Чердак

– А это нужное, или можно выбросить?

Я вздохнул. Да, нахозяйничают они там без меня.

– Да оставьте, может сгодится на что.

– На кой оно? Только место занимает.

– Ладно, – сдался я. – Между нами двести миллионов километров, а вы мне про бытовуху. С оценками как дела?

Перерыв пролетел незаметно. Как всегда, под конец болтали уже о чепухе, молчали, общались больше возгласами и междометиями. Всё выговорено. Новостей-то особо нет. Чем тут поделишься. Андрюшка, конечно, растёт не по дням, а по часам. Когда вернусь, наверное, уже девчонка у него появится. Хотя, кто их знает, это поколение. Они из своих нейрошлемов не вылезают, больше времени там, в псевдореале проводят, чем наяву. Что из них только вырастет. Впрочем, мы ведь когда росли, тоже старшие думали, что ничего путёвого из нас не выйдет, раз мы всё время в смартфоны пялились. А мы вон чего, астероид вот крошим, полезные ископаемые добываем в объёмах, которые для земных месторождений просто немыслимы. Нормально человечество развивается. Всё путём.

После туалета и разминки я вернулся в кресло за приборной панелью, надел операционный контур, проверил отметки системы, которые она сделала в моё отсутствие. Всё в порядке. Скукота.

И тут меня осенило! Это ж они стиральную доску на чердаке нашли! Точно! У бабушки была, да, она ею правда не пользовалась уже особо, машиной стала пользоваться. Но избавляться от неё не хотела – мол, мало ли, может вдруг свет отключат, а понадобится срочно стирать. Или пятно сильное будет, с которым автомат не справится. Раритет. Наверное, это ещё от её мамы осталась. Надо же, я и забыл. А Андрюше-то, откуда знать, что это такое? Да и Люда ни разу на моей памяти не стирала руками. Прогресс, да. Знания о назначении вещей из прошлых эпох теряются. На старый компьютер в музее посмотришь – что за нелепый коробок! Кстати, а ведь наши родители, глядя на современные устройства, наверное, тоже не смогли бы распознать, что это такое и для чего предназначено. Такой вот парадокс – стоит выпасть из контекста эпохи, и ты перестаёшь её понимать. А фантасты ещё пытались угадать, как могут выглядеть цивилизации в иных мирах. Наивные. Это вообще без шансов. В упор будешь смотреть на что-то и не распознаешь в этом созданное чужим разумом…

Когда до конца смены оставалась пара часов, я поймал себя на том, что после обеда так и не смог как следует сосредоточиться на рабочих задачах. Что-то беспокоило меня, но причина этого беспокойства постоянно ускользала. Или, может, я прогонял её от себя. Но потом всё же решился и отправил вызов Майклу.

– Ну что, коллега, больше ничего странного не было?

Судя по всему, я тоже «подгадал со временем» – он явно готовился к обеду.

– Два или три case, – кивнул он. – У тебья тоже такое?

– Нет, мой комплекс ни на что похожее не натыкался. Приятного аппетита.

– Спасибо! А почему ты спросиль?

– Да так, просто, – соврал я, вспоминая очертания разрушенной горным комбайном ребристой поверхности. – Может, надо было оставить эту штуку, как есть, для изучения?

– Теперь поздно, – сказал Майкл, и, махнув рукой, отключился.

– Точно, – буркнул я вдогон. – Точно.

Психея 16, закончив очередной цикл вращения, снова поворачивалась ко мне своими глазницами. Ах да, не ко мне, а к объективам навигационного спутника, летящего в пространстве во многих миллионах километров от меня. Нога человека никогда не ступала на этот астероид, и, наверное, так никогда и не ступит. Машины сами справятся. Скукота.