Цусимские хроники. Не тихий Тихий океан

Убедившись в этом, ход скинули до семи узлов, начав подъем аэростата. С высоты постепенно открылась не только вся акватория Рутси, но и расположенный через долину с другой стороны острова залив Мано. А много восточнее куталась в туманный саван береговая черта Хонсю, обозначенная несколькими зелеными вершинами, почти сливающимися с горизонтом. Оглядев широко раздвинувшийся горизонт, ничего угрожающего не отметили и из корзины.

До рыбацкого селения Сумиеси, находившегося прямо по курсу, чьи строения уже угадывались в бинокль с марса, оставалось не более десяти миль. А из корзины шара видели даже зеркальную гладь озера Камо за ним. Отмечалась световая сигнализация со склонов гор, но этим все враждебные действия и исчерпывались. На берегу дымили несколько небольших труб, то ли фабрик, то ли каких-то мелких мастерских.

Сначала не было видно никаких признаков базирования паровых судов. Ни угольных складов, ни якорных стоянок. Только когда приблизились на шесть миль, смогли разглядеть два небольших судна без парусного рангоута, но с трубами. Они укрывались под мысом Нотокезаки. Рядом с ними качались на якорях еще шесть довольно крупных шхун, за чьими корпусами и вантами и затерялись стоявшие с погашенными котлами пароходы. Увидеть их удалось только с трехсотметровой высоты.

Поскольку других целей ни в самом заливе, ни в его окрестностях не нашлось, «Урал» положил лево руля и, развернувшись на восток, вскоре начал пристрелку правым бортом по этой стоянке. Еще до того как начали стрелять, с шара сообщили, что атакованные суда спешно оставляются экипажами, так что взять пленных с них уже не представлялось возможным.

Это никого не огорчило. Радовало, что время на это тратить не придется. Как-то не совсем уютно было в одиночку так далеко от своих. Добившись накрытий, перешли на беглый огонь в максимальном темпе. Спустя двадцать минут, проходя уже всего в пятнадцати кабельтовых от выбранных целей, хорошо видели пожары на нескольких судах. Два из них, похоже, легли на грунт, и из воды торчали только мачты.

Шар к этому моменту уже спустили. С высоты разглядели какие-то дымы в направлении Ниигаты, так что решили подготовиться к рывку на максимальной скорости, чтобы успеть их перехватить или удрать, в случае чего. Видимость была почти до горизонта, так что и обзора с марсов пока вполне хватало.

Уверенно разгоняясь на юго-восточном курсе, довольно скоро среди гор, встающих над морем впереди, уже различали контуры тех, что окружали долину реки Агано, в устье которой и находился портовый город Ниигата. Поскольку он не имел удобной гавани, застать на рейде большое количество судов не рассчитывали, обнаруженный с шара дым интересовал все больше.

Когда наконец показалась береговая черта, легкая дымка над морем справа по борту начала чуть густеть. Скоро марсовые разглядели то, что искали, но было еще слишком далеко. Это с одинаковой вероятностью мог быть шальной транспорт, дозорное судно или крейсер, охранявший побережье. Хоть японский флот и разгромили, но перетопили еще далеко не всех, так что основания опасаться все же имелись, так же как и повод проверить, кто же там все же шарится. В машину приказали держать пар на марке и повернули навстречу. Ниигата, забитый только впавшей в панику мелочовкой, уже никого не интересовал. Было видно, что там ныкается только промысловая мелочовка.

Вскоре все разрешилось. Обнаруженный дым оказался почтово-пассажирским пароходом «Цутиура-мару». Как выяснилось, на нем слишком поздно узнали о нашем появлении в этих водах, поэтому скрыться не успели. Только дисциплинированно утопили сигнальные книги, бумаги на груз и штурманские карты. Призовая партия обнаружила лишь разнообразные продовольственные товары, а также много пассажиров, в том числе женщин и детей. Поскольку их пересадка на «Урал» заняла бы не один час, а плавание на шлюпках до берега в условиях довольно крупной зыби представлялось рискованным, просто стравили пар из котла, чтоб не вздумали следить, и ушли, не прощаясь.

Следующим пунктом маршрута «Урала» стал гористый остров Авасимура. Являясь, по сути, торчащей из моря скалой около трех миль длиной, он совершенно не имел закрытых гаваней, поэтому его осмотр не занял много времени. С мостика и клотиков мачт не видели ничего, кроме нескольких небольших рыбацких посудин, тут же бросившихся к берегу.

