Собрание сочинений. Том 2. История крепостного мальчика. Жизнь и смерть Гришатки Соколова. Рассказы о Суворове и русских солдатах. Птица-слава. Декабристы. Охота на императора

Гришатка теперь ехал не в санках, а по-казацки – верхом. Пришпорит он сивку-бурку, своего удалого коня, вихрем по степи промчится. Смотрит, любуется на Гришатку Хлопуша.

В башкирском сельце Иргизле Хлопуша снова устроил дневку.

– Ну, где твоя Галия? Вот мы сейчас ей покажем.

– Дядя Афанасий! – взмолился Гришатка.

– Ладно, ладно, сынок.

– Шатка, Шатка! – закричала Галия, увидев мальчика. Закричала и покраснела.

Снова ели навар из бараньего мяса, долго сидели в юрте, вели разговоры. На сей раз Галия не пряталась за занавеску. Она то исчезала куда-то, то возвращалась вновь, приносила на огромных мисках-подносах еду. А Гришатке подсунула такой здоровенный кусок жирного мяса, что и дядя Митяй с таким бы не справился.

На следующий день Гришатка и Галия сели верхом на коней и уехали в степь. Хотел было Гришатка похвастать девочке про стрельбу и про пушку. Однако сдержался.

Ехали они рядом. Тихо кругом. Кони идут копыто к копыту, головы опустили. Хорошо Гришатке. Как-то радостно на душе. Начинает он рассказывать Галие про Хлопушу, про царя-батюшку, потом про Тоцкое, потом про синь-даль и свободу.

Слушает девочка, словно бы понимает. А может, и понимает.

Пропадали они до самого вечера. А где ездили, Гришатка не вспомнит. Не видел мальчишка дороги. Лишь лошадиные холки. Лишь стремена и уздечки. Да косички, косички вразлет…

Вечером Галия взяла у Гришатки шапку и вшила ему новый верх. Правда, не парчовый, не атласный, а из простого сукна зеленого цвета. Глянул Гришатка – ну и верх! Лучше, лучше прежнего. Поклянется Гришатка, что лучше!

Наутро обоз Хлопуши тронулся дальше в путь.

Галия у дороги стояла грустная и долго-долго махала рукой.

– Прощай, Галия! – прокричал Гришатка.

– Шатка, Шатка! – приносил в ответ ветерок шепоток. – Ша-а-тка!

Глава пятая

Вольная птица

Кар-генерал

Роста малого. Ноги тонкие. Руки тонкие. Большеголовый. Глаза, как у зайца, в разные стороны. Волосы торчком, с медным отливом. На щеке бородавка, на подбородке другая. Это Кар. Кар-генерал.

Едет Кар по завьюженной Оренбургской степи. Спешит на выручку к осажденному Оренбургу, к другу своему генералу Рейнсдорпу.

Разбить и схватить Пугачева – таков приказ генералу Кару.

Мороз. Ветер. Сидит Кар в открытом возке. Засунул руки в дамскую муфту. От мороза и ветра ёжится. Растянулись походной колонной солдаты. И им на морозе холодно. «Эх, полушубки бы нам, сапоги валяные. Ради чего страдаем!»

Едет Кар, рассуждает: «При одном появлении моем разбегутся злодеи. Войско у меня регулярное. Ружья и пушки. Молодцы гренадеры. Схвачу Пугачева – новый чин и награда».

Вдруг шевельнулся легким облаком снег на горизонте. Впереди, с боков, сзади. Из снега выросли всадники. Криком и гиком наполнилась степь.

Выпрыгнул Кар из санок.

– К бою! Становись! Стройся! Пушки вперед!

Построились солдаты. Ружья наизготовку. Пушки вперед. Все ближе и ближе пугачевские конники.

– Ух ты, несметная сила!

– Братцы, погибель пришла! – понеслось в генеральском войске.

– Молчать! За матушку-царицу! Из пушек пали! – кричит разъяренный Кар.

Стрельнули пушки. Понеслись ядра и злая картечь в сторону наступающих. Молодцы пушкари, точен солдатский глаз. Да только не дрогнули пугачевцы. На месте погибших – сразу же новые, словно нет никаких потерь.

– Их смерть не берет!

– Их великие тысячи! – зарокотали снова солдаты.

– Бей, пали! Бей, пали! – не унимался Кар.

Кричит, а сам нет-нет да на санки свои посмотрит. Кони быстрые, санки легкие. В случае чего, спасут они генерала.

Еще ближе придвинулись пугачевцы. Теперь уже не только конные, но и пешие на виду. Движутся, движутся, движутся. Не остановишь восставших рать.

– Отходи! Отступай, братцы! – понеслось по солдатским рядам. – Сдавайся царю-государю Петру Третьему.

Зашевелилось Карово войско. Врассыпную солдаты. Кто в плен, кто в сторону недалекого леса.

Прыгнул Кар в свои генеральские санки. Эх, эх, пропадай чины и награды!

Отъехал генерал версты три. Остановился, перевел дух. Вдруг невесть откуда появилась ворона. Поравнялась она с генеральским возком, растопырила крылья:

«Кар-р!»

«Свят, свят!» – закрестился генерал с перепугу и снова плеткой коней. Да так, что дамская муфта из санок вон.

«Слушаюсь, ваше сиятельство!»

Ждал генерал Рейнсдорп генерала Кара. Не прибыл на помощь Кар-генерал.

Ждал генерал возвращения колодника, но тот не вернулся. Понял губернатор, что колодник его провел.

– Русише швайн, – ругнулся.

Стал Рейнсдорп думать о том, как всё же покончить ему с Пугачевым.

– Вот што. Позвать мне Кобильин.

Явился Кобылин.