Третья Колония

Прекрасно понимая, что Миша, по сути, прав, что нельзя пользоваться людской наивностью и добротой, Андрей и предположить не мог, что Миша всё узнает. Про смерть матери этого богатыря Андрей не знал, сделав не совсем верные выводы из всего его поведения.

– Ладно, переживёт, остынет, – думал он, – повзрослеет, наконец, и поймёт, что мир далеко не такой добрый и радужный, он злой и жестокий. Чем быстрее он осознает это, тем лучше будет для него, и тем быстрее он перестанет быть «котёнком» и станет настоящим мужчиной, прекратив вести себя, как мальчик.

Миша шёл на выход с пляжа, ненавидя весь мир, всех своих сокурсников, которым он много раз помогал по учёбе, искренне думая, что он интересен всем, как начитанный и много знающий курсант, как человек, как личность. Его внезапное горе заставило посмотреть на всё по-иному, но Миша сделал неправильный вывод, приравняв всех своих бывших друзей и однокашников к нравственным уродам.

4. Решение

Тем временем, Миша спешно переоделся в свой комбинезон астронавта. Не говоря никому ни слова, направился вон из этого места и через несколько переходов подпространственных хабов вышел в холле клиники в Канберре.

Находившаяся в глубине материка Иноностралии большая клиника стала последним пристанищем мамы Миши, давно лечившейся там от тяжёлого недуга. Великое Землетрясение объединило всю Индонезию и Австралию в один новый материк, а Канберра оказалась почти в центре него. Раз в три-четыре дня сын приходил к больной матери, если был на Земле, и каждый день разговаривал с ней по связи.

Всё прошло буднично быстро. Дав сыну несколько минут на прощание с матерью, его оставили одного в специальном зале ожидания, где меньше, чем через час выдали узкий плоский контейнер с прахом. Никто не сказал ни слов утешения, ни слов поддержки, разве что дежурный доктор, сообщивший о смерти родного человека, сказал ещё раз стандартную фразу соболезнования.

Выйдя вновь в холл клиники, Миша, минуя пару тройку хабов порталов подпространства, оказался между зданиями МГУ и Академии. Быстро пройдя КПП, он направился прямо на приём к командованию и прождал в приёмной около получаса.

Всё это время, сидя на стуле, Миша нервно теребил пальцы, тряс коленями, уставившись в одну точку на полу. Секретарша изредка вскидывала на гиганта свои ресницы, с любопытством наблюдая за огромным выпускником, не удостоившим её даже взгляда.

Миша знал, что в течение трёх суток с момента выпуска, каждый бывший курсант мог прийти на приём к ректору Академии в том случае, если автоматическое распределение чем-то не устраивает нового астронавта. Зная заранее о распределении в Всеземельное Управление Делами Космоса на лучший корабль, Миша, тем не менее, желал теперь перейти в Космические Войска. Это был его спонтанный порыв после событий последних часов. Он понимал, что это, по меньшей мере, не совсем разумно, ведь отличник учёбы и профессиональной подготовки резонно рассчитывал на лучшее место.

Наконец, ректор освободился, и секретарша молча указала Мише на дверь, приглашая войти. Еле заметно брезгливо морщась при виде напомаженной симпатичной секретарши, выпускник встал и подошёл к двери. Войдя к ректору, астронавт перешёл на строевой шаг, прошагал на центр кабинета, остановился и отдал честь.

– Здравия желаю, господин ректор! – чётко произнёс Михаил.

– Здравствуйте, астронавт Рачковский, – сидя за своим столом, ответил ректор, – у вас ко мне есть дело?

– Если позволите, Афанасий Георгиевич!

– Слушаю вас, присаживайтесь ближе, – разрешил ректор, – вольно, астронавт, теперь можно, теперь мы коллеги.

– Афанасий Георгиевич, – начал излагать суть своего обращения к руководству Михаил, продолжая стоять перед ректором и говорить официальным тоном, – я благодарен командованию и лично вам за столь перспективное распределение после окончания Академии. Служить на «Дельта-500» под началом самого Дако это большая честь. Ведь именно этот экипаж открыл для нас Вторую Колонию несколько лет назад. Несмотря на это, я прошу рекомендовать меня в Космические Войска.

– Вот тебе раз, – весьма по-свойски отозвался ректор, – Космические Войска? Зачем они вам? – и затем, более внимательно посмотрев на Рачковского, спросил. – Михаил, что с вами? На вас лица нет.

Миша стоял по стойке смирно и не смотрел Афанасию Георгиевичу в глаза, а поверх них на стену.

– Прошу удовлетворить мою просьбу, господин ректор! – чётко отрекомендовался астронавт.

– Миша, пожалуйста, – по-отечески участливо попросил Афанасий Георгиевич, – присаживайся.

– Извините, я постою.

– Да, что же с тобой такое? Я тебя знаю с самого первого курса, ты никогда не был таким. Что стряслось? Ну, отдохнул на Копакабане, ну, повеселился, выпил, чувствую, что не мало выпил, – лукаво говорил ректор, – но что же за повод так круто менять свою карьеру?

– Я осознал, что пригожусь больше там, – говорил, не шелохнувшись, Михаил, скрывая факт личной трагедии, – моя подготовка позволяет служить в Космических Войсках, к тому же, дело защиты землян от потенциальных угроз во Вселенной меня очень прельщает. Прошу удовлетворить!

