Приют последней надежды

Я несколько замешкался на входе. Мне нужно было найти укромное место, где я смог бы схорониться до того, как библиотеку закроют. А посему я вновь предстал перед выбором пути-дороги, точно Витязь на распутье.[15 - «Витязь на распутье» – картина Виктора Васнецова.]

Слева и справа от меня поднимались винтовые лестницы, уводящие путников на второй и третий ярус библиотеки, а прямо передо мной, словно Ёрмунганд[16 - Также именуемый Мидгардсорм – морской змей из скандинавской мифологии, сын Локи.], распахнув свою черную пасть, лежал погруженный в сумрак лабиринт из книжных стеллажей, ведущий к черному сфинксу, мирно покоящемуся в месте, что раньше служило алтарем. Как там говорилось в сказках?

«Направо пойдёшь – коня потеряешь, себя спасёшь; налево пойдёшь – себя потеряешь, коня спасёшь; прямо пойдёшь – и себя и коня потеряешь».

Так себе рекомендации. Коня у меня нет, поэтому приходится рисковать только своей жизнью. Все же что мне выбрать?

Я уже сворачивал налево. В оранжерее. Причем сделал это уже дважды. Можно сделать это некой традицией, но не будет ли этот выбор предсказуемым?

Прямо я ходил ранее утром, и сумел заметить, что, не смотря на свои размеры, в целом лабиринт из стеллажей не такой уж и замысловатый, потайных рукавов нет, да и сверху он хорошо просматривается. Пусть и в темноте.

Значит, остается лишь дорожка, ведущая направо. Что ж, во всяком случае, у меня есть шанс спасти себя. Если, конечно мне грозит, хоть какая-нибудь опасность.

Я пока не решился, как относится к убийце. К тому, который, как и мы, получил шанс на спасение. Густав намекнул, что не он причастен к убийству Мари. Об этом же мне сказала и Мисаки. Она не почувствовала явных намерений убить ни у кого из постояльцев. Густав, мой кандидат номер один на звание главного злодея, по ее словам, наоборот заинтересован в нашем успехе. Но могу ли я верить ей, зная, что прошлой ночью было совершенно убийство? Она сказала, что умеет чувствовать. Чтобы это не значило. Она почувствовала отчаянье паука, мои сомнения, но не почувствовала смерти бедной девушки? Так такое может быть? Почему она не почувствовала намерения убить?

Или почувствовала? Но не сказала.

Нет. Я так не думаю. Не думаю, что она что-то скрывает. То есть она наверняка, что-то скрывает. Как я и, как любой другой тут. Но не думаю, что это связано с убийством.

Надейся, что это не так.

Нужно кончать подозревать всех и вся. Хотя это место к этому располагает. Оно порождает страхи и подозрительность. Во всяком случае, у меня. Но это неправильно.

Почему?

Если я хочу понять, что это за место и как отсюда выбраться, то должен научиться полагаться на других. Никто не говорит полностью возложить на них свои надежды на спасение. Но я могу хотя бы верить в них. Верить, что не все меня хотят одурачить и обмануть. Нам нужно просто поговорить и думаю все проясниться. Ведь так?

Не знаю. Прошлый раз это не помогло.

Черная холодная сталь, из которой были сделаны ступени, поскрипывала под моими ногами. Я старался ступать осторожно, мне хотелось сделать свое присутствие в библиотеке менее заметным, но получалось у меня это так себе. Мне даже казалось, что чем больше я стараюсь, тем меньше у меня получается. В конце концов, я решил, что вести себя естественно – мой лучший вариант.

Как я уже сказал, второй ярус библиотеки состоял из двух частей (левой и правой), огражденных от основного зала деревянным резным парапетом. Обе части между собой никак не соединены, поэтому чтобы попасть из одной части в другую посетителю библиотеки приходится спускаться вниз. Почти все свободное пространство здесь занимают книжные стеллажи, одна часть которых расположена параллельно стене, а другая перпендикулярно. Помимо узкого прохода у самого края парапета, освещенного тусклым светом размещенных на торцах книжных шкафов ламп, между стеллажами есть и другой проход, скрытый от света и обзора с первого этажа. Сейчас он мне подходит как нельзя кстати. Именно тут на пыльном полу, среди книг авторов эпохи сентиментализма, если верить белой табличке, прибитой к торцу стеллажа, я и нашел свой приют.

