Киев – наш город

– Ладно. Я не против. Кстати, Серый, ты давно обещал пробить кто у нас стукачек. Нашел его? Он очень будет нам мешать теперь, – надо сказать с удивлением услышал я от Вовки Лысого.

– А как же. Я его вычислил.

– Ну, говори, давай. Первым делом с него и начнем.

– Послушайте, пацаны. Отдайте его мне. Я придумал ему более удачное применение. Будет на нас теперь работать, – прошу я.

– Ну, хоть кто он? – подключился к разговору уже все понявший Валера.

– Не могу. Не потому, что не доверяю. Очень тонкое уж это дело. Можете спугнуть. Один буду вести стукача. А выгода скоро уже будет видна. С Мамонта и начнем, – закончил я прения.

Глава 6

На улице зима. Тогда еще были зимы. Целый день идет снег. В этот поздний час, когда наконец-то закрылся суперпопулярный бар на нашей улице, не видать, в обозримом пространстве, ни души.

Подвыпившая компания Гришки Цвета весело вывалилась на улицу. Они всегда – последние посетители, но сегодня без девок. Торопливо, приблатненной походкой, согнувшись и раскачиваясь в стороны и держа руки в карманах все шесть человек торопятся побыстрее добраться к Гришке домой да продолжить начатую в баре пьянку.

Тускло пробиваются отблески света молодого бледно-желтого месяца сквозь лохматые темные тучи, но толстый снежный ковер все равно блестит и переливается каким-то стальным, недобрым цветом. По ночам воздух особенно чистый и прозрачный. На раскинувшихся, как в полете, в разные стороны черных ветвях-руках деревьев удобно расположились огромные белоснежные завалы. Звезд совсем не видно. Хорошо было бы, если бы в это время выглянула Медведица, но и ее нет.

Компании предстоит пройти через парк, перейти по безлюдному мостику трамвайные пути и уже через второй, свой, близкий к дому парк, попасть на хавиру, иначе это жилище и не назовешь. Там хорошо, тепло, можно пьянствовать, отсыпаться. Но нужно пройти через наш парк. И почему бы не пройти? Кого здесь им бояться?

Первым идет Григорий. Руки в карманах, болоньевая синяя куртка всегда, даже в мороз, нараспашку. Дорожки в парке сегодня не чистили, и приходится идти гуськом по протоптанным тропинкам – один за другим. Поэтому кампания не замечает и двоих каких-то молодцов, двигающихся за ними. Парк миновали и теперь нужно пройти совсем небольшую дубовую рощицу. Не особо обращают свое внимание эти новые хозяева нашего бара на троих, сидящих на бетонном парапете общественной уборной, находящейся в этой самой рощице.

Не столько встревоженные, сколько заинтересованные «цветные», как они сами себя любили называть, поравнялись с сидящими. Наши не спеша поднялись, и подошедшие узнали в них Иванушку, которого они давеча сильно избили, Вовку Лысого, которого знали все в округе и Плохиша.

– Ну, здравствуй, Гриша, – услышали подошедшие от Иванушки.

– Вижу, что тебе мало дали. Лысого привел? Да насрать мне на твоего Лысого! И он сейчас отгребет. А тебе, Иванушка, теперь не жить.

– А ну, пацаны, мочи их, – выкрикнул Цвет, полуобернувшись к своим, выхватывая нож из кармана.

Трое из компании, было, резко рванулись за Гришкой, но увидев направленные на них два вороненных ствола в руках Лысого и Плохиша, сдали назад. Еще двое, вообще, развернулись, но сзади уже спокойно подошли Швед с Мэтром с обрезами в руках.

Между тем Цвет только и успел, как пару раз промазать, тыкая своим ножичком в Валеру. Тот уворачивался в разные стороны. Годы, проведенные в общевойсковом училище, дали себя знать. Ножевым боем он владел отлично. Пару раз просвистел ножик Цвета и возле Иванушкиного лица, но все мимо. Гришка уже стал нервничать, это, все-таки, не коллективом одного мочить, размахнулся ножом и прыгнул на более мелкого Валеру. Прыгнул, да и наткнулся на Иванушкину финку. Все.

– Все справедливо? Претензии есть? – невозмутимо поинтересовался Лысый, обращаясь к оставшимся «цветным».

– Какие претензии? Все по делу. Волыны уберите.

– Значит так, – начал Лысый, – Плохиш, запомни всех, кто здесь.

– Я и так всех знаю, – рассмеялся Плохиш.

– Смотрите, пацаны, – продолжал Лысый. – Если информация об этом вечере просочится хоть куда, про ментов я вообще молчу, то и разбираться не будем. Завалим всех. Меня все правильно поняли?

– Чего здесь не понять. Все яснее ясного, – загудели оставшиеся пять.