Возле острова снова начали поднимать шар. С него убедились, что никто не укрылся в тени берега, а рыбаки бегут на восток. Гоняться за этой мелочовкой не стали, а вот большую шхуну, шедшую встречным курсом в десяти милях западнее, обнаруженную еще в самом начале подъема аэростата, перехватили, отложив дальнейшую аэроразведку.

Как выяснилось из опроса арестованной команды, судно шло из Фукауры с грузом рыбьего тука и жмыхов и направлялось в Наойецу. Его потопили артиллерией, чтобы не терять время на закладку зарядов.

Пока гремели пушки, снова подняли «колбасу». С ней над головой не спеша и двигались далее, держась милях в семи от берега и ведя постоянное наблюдение с воздуха. На участке, который следовало осмотреть «Уралу», больше не было бухт или подходящих для стоянок мест, так что оставалось только надеяться перехватить кого-то еще. Но до темноты ни дымка, ни паруса больше не видели. Беспроводной телеграф также молчал: ни депеш, ни помех. Следовательно, остальные участники акции ничего подозрительного не нашли, и путь домой свободен. На закате убрали шар и полным ходом двинулись в пролив Цугару. К полудню следующего дня, последними из участников набега, вошли в Хакотдате, где уже стояли все остальные крейсера.

«Амур» оказался более удачливым. Так же спокойно следуя почти строго в южном направлении всю ночь сначала на тринадцати, а потом на пятнадцати узлах, он на рассвете легко определился с местом по открывшейся над горизонтом вершине вулкана Чокай. Держа курс прямо на нее, вскоре увидели справа по носу возвышенности острова Тобишима. Продолжая движение прежним юго-восточным курсом, приблизились к нему миль на шесть и увидели уходящие за него две шхуны средних размеров.

Что-либо предпринять по этому поводу не успели. Для открытия огня было еще далековато, а слева по борту горизонт мазнуло черно-серым. Там явно кто-то шел под парами. Немедленно развернувшись на него, вскоре разглядели, что это два парохода, направлявшихся к берегу.

Судя по японской карте, шли они к селению Никахо. Там береговая линия немного выдавалась в море, образуя естественное укрытие от шедшей с юга зыби, и можно было отстояться на якоре с холодными машинами, чтобы не привлекать внимание дымом. Почуяв добычу, «Амур», идя на полном ходу, нагнал их еще до того, как те приблизились к мелководью, и принудил лечь в дрейф.

Выяснилось, что это японские транспорты «Инаба-мару» и «Сануки-мару», направлявшиеся к проливу Цугару. От их капитанов, вполне сносно изъяснявшихся на английском, узнали, что они имели приказ скрытно добраться до бухты Фукаура, там принять на борт лоцмана и ночью пройти проливом в Тихий океан. Оба судна были из состава транспортной группы корейского экспедиционного корпуса, оказавшейся сейчас запертой в Японском море.

Последнее вызвало повышенный интерес, и опрос продолжился с еще большим энтузиазмом. Однако прояснить удалось немного. Узнали только, что, поскольку пути выхода на юг мимо Цусимы сейчас перекрыты русским флотом, все пароходы спешно разгрузили и рассредоточили по бухтам залива Вакаса и его окрестностей в ожидании дальнейших инструкций. А эти капитаны сразу по приходе получили свою задачу и об общей численности этой самой группы и силах охраны района ее стоянки ничего не слышали. Или говорили, что не слышали. Черт их разберет.

Оба шкипера явно гордились, что приказ, который они исполняли, получен напрямую из Токио. Там, встревоженные набегом наших крейсеров и миноносцев на залив Абурадани, решили попытаться вывести скопившиеся транспорты северным маршрутом. Считалось, что ночью пролив Цугару вполне преодолим, несмотря на присутствие русских в Хакотдате. Попутное течение должно было способствовать успешному форсированию.

Выделить хоть какой-то эскорт им не смогли, поэтому предписывалось передвигаться только в темное время суток, отстаиваясь днем в бухтах с погашенными котлами. Они так и делали, но из-за плохого угля не смогли держать нужный ход ночью, поэтому не успели добраться до реки Коуши затемно. Появление «Амура» с южных румбов, имевшего к тому же внешность обычного парохода, японцев не встревожило. До занятого русскими Цугару еще далеко. А когда разглядели пушки и флаг, дергаться было уже поздно.

