Когда на планете коронавирусня

«Мы самое счастливое поколение, – писал Рустам. – Мы практически не думали о куске хлеба, не знали, что такое голод. Студентами могли путешествовать по всей стране, покупая за смешные деньги профсоюзные путёвки, но чаще выбирали вариант с рюкзаком за плечами».

Иваныч

Кот Тишка сыграл решающую роль в создании в НЭИС туристического клуба. Толя Ройтер и Серёга Фурманов, изгнанные тёткой Олей со своей жилплощади за спаивание любимого кота, нашли новое жильё. Хозяйку звали тётя Нина, хвостатую и мяукающую живность не держала, жила вдвоём с сыном Женей. У того имелись друзья на электровакуумном заводе. Предприятие современное, работающее по передовым технологиям на оборонку, оно выпускало электровакуумные сверхвысокочастотные приборы и техническую керамику. На передовом заводе и контингент соответствующий – высокообразованный, интеллигентный, молодой, увлекающийся. Было на электровакуумном немало приверженцев походного отдыха. Серёга с Толей через сына хозяина квартиры познакомились с дружной компанией электровакуумщиков, которая имела землянку под Новосибирском.

Роскошное место называлось Дубрава, полчаса езды на электричке и ты в сказке. Это сейчас сказка превратилась в прозу жизни – угодья расчертили под дачи, застроили, – а тогда вольно росли сосны да берёзки, в общем пользовании были леса, холмы и перелески. Весёлый ручеёк всем без исключения предлагал вкусную воду. Компания туристов электровакуумного соорудила в лесу землянку. Нары, буржуйка, стол. У поколения, оду которому спел в своей книге Рустам, было поветрие – лесные землянки. Зимой как хорошо в выходной приехать на такую «базу», на лыжах покатался, а потом в тёплой землянке у печурки дать волю разговорам, песням. В жизнь молодёжи широко вошла бардовская песня: Кукин, Гродницкий, Визбор, Окуджава.

Не обязательно пили вино. Когда стала ездить наша компания, случалось, вино привозили обратно. Как говорил в таких случаях Рустам: «Дури у нас и своей хватает».

Заправлял выездами за город электровакуумщиков Коля Тарабрин. Весельчак, огонь и честных правил. И товарищей в компанию подбирал таких же. Люди с гнильцой, трусоватые сами собой отсеивались. Никто не настаивал, но ты, если приезжаешь в землянку, должен скатываться с самой крутой горки окрестностей, так называемой Просеки. Местность широченной просекой прошивала высоковольтная линия электропередач, под мачтами накатывался лыжный спуск. Крутой и длинный. Для горных лыж – плёвое дело, съезжай змейкой, где надо, скорости добавил, а захотел – сбросил её. Когда лыжи беговые – по прямой летишь, скорость развивается, мама дорогая. Весной немало носков лыж вытаивало на склоне.

У Коли Тарабрина имелись свои подходы к испытанию новичков. Чудоковатые, небезопасные, да на то он и Коля. Выпускник Новосибирского электротехнического института, жил Коля с женой Аллой у тёщи. Толя однажды по какой-то надобности зашёл к Тарабрину, тот сходу усадил за стол:

– Что значит «не хочу», студент он и во сне есть хочет. Садись, не то не друг ты мне.

Попили чаю с бутербродами. После чего Коля говорит:

– А давай-ка тебя, Толян, проверим на всхожесть.

И открывает на этих словах кухонное окно. Жена и тёща после слов «давай-ка проверим» разом побледнели, Толя понял, испытание не из лёгких: неужели в окно прыгать? Стоял октябрь, не время проветривать помещение окнами нараспашку.

Прыгать не пришлось, Коля позвал гостя в другую комнату, из которой вышли на балкон. Дом кирпичный, по стене карниз сантиметров пятнадцать шириной. Коля по-деловому поставил к торцу балкона табуретку, с неё ступил на перила, затем на карниз. «Это что, – подумал Толя, – мне следом за ним?» Коля прошёл к кухонному окну, скрылся в нём и тут же выглянул:

– Сделаешь?

Толя бросил взгляд на землю, пятый этаж, ничего утешительного на месте предполагаемого падения не увидел. Если только спланировать на вершину дерева, росшего у подъезда. Поставил одну ногу на карниз, выворачивая ступню так, чтобы подошва максимально опиралась на кирпич, затем вторую ногу утвердил, глаза уткнулись в шов кладки, нос был в миллиметрах от кирпичей. Толя начал движение к спасительному окну, правой рукой держался за откос балкона до той поры, пока рука не выпрямилась, пора отпускать. Правой ладонью ощутил холодную шероховатость стены, хотелось слиться с кирпичами. Толя сделал один шажок, второй, третий… Левая рука достигла оконного откоса. Дал себе установку: «Не спешить». Вот и окно! Ура!