– Ну, как знаете, астронавт Рачковский, – тон ректора сменился с участливого на сухо-деловой.

Афанасий Георгиевич откинулся на спинку кресла, потянулся к коммуникатору спецсвязи и, дотронувшись до экрана, произнёс:

– Полковника Бровченко, Министерство Обороны Земли!

Потом он произвёл ещё какие-то манипуляции и стал ждать ответа. Михаил стоял неподвижно посреди кабинета и смотрел всё также в одну точку на стене выше головы ректора. Курсант-выпускник сам не до конца понимал, что делает, ведь служба на «Дельта-500» – мечта многих, если не всех выпускников Академии. Но после сегодняшних вестей Миша не мог, не хотел, отказывался служить бок о бок со своими сокурсниками, теперь это было невыносимо. Он вдруг люто возненавидел их всех, без исключения. В Космических Войсках нет ни женщин, ни, за редким, очень редким исключением, выпускников Академии Астронавтов, вот там ему самое место. Но главным в решении Миши было давнее нежелание матери, чтобы он служил астронавтом. Она всегда противилась этому, и на то были веские причины. Небольшой контейнер с прахом матери, находящийся во внутреннем кармане комбинезона стал причиной решения. Сын сам пожелал исполнить волю матери, сам искренне этого захотел. С такими мыслями Миша и пришёл к ректору со своим прошением.

Наконец, появилась голограмма полковника.

– Здравствуйте, Афанасий Георгиевич, – скрипучим голосом приветствовал ректора военный.

– Здравия желаю, Валерий Николаевич.

– Поздравляю вас с очередным выпуском! – весьма весело ответил полковник. – Что-то вы в этом году не балуете нас новобранцами, из других филиалов сейчас приходят много славных парней, а от вас всего один боец. Мало достойных?

– Вот на эту тему я вас и побеспокоил, Валерий Николаевич. Видите ли, передо мной стоит выпускник Рачковский, отличник учёбы, крепкий физически…

– Но вас, Афанасий Георгиевич, что-то беспокоит? – спросил полковник, чувствуя по тону ректора, что связался с ним руководитель Академии не спроста.

– Знаете, мы его уже без конкурса распределили на «Дельта-500».

– К Дако? – вставил военный. – Это дорого стоит, к нему так просто с академической скамьи не попасть, значит, ваш курсант очень толковый.

– Я об этом ему так и сказал, – говорил ректор, а в голосе чувствовалась тень разочарования, – но он прямо сейчас стоит передо мной и просит рекомендовать его в Космические Войска.

– Да? – удивлённо скрипнул Валерий Николаевич. – Ну-ка, дайте, пожалуйста, на него посмотреть.

Цветное голографическое изображение полковника повернулось всем телом к Михаилу. Астронавт увидел перед собой суховатого коренастого человека средних лет с тонкими плотно сжатыми губами, с орлиным пронзительным взглядом почти чёрных глаз из-под тонких бровей. Военный мундир старшего офицера Космических Войск был безупречен, всем видом своим указывая на человека с железной волей и непробиваемым характером.

– Здравия желаю, товарищ полковник! – громко приветствовал Михаил военного, ещё сильнее напрягшись в стойке смирно.

– Вольно, боец! – сказал полковник, явно любуясь этим гигантом и пытаясь скрыть от руководителя Академии предвкушение маленькой победы от того, что может заполучить такого бойца. – Я ознакомился с вашим личным делом, Афанасий Георгиевич только что мне его передал. Михаил Петрович, вам известно, что вы будете пока лишь стажёром, иными словами, рядовым солдатом?

– Так точно, товарищ полковник!

– И вы не будете сожалеть, что не стали кадровым астронавтом на престижном корабле «Дельта-500»?

– Никак нет, товарищ полковник!

– Совсем оглушил, – чуть скривился в скупой улыбке Валерий Николаевич, – не так громко, солдат. И последний вопрос, что вас сподвигло изменить решение и подать прошение в Космические Войска?

– Я хочу служить Земле, товарищ полковник, хочу защищать землян от возможного посягательства на нашу цивилизацию извне, защищать с оружием в руках, а если потребуется, то пасть за Землю!

– Похвально, солдат, – сказал полковник, не сильно впечатлившись патриотической тирадой новобранца, он повернулся обратно к ректору и продолжил, – Афанасий Георгиевич, вы сами всё слышали, думаю, что вопрос на этом решён. У вас возражения есть?

– Да, в общем, нет, – тон Афанасия Георгиевича был раздосадованным, хоть он это и пытался тщательно скрыть, – Михаил пригодится в войсках, его выучка будет вам отличным пополнением.

– Значит, решено! – полковник вновь развернулся к Михаилу. – Отныне вы солдат Космических Войск, поэтому, новобранец Рачковский, приказываю вам прибыть ровно через сутки с личными вещами в отметку «68—49», доступ вам будет открыт через двадцать три часа от нынешнего момента времени.

– Есть! – громогласно рявкнул Миша, вытянувшись в струну. – Благодарю вас, товарищ полковник!

– Жду, – снова развернувшись к ректору, Валерий Николаевич попрощался, – всего хорошего, Афанасий Георгиевич, спасибо за бойца.