальнейший маршрут над территорией России должен был быть выполнен на нем. Вечером Денису позвонил Стоматолог и предложил заехать за ним в день отъезда, чтобы напоследок задать кой– какие вопросы.

– Получается, что в ближайшее время побазарить конкретно будет затруднительно, – сказал он, – а по телефону как-то неудобняк получится, да мало ли какие дела у нас там будут, может, и времени на все не хватит.

– Конечно, – согласился Денис, – я обязательно бы прибыл к Толику, так что заезжай.

Когда Денис возвращался с утренней прогулки с Ричардом, у его подъезда уже стоял «Шевроле-суперУниверсал» Стаса Иванова.