Это мое дело

– Волнует, но чуть-чуть, – сознался Емельянов.

– А почему это «чуть-чуть»? – не унимался Разумихин.

– Да потому что какой толк с моих волнений… – Емельянов досадливо поморщился. – Что я должен организовывать – акции протеста? Митинги? Битье стекол в исполкоме?

Ты же знаешь: опыт в подобных делишках у меня ой, какой богатый, но говорит этот опыт следующее: все эти «акции» заканчиваются вселенским мордобоем. Мордобой заканчивается сменой режима – и только.

В мордобое я участвовать категорически отказываюсь – хватит, повоевал, сколько душеньке было угодно. Что до режима, так он меня устраивает. Я-то прокормлюсь от земли при любом режиме, который даст мне эту землю и не будет потом на нее зариться. Нынешний не зарится и не лезет в мои дела – значит, хрен с ним, а я вот на неделе двух свинтусов на базар вывез – и миллионер. Рубли в баксы тут же перегнал – и мне на полгода хватит.

А тебе, чтоб столько наварить, хапать надо на лапу – языком столько не заработаешь. Или я не прав?

– Да… Хорошо все у тебя, – сквозь зубы процедил Разумихин. – А у меня наоборот: все плохо. Трудно мне, понимаешь…

– В дерьме всегда трудно плыть, – назидательно изрек Емельянов, выуживая из пачки вторую сигарету. – я тебя предупреждал! Политик, гребана мать! Но мы до дела, кажется, так и не дошли, а?

– Да, – словно очнулся Юрка. – Видишь ли, «пасти» меня начали и, как я понимаю, отнюдь не за курение.

– «Пасти»? – искренне изумился Емельянов. – Заслуженного, всенародно избранного депутата? Кто же это осмелился?

– Кто… кто… Я пока только догадываться могу, кто. Никаких прямых улик у меня нет.

– И чем же ты этим инкогнито насолил?

– Понимаешь. – Разумихин забыл об опасной близости своих брюк к отнюдь не стерильной поверхности бревна, придвинулся к Емельянову и заговорил горячо и сбивчиво. – Ребят я нашел классных в Тюмени. Наши, казаки, и на хорошей нефти сидят. Мы тут кое с кем из директоров заводов, да с председателями колхозов покумекали, скооперировались, банк создали, акционерное совместное предприятие. Ну… это кухня сложная и тебе ни к чему. Факт тот, что сегодня в этой проклятой нефти мы можем утопить не только нашу область, но и половину Юга, не прибегая к помощи никаких «чурок» и, естественно, к московской власти. Чисто внутренняя работа, на уровне области. Даже района…

– Так и флаг вам в руки, – безразлично порекомендовал Емельянов, любуясь набежавшим на солнце ажурным облачком.

– Так здесь и начинается самое смешное.

– Что? Местная мафия, коррупция? – сладко потянулся Емельянов, которого от такого разговора потянуло ко сну.

– Ну да… – растерянно подтвердил Разумихин.

– Старые коммуняки, которые пересели из обкомовских кресел в исполкомовские или подались в крутые коммерческие фирмы, которые никогда не говорят «нет», но втихаря ставят палки в колеса и гребут, гребут, гребут под себя, так?

– Так.

– Так налей им кипятку в трусы, как ты умеешь, и пусть закроются.

– Налил.

– Ну и?

– Там, где касается миллиардов, их миллиардов, они сами кому угодно рот закроют. И еще как.

– И сейчас они как раз пытаются заткнуть его тебе?

– Именно.

– И какими же методами?

– Любыми, вплоть до пули в башку.

– Ха-ха-ха, – нарочито раздельно выговорил Емельянов. – Что у нас тут – Чикаго, Богота или Сингапур?

– Господи, Саша, – нервно дернулся Разумихин. – Да ты в каком мире живешь?

– В своем собственном, – гордо сознался Емельянов. – Уже три года, и он мне очень нравится.

– Да ведь у нас тут – дела похлеще, чем в твоем Чикаго. Ты что, уже и газет не читаешь?

– Только местные, раздел «Текущие цены», а еще смотрю местное ТВ. На остальное я… ложил.

– Нашел чем гордиться, деревня, – фыркнул Разумихин.

– Сам дурак, – парировал Емельяновк. – Короче: чего тебе надобно, старче?

– Поработай со мной пару месяцев! – выпалил Юрка.

– В качестве кого?

– В качестве шофера-телохранителя.

Они, словно по команде, уставились вопросительно друг на друга и замерли.

– У тебя как с головой: все в порядке? – первым вышел из транса Емельянов.

– В порядке, – сухо отозвался заслуженный депутат. – Ну, так как?

– У вас в органах дефицит кадров? Получше кандидатуры нет? Наймите суперкачка из частного агентства, – посоветовал Емельянов с плохо скрытой иронией.

Разумихин только пожал в ответ плечами.

– Слушай, я все-таки не догоняю, – продолжал Емельянов, но уже без иронии. – Ты что, серьезно?

– Серьезно, – вздохнул Разумихин. – Я попробую тебе объяснить – если, конечно, хочешь.

– Попробуй, – согласился Емельянов без особого энтузиазма.

Объяснял Разумихин недолго, да и объяснения свои считал излишними: уж кто-кто, а Емельянов должен был понимать его с полуслова. Ну что он, бывший военный разведчик, мог рассказать нового такому же битому – перебитому рыцарю плаща и кинжала?

Да, он жрал водку со всеми шишками из местного УВД, из прокуратуры, с гэбешниками: все они ходили в его «друганах», но их дружба нужна, если по пьянке угодил в ГАИ, или когда твой племяш-молокосос, родительское наказание, в очередной раз побил стекла в ресторане.

Но надеяться на их помощь в том деле, которое пытался сейчас «раскрутить» Разумихин, бесполезно: у самих «рыло в пуху», да и специалисты, прямо скажем, никудышные. Нет, накрыть уголовника они еще были в состоянии, но и то до настоящих воровских «авторитетов» уже руки не доходили. Да и не нуждался Разумихин в их помощи, чтобы полностью раскрутить, кто и как под него и бензиновые самодеятельные инициативы копает. Но вот беда: пока он копался в этом деле, его запросто и попросту могли шлепнуть – и прощай.

А то, что так может случиться, он почувствовал, недавно, совсем недавно. Нет, давление на него начали оказывать уже давно: с того самого времени, когда начали подписываться первые контракты на поставку нефти с Тюменью. Потом пошли и анонимные письма с угрозами, и телефонные звонки, и дружеские советы знакомых и даже приятелей из числа законоохранителей.

На все это Разумихин чихал со своей колокольни, но теперь атмосфера вокруг стала другой.