Цусимские хроники: Мы пришли. Новые земли. Чужие берега

На подступах к проливу и в нем самом с наступлением темноты планировалось снова развернуть катерные дозоры, задействовав в них все без исключения вооруженные паровые и моторные катера с крейсеров и броненосцев общим числом почти в 60 вымпелов. Имелись полные комплекты сигнальных и осветительных ракет и почти на всех катерах сорокасантиметровые прожекторы.

Все оборонительные мероприятия были закончены к трем часам дня, но противник не спешил появляться. В пять часов встретили вернувшегося из дальней разведки «Изумруда». Но не успел еще его командир отправиться на доклад к Рожественскому, как дозорные катера, стоявшие под восточным берегом пролива у северного устья, сообщили фонарем на батарею, что видят два японских миноносца, пробирающихся вдоль самых пляжей к базе. С батареи эту новость передали дальше, на штабной «Русь», а тот доложил фонарем на «Орел».

Немедленно был отдан приказ «Изумруду», единственному крейсеру, имевшему все котлы под парами и способному дать полный ход на тот момент, атаковать противника. Лихо развернувшись в проливе, крейсер ринулся в атаку, что вынудило миноносцы начать отход на северо-запад на большом ходу. Серые низкие корпуса были почти не заметны на фоне берега. Их выдавал лишь появившийся белый бурун под форштевнем да густые клубы дыма, повалившие из труб при начатом быстром наборе скорости. Они шли по мелководью, рискуя выскочить на камни, но это позволяло держаться от русского крейсера на безопасном расстоянии. Не став подходить слишком близко к недостаточно изученному берегу, «Изумруд» смог приблизиться к ним лишь на 18 кабельтовых и прекратил погоню, так и не открыв огня, когда японцы отвернули за мыс Катвязаки.

В 17:22 с крейсера обнаружили дымы еще нескольких судов на северо-востоке и повернули обратно. Но едва легли на курс в «свой» пролив, как получили приказ идти полным ходом на выручку к миноносцам южного патруля, атакованным двумя японскими вспомогательными крейсерами. Кажется, началось!

Около половины шестого из радиорубки флагманского «Орла» доложили, что вокруг «точки» начался оживленный радиообмен противника. С «Урала» сообщили, что удалось засечь не менее восьми работающих передатчиков в непосредственной близости и еще несколько в отдалении на западе и северо-западе. Несколько раз повторялись позывные двух групп кораблей, чьи сигналы были слышны сильнее всего. Минеры запросили разрешения прервать их работу своей искрой.

Поскольку эскадра все равно уже была обнаружена, командующий приказал забивать японские переговоры, вплоть до особого распоряжения. Добротворский был вызван на «Орел» для получения боевого приказа, а его крейсера начали готовиться к выходу в море и ночному бою, оттягиваясь на середину пролива, чтобы освободить место на стоянках.

На флагманском броненосце командир первого крейсерского отряда пробыл не долго. Полученный им приказ был краток и предельно прост. Его крейсерам предписывалось к наступлению темноты покинуть базу и, маневрируя западнее и севернее её, обнаружить и атаковать вражеские минные отряды, выдвигающиеся к проливу.

В том, что от них в ближайшее время вокруг будет не протолкнуться, никто в штабе эскадры не сомневался. Приказом запрещалось использование своих прожекторов. Ход, построение отряда, боевые курсы, схемы взаимодействия и ведения огня оставались на усмотрение командира отряда. Опознавательные сигналы для светового телеграфирования и связи по беспроволочному телеграфу в крайних случаях сохранялись прежними. С рассветом крейсерам надлежало вернуться обратно, если не поступит других распоряжений.

Глава 3

Адмирал Того провел всю ночь на борту крейсера «Цусима» в бухте Миура, ожидая сообщений от своих истребителей и миноносцев. Но до рассвета обнаружить русских так и не удалось. Все это время с юга продолжали приходить телеграммы и их обрывки, сообщавшие об обнаруженных огнях и подозрительных пароходах, но ни одна из них не подтвердилась. Обнаруживались лишь мелкие каботажники, либо нейтралы. В конце концов, на эти сообщения просто перестали обращать внимание.