– Что с Гришкой-то делать?

– Не волнуйтесь. О нем позаботятся, – ответил Лысый и взмахнул рукой.

Сразу же в его сторону тронулось такси, стоявшее с потушенными фарами неподалеку под мостом и на которое никто и внимания, раньше не обратил.

– Ну, все, пацаны. Нечего вам лишнее видеть. Мы с вами договорились.

Компания угрюмо двинулась в сторону мостика, но подниматься, почему-то, не стали. Они видели, как к месту драки подъехала «Волга»-такси, как погрузили Гришку в багажник, и машина сразу же отъехала мимо них в сторону выезда из Борщаговки. Номеров, конечно, не было видно.

Еще пару минут пятерка о чем-то посовещалась и от них отделился один, видимо самый авторитетный, и вернулся к нашим, собиравшим в полиэтиленовые пакеты окровавленный снег с места событий.

– Володя, – обратился он к Лысому, как будто с Цветом ничего и не произошло. – Мы хотели бы работать с вами. Команда у вас, видим, серьезная.

– Иванушка здесь будет старший. Но у нас теперь в баре бухать нельзя, – процедил сквозь зубы Лысый.

– А что же там делать? – удивился подошедший старший Клещ.

– Теперь деньги будем там зарабатывать, – ответил Валера. – -

– Если серьезно решили, то завтра в семь в баре. Будем разговаривать.

Договорились быстро. Все «цветные» примкнули к Иванушке. Примкнули к нему и Дрыслик с братом, примкнули и авторитетные три брата Коржа. Только вот втроем они никогда не собирались. Кто-нибудь из них постоянно сидел.

Этим вечером Мамонт со своими десантниками, как обычно, расположились за своим, забронированным ими навечно, столиком у окна в баре на Потапова. За этот стол никогда никто, кроме них, не садился. Были и мы в расширенном составе и за столами, и за стойкой бара. Вот уже неделю, каждый вечер, мы толчемся в баре. Считаем.

Не успел Мамонт присесть за стол, как к нему подскочил один из завсегдатаев, коих в баре было множество.

– Виктор Леонидович, – обратился он к Мамонту, – видите тех двоих за стойкой? Они предлагали бармену купить партию валюты. Я сам слышал.

– Бармен взял? – заволновался Мамонт.

– Пока нет, но заинтересовался. Видимо возьмет-таки в конце смены.

– А ну давай их сюда. И если это правда, то закажи себе коньяку. Скажешь бармену, что я сегодня плачу за тебя, – уже успокоился Витя Леонидович.

Ребята подошли, присели за столик. Торговались долго. Продавцы оказались опытны и не робкого десятка. Валюту только показали, но не выпускали из рук, пока к ним не перекочует вся причитающаяся сумма. Один из десантников сбегал домой к Мамонту и донес недостающие рубли. Потом рядом за столом как-то из ничего возникла драка. Бар заволновался. Мамонт со-словами:

– Ну, давайте быстрее. Сейчас милиция прибежит, – сунул продавцам, конечно же, куклу.

Продавцы и покупатели быстро встали и вышли из бара каждый в свою сторону. Продавцы поступили нестандартно: разбежались в разные стороны, но как-то получилось, что тут же собрались в соседнем дворе, где их ждала «Волга»-такси. Больше в баре их никто никогда не видел.

Тяжелее пришлось команде Мамонта. Почти сразу же по выходу, едва они завернули за угол, их окружили люди в штатском и предложили проехаться вместе с ними. Тут недалеко. Компания Мамонта оказала сопротивление, но тут же было применено оружие и их задержали.

Мамонт, у которого была обнаружена одна тысяча долларов, получил восемь лет. Нашлись свидетели, видевшие, как он скупает в баре валюту чуть ли не миллионами. Больше в этом баре он не появлялся. Служебную квартиру вернули в собственность государства. Сколько получили, и получили ли его охранявшие десантники, никто не знает. Все они были люди не местные и никому не интересные.

Правда, оставшиеся в городе «мамонтовцы», буквально на следующий день, ворвались в бар с целью отомстить за предводителя, но их уже ждали в баре и на улице в парке, где и происходили все местные драки. Всех выволокли из бара, долго били палками.

Потом мамонтовскую команду притащили в парк рядом через дорогу и бросили прямо на том месте, где совсем недавно лежал подрезанный Гришка Цвет. По одному каждому пришельцу давали подсрачник и сталкивали по лестнице вниз в общественный туалет, загаженный нечистотами, где и оставили на их собственное усмотрение. Больше ни одного из еще недавно могущественной банды никто никогда в баре, да и в Киеве, не видел.

После всех вышеизложенных событий на этом месте еще какое-то время отчетливо была видна засохшая лужа крови, напоминавшая всем несогласным, что не следует шутить с нашей борщаговской братией.