К моменту окончания допроса суда уже шли следом за вспомогательным крейсером на север под управлением призовых команд. Расторопность, проявленная при захвате, оказалась не напрасной. В продолжение столь удачного утра во второй половине дня догнали и потопили шхуну, шедшую с углем из Вакамацу в Аомори. Затем обстреляли рыбацкую флотилию у Акита, разогнав ее и вынудив бросить снасти. Когда уже стемнело, увидели слева по борту слабый источник света, возможно, ходовые огни небольшого судна, но вскоре потеряли его из вида. Несмотря на активные поиски, никого не нашли. Зато в результате всех этих резких маневров отстал и потерялся «Инаба-мару», найденный только утром у самого входа в Цугару.

Вспомогательный крейсер «Днепр» отправился к японским берегам, только проводив вместе с «Сунгари» караван транспортов. За оставшуюся половину ночи добравшись до скалы Мизи, на рассвете «Днепр» осмотрел бухту Тога. Эта небольшая, довольно мелководная гавань, несмотря на навигационные сложности, считалась вполне пригодной для стоянки небольших пароходов и миноносцев.

Врезаясь в берег более чем на полмили, она имела примерно такую же ширину на входе. Но судоходная часть прохода была вдвое меньше из-за отмели, далеко отходившей от южного мыса. Ее внутренний рейд довольно хорошо закрывали от волны и ветра с моря два скалистых островка и россыпи рифов.

Толстобокому «Днепру» ни в бухте, ни вблизи нее было не повернуться, поэтому для осмотра пришлось поднять аэростат. Однако хлопоты оказались напрасными. Даже с воздуха никого, кроме рыбацких фуне и прочей подобной мелочовки, не увидели. Убедившись, что гавань пуста, «Днепр» двинулся на север, осматривая побережье. Шар не опускали, так как попутный ветер позволял держать ход в двенадцать узлов. Этого было вполне достаточно, чтобы успеть проверить весь отведенный крейсеру участок.

В бухте Китоура обнаружили и обстреляли два небольших парусных судна. Поскольку аэростат больше не спускали, чтобы иметь возможность заранее обнаружить возможную опасность, такая тактика сразу и окончательно лишила «Днепр» возможности взять хоть какой-то приз. Столь броскую «вывеску» японцы замечали издалека, успевая спрятать что поменьше, а большое выпихнуть в море.

На подходе к мысу Когензаки с воздуха обнаружили около десятка парусных судов, бегущих на запад, прочь от берега. Крейсер двинулся им наперерез, поспешно начав выбирать привязной трос аэростата. Но на это требовалось время. Только спустя почти полчаса, застропив его на палубе, получили возможность дать максимальные пятнадцать узлов. Но шанс уже был упущен. Успели догнать лишь один парусник, потопленный артиллерией после снятия экипажа. Остальные рассыпались по горизонту и пропали из вида, пока возились с этим, так и оставшимся единственным.

Осознав, что до ночи догнать больше никого не получится, повернули к входу в пролив Цугару. Взятые пленные не говорили ни по-английски, ни по-немецки, ни по-французски. Так что только утром, когда уже благополучно вошли в гавань Хакотдате и вызвали переводчика, от них узнали, что упустили караван зерновых шхун из Аджигасавы. Там они грузились рисом и пшеницей, выращенными в обширной долине реки Иваки. Всего их было более трех десятков. То, что видели с «Днепра», являлось уже хвостом убегавшего большого каравана.

Если бы не висевший высоко в небе шар, с тридцати миль замеченный с поста на мысе Когензаки, рейдер застал бы его весь под берегом или перехватил на отходе. Слабым утешением было то, что к моменту получения известия о появлении у побережья крупного парохода с аэростатом часть японских судов еще не закончила погрузку и ушла с полупустыми трюмами.

Четвертый вспомогательный крейсер «Сунгари», все еще не получивший новую станцию беспроволочного телеграфа взамен разбитой своей же артиллерией, действовал в непосредственной близости от западного входа в пролив Цугару. В течение дня 3 октября он спускался к югу от западного устья Цугару вплоть до уже опустевшей Аджигасавы. Никого обнаружить не удалось, включая и «Днепр», в расчетное время встречи еще гонявшийся за рисовыми шхунами много западнее назначенной точки рандеву.