В 06:30 он вывел крейсера четвертого боевого отряда из гавани и направился на север к мысу Коросаки, где собирался сейчас весь боеспособный японский флот. Одновременно он отправил авизо «Миако» в Симоносеки с телеграммами морскому министру и в генштаб и вызвал телеграммой адмирала Дэва на крейсере «Касаги», исправлявшего полученные накануне повреждения в заливе Абурадани. Спустя полчаса от Дэвы пришла ответная телеграмма, в которой сообщалось, что «Касаги» прибыть не сможет, так как имеет затопленным правое машинное отделение и недействующими половину котлов в кормовой кочегарке.

Повреждения, полученные крейсером во вчерашнем бою, оказались намного серьезнее, чем это представлялось в начале. Один из русских снарядов, упав с небольшим недолетом с правого борта, пробил обшивку в полутора метрах ниже ватерлинии, пройдя под водой более 15 метров. Пробоина была небольшой, но ее было невозможно обнаружить, так как она находилась в заполненной угольной яме, ниже бронепалубы. Бункер был быстро затоплен, и из него вода начала поступать в правое машинное отделение.

Течь была достаточно серьезной, но помпы поначалу справлялись, пока их не забило угольной пылью. «Флагман адмирала Дэвы продолжал принимать воду через пробоину… на крейсере не могли ни заделать пробоину, ни откачать воду. Машинное отделение вскоре пришлось оставить и его полностью затопило, сильно накренив корабль…

Вода появилась и в кормовом котельном отделении, но из-за крена её невозможно было откачивать, так как заборники осушительной системы и донок находились в диаметральной плоскости. Пришлось загасить все котлы правого борта во второй кочегарке и стравить из них пар».

В таком критическом положении крейсер отходил сначала на юго-запад, но вскоре был встречен вспомогательный крейсер «Америка-Мару», сообщивший, что русские крейсера отходят в этом же направлении. Дэва повернул на восток, выжимая все что мог из единственной машины, оставшейся в действии. «Америка-Мару» сопровождал поврежденный крейсер, пока не был получен приказ Того на общий сбор. Тогда оба корабля повернули к Окиносиме.

Проходя мимо острова, вспомогательный крейсер оставил «Касаги», двинувшегося самостоятельно на восток. К 21 часу, уже в полной темноте, «Касаги» пришел в залив Абурадани, где наконец-то смог заняться своими повреждениями. С помощью водолазов и плавмастерской «Куанто-Мару» на пробоину удалось подвести пластырь и начать откачку воды[42 - Эту пробоину «Касаги» на самом деле получил в цусимском бою, и она вызвала все эти неприятности, несмотря на свои малые размеры. В ходе осмотра в доке было установлено, что ее сделал, скорее всего, крупный осколок или головная часть снаряда, упавшего с недолетом и разорвавшегося в воде.].

Считая, что Рожественскому все-таки удалось проскочить на север, и не имея достаточных сил для его преследования, Того просто хотел собрать вместе все боеспособные крейсера японского флота. «Чихайя» и «Тацута» были отправлены собирать разбежавшиеся по морю миноносцы. В этот момент была получена телеграмма из Томиэ о появившихся ночью у западного берега острова Фукуэ подозрительных кораблях.

Было 10:15. Японских кораблей там не было, купцам в этих водах делать нечего, да еще и сразу нескольким. Значит, это могли быть только русские. Того тут же приказал отправить на разведку вспомогательные крейсера «Садо-Мару» и «Маншю-Мару», стоявшие под погрузкой угля в Томиэ. Командующему военно-морским районом Сасебо вице-адмиралу Самедзима Кадзунори отправили телеграмму с приказом срочно выслать в этот район миноносцы с кораблями обеспечения для проведения разведки.