День вежливости

Там предстала такая картина:

Дверь в подвал открыта. Возле двери лежит чьё-то паскудное шмотьё. Виновника нету – виновник купается.

– Ясно-с, – пробормотал Фёдор, – я и не сомневался ни на минуту, с кем нам иметь дело.

– Что вы говорите, коллега, – пьяно брякнул Толя, – и кто же там?

Но тут виновник сам объявился. Совсем мокрый, выполз из затопленного подвала, естественно пьяный, местный знаменитый бомж Григорий. В быту Гриша Фанфурик.

Он уже понял, что просто так не скрыться. Но характер у Гриши Фанфурика был крайне скверный, похулиганить и подраться он любил. А так как лучшая защита – нападение, то он и начал:

– Что вы тут, господа, уставились. Я не одет.

– Ах, они не одеты!! – воскликнул в диком возмущении Федор.

– Как вас величать по батюшке, Григорий, – вспомнил имя данного персонажа второй сантехник.

Гриша, тем временем, уже выволок из кармана драных кальсон шкалик, накатив для храбрости.

– Вы не ответили! – хмуро протянул Толя.

Гриша думал, как быть. Драться – не выход. Их двое. Есть вариант бежать, да ноги ватные. Боюсь, догонят. Есть вариант ждать подмоги. Его корефаны – Валера и Гена, бухие, но довольно агрессивные, бродят у соседнего дома. Могут помочь. Чисто теоретически.

Гриша выбрал второе. Начал тянуть время.

– Не понимаю, господа, чего вы от меня желаете?

Он уже натягивал оставшиеся шмотки.

Сантехники просто кипели от ярости.

– Вы, сударь любезный, предупреждены были неоднократно, что приближаться к трубам я вам не советую. Тем более, пилить их.

Гриша сделал удивленный вид. Получилось плохо.

– Что пилить?? В своём ли вы уме?

– А не вы ли, любезный, в минувшем году в доме номер одиннадцать подобное сотворили?

Гриша понял, что не прокатит.

– Бес попутал, – ответил он, – помыться хотелось, просто страсть как. Вонять не пристало мне, как человеку благоразумному, вот и изыскиваю средства.

– И почему это ваши средства нашей работы касаются? – упрямо давил на него Фёдор.

– Говорю ж, бес попутал. Синь откровенная продается в двадцатой квартире самогонщицы Валентины Никитичны, вот после неё мне и стало туго. Руки сами собой за ножовкой и потянулися.

– Нескладно вы, как то, оправдываетесь. Чувствую я долгом своим отвести вас к соответствующим службам, дабы правосудие было восстановлено!

– Эко мне тяжко, господа, – оборвал сантехника Гриша, – пойду я. Сыро тут, и пахнет скверно. На том вам доброго здравия! – он, подхватив свои пожитки, дёрнулся в сторону, но сантехник Толя, красный от ярости, встал у него на пути. Медленно потянул, а потом сдёрнул грязную, вымазанную в говне, перчатку. Ею Толя отхлестал по отвратительной харе бомжа, затем бросив ему под ноги.

– Защищайтесь, сударь! – произнёс Толя.

Гриша понял, что расплата рядом. Но сил после стекломоя у него уже не было. Однако дуэль началась. Бомж подхватил палку, первое, что увидел на газоне. А Толя взял в руки разводной ключ (странным образом нашедшийся в его сумке). Бабка с первого этажа переползла насквозь свою огромную четырёхкомнатную квартиру, доставшуюся от мужа, высунула сморщенное лицо в окошко. В её глазах были гнев и любопытство.

Соперники сходились и расходились. На косых ногах они лавировали около входа в подвал, цепляясь за кусты, спотыкались. Ни одному, ни другому ещё не удалось попасть в оппонента.

Вдруг бомж Григорий наступил на кочку, подвернув ногу. Было больно, он чуть не упал, чем воспользовался Толя, ударив ключом по руке с палкой. Палка выпала, рука опухла. Гриша скорчился от боли, с его уст сорвалось:

– Бл…..

Но он вовремя посмотрел вверх, в сторону дороги. Там, над перекрёстком, алея посреди буйной дисгармонии светофоров и знаков, огромным монолитным полотнищем высился транспарант:

«В НАШЕМ РАЙОНЕ ДЕНЬ ВЕЖЛИВОСТИ!»

– Блллллизится расплата! Ох, и несдобровать вам! – выкрикнул Гриша

Бабка с первого этажа аж по пояс высунулась, наблюдая.

Тем временем, Фёдор, не долго думая, зашёл с фланга. Бомж получил оглушительный незабываемый пендаль, сочтя необходимым мгновенно ретироваться.

Были бы длиннее ноги и трезвее ум у сантехников, они бы догнали и отлубцевали Григория за все грехи, в том числе и за перепиленную трубу. Но судьба решила иначе – гнусный засранец метнулся вдоль дома, хромая на одну ногу, а у сантехников не было никаких сил его догонять.

Григорий, уже оторвавшись от преследования, обернулся, погрозил кулаком сантехникам. Его губы яростно шептали что-то, чего слышно не было. Но на транспарант он ещё поглядывал.

– Ушёл, а… – запыхавшись, крикнул Фёдор.

Толя, с размаху, бросил на газон разводной ключ, махнув рукой.

– Эка невидаль! Попадётся ещё нам! Не в последний раз!

Сантехники медленно прибрели к выходу из подвала, откуда мерзко тянуло кислой водой, душными испарениями и ссаньём.

Бабка с первого этажа молча сверлила их глазами. Взгляды встретились.

– Нисколько не сомневаюсь в вашей компетентности, господа, – прогундосила бабка, – смотрю я, и Митрий вам не нужен, и ключ имеется, и дело сейчас закипит…

– Анатолий Валентинович, милостивый сударь, вам не кажется, что нам стоит начинать работу? – глянув на своего кореша, пробормотал Фёдор, чтобы было слышно бабке.

– О да, Фёдор Арсеньевич, непременно! Пройдёмте-ка за инструментарием!

Они перешли на другую сторону дома, где и бухали перед этим у входа в подсобку.

Бабка с первого этажа снова пересекла квартиру, зорко наблюдая за алкашами. Её уже трясло от ненависти, но она ещё держалась.

Сантехникам предстала такая картина: единственная закуска, с трудом отвёрткой вскрытая килька, была уже почти сожрана вшивой собакой по кличке Дрист. Мрачный пузырь лежал, опрокинут этим же подлым зверем. Из горлышка пузыря толчками выливался шмурдяк. Спасать уже было почти нечего.

Раздался стон. Это Фёдор осел у ближайшего дерева наземь. Силы его покинули, как и надежды.