Это встревожило командира рейдера капитана второго ранга Македонского. Не имея радио и не видя никого из своих на горизонте, ему не оставалось ничего другого, как вернуться в пролив. Развернувшись на север, дали полный ход и на закате уже огибали мыс Таппи. Благодаря такой поспешности «Сунгари» первым из всех добрался до Хакотдате. Только в порту узнали, что своим появлением у Кодомари сильно обеспокоили противника, весь день славшего тревожные депеши телеграфом без проводов. Судя по всему, столь активно трезвонившая станция стоит где-то там. И это было все, чего он смог добиться.

Когда на следующий день в штабе Небогатова обобщили рапорты командиров и подвели итоги, результаты набега признали вполне удовлетворительными. На серьезную добычу никто не рассчитывал, поэтому приведенные призы почти в четыре тысячи тонн каждый стали приятной неожиданностью. Кроме того, не мог не радовать явный срыв японских планов по выводу скопившихся в Вакаса транспортов северным маршрутом. После потери двух судов вряд ли этим путем отправят в ближайшее время кого-то еще. Упущенный караван шхун, конечно, жаль, но тут уж ничего не попишешь. Зато, как говорится, приобрели бесценный опыт.

Глава 4

С возвращением «Урала», пришедшего последним, для доклада начальству, отдыха и пополнения запасов вспомогательным крейсерам отвели всего несколько часов. Уже рано утром 5 октября, еще в темноте, все они отправились в аналогичный рейд на восток в Тихий океан.

Задачей было провести разведку возможных неприятельских дозоров в непосредственной близости от восточного устья Цугару. В соответствии с последними штабными директивами следовало начинать их систематически беспокоить, чтобы держать противника в тонусе.

В случае если прорвать патрульную линию удастся быстро, предполагалось осмотреть район залива Сендай и побережье к северу от него. В отличие от северо-западного Хонсю, на тихоокеанском берегу северной оконечности этого острова между Сендай и Кудзи имелось сразу несколько бухт, вполне подходящих для временного базирования миноносцев и истребителей, так что потенциальных целей для дальней вылазки было больше.

Благополучно миновав мыс Сириязаки еще в темноте, к рассвету успели достаточно удалиться от берега, чтобы не опасаться обнаружения с сигнальных постов. Атаковать дозоры хотели внезапно, чтобы перетопить как можно больше. Так предполагалось достичь максимального морально-подавляющего эффекта.

Океан встретил не особо приветливо. Холодный, порывистый северо-западный ветер развел приличную волну. Но видимость была до горизонта. За кормой милях в двадцати пяти угадывались горы северного Хонсю и Хокайдо. Определившись по ним со своим местом, повернули на юг, разойдясь в шеренгу и держа интервалы в пять-шесть миль. Едва каждый занял назначенное место, на правой раковине правофлангового «Урала» обнаружили дым. Все крейсера сразу повернули на него.

Вскоре стало ясно, что он идет навстречу, а потом разглядели и его источник – пароход средних размеров с тремя мачтами и одной трубой. Он упорно пер на северо-восток, хотя наши дымы тоже давно уже видел. Капитан второго ранга Паттон-Фантон-де-Веррайон распорядился начать ставить помехи. Судя по всему, это оказалось верным решением. Встреченное судно явно было военным. Как только с него разглядели, кто к нему приближается, пальнули в небо пачку сигнальных ракет и бросились удирать, делая не меньше шестнадцати узлов.

Гнавшийся за ним «Урал» без напряга давал восемнадцать с половиной, но нагонял беглеца довольно медленно. А ближайший сосед «Амур», изначально оказавшийся почти в шести милях севернее, и вовсе скоро отстал и пропал за горизонтом. С мостика «Урала» хорошо видели, что на ракетный сигнал с преследуемого судна кто-то отозвался такими же комбинациями ракет далеко на юго-западе. Но никаких других дымов на горизонте пока не показалось.

Ход подняли до самого полного и лишь тогда, спустя два часа погони, сократили дистанцию до двадцати восьми кабельтовых. В бинокль уже различали японский военно-морской флаг на гафеле и серьезное орудие, установленное на возвышенной палубе юта. Сомнений не оставалось – это один из тех, кого искали.

