Соседи. Смешные и трагикомические истории

Поздно выпитая вторая

Празднуем в редакции 8-е марта. Во главе стола восседает главный редактор – умная, стильная женщина с хорошим чувством юмора. При этом она же – жёсткий, авторитарный руководитель, склонная к категоричности в высказываниях и поступках. Пить только начали, и после первой хозяйка редакции ещё не в духе. Обстановка крайне напряжённая. Народ смотрит в стол и боится слово сказать – идею 8-го марта главный редактор не любит, а если тост ей не понравится, то поди знай, как потом твоё выступление на зарплате отразится.

Главред с надеждой оглядывает проглотивших языки подчинённых, потом с тоской смотрит на стоящую перед ней полную рюмку, прокашливается и мрачно закуривает. Праздник оказывается под угрозой. Поскольку мне главред симпатизирует, я решаюсь рискнуть.

– Как говорил один мой знакомый охотник, поздно выпитая вторая – это напрасно выпитая первая!

Главный редактор едва заметно улыбается и с удовольствием выпивает вторую. Все с облегчением следуют её примеру.

Через несколько минут вновь повисает неловкая пауза, и главред спрашивает:

– Сергей, а насчёт третьей ваш охотник ничего не говорил?

    2017.

«Верю, надеюсь, не пью…»

1997-й год. Главред областной газеты просматривает свёрстанную полосу перед тем, как подписать её в печать. На полосе – интервью со звездой, популярным эстрадным автором-исполнителем. Интервью появилось в газете так.

Местный телемагнат привёз столичную звезду выступить с концертом. Потом не лишённый журналистских амбиций магнат взял камеру и уединился со звездой не то в ресторане, не то в сауне. Телеверсию интервью он планировал выпустить у себя на канале, а газете заказал сокращённую печатную версию, чтоб дать анонс передачи. Кассета с исходником была, что называется, с пылу с жару – водитель магната привёз её в редакцию ранним утром. То есть часов через пять после записи.

Так вот, главред и спрашивает корреспондента:

– Валерий, поясните, пожалуйста. Почему вдруг интервью с эстрадным певцом у вас начинается с вопроса о выносе тела Ленина из мавзолея? Вроде седьмое ноября ещё не скоро. При чём тут вообще Ленин? Разве этот деятель про Ленина пел когда-нибудь? Ладно б Кобзона про Ленина спросить, но этого-то зачем?

Автор пытается объяснить. Сбивается, смущается, краснеет, и, наконец, решается:

– Понимаете, Марина Вячеславовна… Дело в том, что на тот вопрос, который на самом деле на кассете первым идёт, певец отвечает «Пидарасы!», ну, а дальше вообще матом.

Главред заинтересовалась и попросила показать ей исходники.

С первых кадров стало ясно: магнат с певцом пили давно, пили много и пили на равных. Люди явно были на одной волне. Оба светились от взаимной симпатии и понимали друг друга буквально с полуслова. Старательно выговаривая слова, магнат, лицо которого было неравномерно покрыто красными пятнами, оповестил установленную на штатив камеру о дате съёмки, своём имени, названии передачи, регалиях интервьюируемого и приступил. Первый вопрос был хоть и не про мавзолей, но назвать его банальным язык тоже бы не повернулся.

– Скажите, Юрий, как вы относитесь к творчеству Отара Иоселиани?

Впрочем, вопрос показался несуразным только нам. Певец будто всю жизнь ждал, когда ж его, наконец, спросят о фильмах Иоселиани. Реакция была мгновенной.

– Нет, ну а как я могу относиться к творчеству Иоселиани, если он – коммунист? А все коммунисты – пидарасы.

– Все? – деловито уточнил интервьюер, делая какие-то пометки в блокноте.

– Не все, – нам показалось, что певец как-то уж слишком легко сдал позиции, но он тут же посрамил скептиков. – Некоторые – гондоны.

– То есть вы за то, чтобы вынести тело Ленина из Мавзолея?

На этот вопрос артист ответил развёрнуто.

– Когда я был маленьким, все бегали в красных галстуках и дразнили попов: монах в синих штанах! А сейчас выросли, галстуки поснимали, рясы напялили. Недавно мне тут один такой пионер машину освящал. Моложе меня парень. Ну ведь всем же ясно, что в юности был он пионервожатым в лагере, у костра там сидел, песни мои под гитару пел, а второй рукой под шумок вожатую тискал… А теперь у этого пионера, которому без меня та вожатая в жизни бы не дала – прейскурант. Колёса освятить – одна цена, салон – другая, от угона – третья. А вода – из-под крана, хлоркой за километр несёт. И главное, сволочь, не признаётся, что меня узнал. А я-то вижу, что узнал, по цене вижу. Ломит втрое против обычного.