Начали пристрелку. Но из-за резкого маневрирования цели и ощутимой даже таким тоннажем качки накрытия удалось добиться только через четверть часа. Спустя еще двенадцать минут методичной стрельбы было наконец отмечено попадание в надстройку, вызвавшее пожар.

Японец начал отвечать. Дистанция составляла уже менее двух миль и продолжала сокращаться. Но противник, сильно уступавший в размерах «Уралу», явно сильнее страдал от волны, и все его залпы ложились с большим разбросом и без всякой системы. Однако к нему, похоже, уже кто-то спешил на помощь. Показавшиеся с юго-востока дымы явно двигались встречным курсом и спешили к месту боя. Скоро уже стали различимы силуэты двух однотрубных двухмачтовых судов.

Они были не слишком большими, а потому особой тревоги не вызывали. Но на юге обозначился еще один дым, также бежавший сюда. Получив доклад об этом из «вороньего гнезда», Де-Веррайон взглянул на отмеченный штурманом пеленг на карте и задумчиво обронил: «Это сколько же их тут пасется-то?!»

А японец, судя по его поведению, явно рассчитывал на надежное прикрытие уже в ближайшее время. Он намеренно отступал в направлении дымов, а вовсе не бежал куда подальше. Хотя на этом курсе «Урал», срезая угол, приближался быстрее. И, по мере сокращения дистанции, попадать начал чаще. Пожар в надстройке усиливался, кормовое орудие замолчало, но ход пока не снижался.

Тем временем приближавшиеся с юго-востока суда удалось опознать как корабль береговой обороны «Такао» и старый крейсер «Цукуси». Тот, что шел с юга, тоже показался над горизонтом и был похож на большое пассажирское судно. С носовых углов трубы створились, и сколько их, понять не могли, а мачт насчитали две штуки. Удалось разглядеть еще обширную шлюпочную палубу вдоль всей надстройки.

С появлением новых противников необходимость препятствовать телеграфированию отпала. Наоборот, стоило сообщить остальным о резком изменении ситуации. Но сразу выяснилось, что теперь постановкой помех активно занялись японцы. Даже новая станция «Урала» не могла пробить завесу бессистемных точек и тире, выпускавшихся в эфир, вполне вероятно, именно обстреливаемым пароходом.

Преследования не прекращали, надеясь все же его подстрелить. Но совсем скоро «Такао» начал пристрелку. До него по дальномеру было уже всего 32 кабельтова. Но, судя по разлету снарядов, и ему мешала волна. К тому же встречный ветер должен был «слепить» всю оптику, так что его шестидюмовок не особо боялись.

В течение следующих восьми долгих минут вцепившийся в свою жертву «Урал» находился под перекрестным огнем. За это время его комендорам удалось добиться еще нескольких попаданий, но ход японцу так и не сбили. Зато «Такао», активно кивавший мачтами в такт качке, сумел приноровиться и успешно пристрелялся. Как только два его последних залпа дали накрытия, открыл огонь еще и «Цукуси». К всеобщему удивлению, он тоже сразу положил свои снаряды накрытием, а один из трех даже прямым попаданием, словно его и не мотало вовсе. К тому же он также оказался вооружен современными скорострелками калибра не менее шести дюймов.

К преимуществам серьезного калибра японских пушек добавлялась еще и в разы большая площадь борта огромного русского парохода. Теперь уже «Урал» был вынужден уходить от накрытий резкими перекладками руля, что негативно сказалось на качестве собственной стрельбы, в то время как избежать новых попаданий все равно не удалось. За пять минут таких метаний еще три снаряда разорвались в надстройках. Осколками разорвало парусиновый тент на юте и повредило подъемную лебедку аэростата.

Так и не прикончив свою жертву, крейсер был вынужден развернуться и выйти из боя. «Такао» с «Цукуси» пытались преследовать, но быстро отстали. Зато пароход, что приближался с юга, упорно висел за кормой, хотя с самого начала ему был прекрасно виден дым шедшего теперь навстречу «Амура», а потом и «Сунгари» с «Днепром». Такое преследование продолжалось до тех пор, пока над горизонтом не показались мачты всех троих наших вспомогачей.