Место, где я спрятался, располагается в самом конце длинной галереи и находится в непосредственной близости к сфинксу. С этого края тоже есть лестницы, ведущие вниз, что однозначно для меня хорошо. Мне всего лишь придется спуститься вниз. Теперь остается лишь ждать и надеяться, что никому не придет в голову почитать перед сном (я протянул руку назад и взял первую попавшуюся книгу) сборник поэзии Томаса Грея под названием «Сельское кладбище»? Вздохнув, я развернулся и поставил книгу на место.

Интересно, сколько мне еще ждать? Я облокотился на книжный стеллаж и вытянул ноги. Ожидание наводило на меня скуку. Царящий мрак жутко давил на глаза, которые, не очень-то сопротивляясь, были готовы закрыться в любой момент. Виски сжала пульсирующая боль, а спина начала затекать. До того я старался сидеть тихо и лишний раз не двигаться, чтобы не создавать шум, но сейчас мне хотелось встать на ноги и пройтись.

Долго я уже сижу здесь?

Нет.

Чувствую себя неусидчивым пятилеткой. Черт, ноги тоже начали затекать, поэтому мне пришлось подтянуть их под себя. В животе тихо заурчало. Все же надо было заглянуть в столовую до ужина. Теперь поесть я смогу только с утра, когда библиотека вновь откроет свои двери.

Ее присутствие дает о себе знать. Сдерживать себя все труднее, тем более тогда, когда страдаешь от абсолютного безделья.

Тем временем в библиотеке становилось все прохладнее. Я посильнее запахнул края своего пиджака, однако большого эффекта мне это не принесло. Мое терпение и решимость были на исходе. Я чувствовал, как вязну в зыбучих временных песках. Оставаться в своем укрытии я больше не могу. Я не могу потерять сознание прямо тут. Это небезопасно. Мне нужно вернуться к себе.

Я встаю на ноги, и слышу знакомый мне женский голос:

– Дорогие постояльцы пансионата «Последняя надежда». Настало время ужина, посему просим вас спуститься в приготовленную по этому случаю столовую. Администрация пансионата желает вам хорошего вечера.

Глава 22

Силы ко мне вернулись, стоило только голосу из динамика затихнуть.

На всякий случай я досчитал до ста. Пусть во мне и бурлила готовность в ту же секунду броситься вниз на встречу с каменным истуканом, я все же одумался и решил еще немного подождать. Кто знает, столько дается времени на то, чтобы покинуть библиотеку?

А оно вообще есть?

Оставалась вероятность наткнуться на кого-нибудь, стоило мне только сразу же покинуть свое укрытие. Правда, не думаю, что случись это, я сразу бы изменил свои планы. Наверное, нет. На самом деле нет. Наличие свидетелей меня бы наверняка смутило, но не остановило.

Просто мне хочется сделать это в одиночестве.

Просто я так привык.

Мне удобнее работать одному, когда не приходится отвлекаться на пустые разговоры, когда есть возможность подумать в тишине. Я вообще люблю тишину.

Он тоже ее любил.

Вообще интересно, как срабатывает замок на двери? Каков принцип этого механизма? Есть ли временной таймер или двери закрываются, как только библиотеку покинет последний посетитель? Надеюсь, что все же это таймер.

Иначе библиотека не будет закрыта.

Однако я закончил отсчет и вышел из своего укрытия к парапету.

В библиотеке действительно стало тише. Хотя думалось, возможно ли такое? Но, как оказалось, нет предела совершенству. Люди оставили это место, и оно вздохнуло спокойно: половицы перестали скрипеть в такт беспокойным шагам, книги – шелестеть своими страницами, а лампы – напряженно гудеть, из всех сил стараясь угодить своим посетителям. Молчаливая тишина полноправно взяла бразды правления в свои руки, позволив библиотеке впасть в летаргический сон, застыв во времени и пространстве.

И все-таки мне холодно и неуютно. Все казалось таким же покинутым и брошенным, как ранее ночью. Тем страннее было видеть, как прямо передо мной из мрачной бездны возносился ввысь окутанный серебристой дымкой лунного света черный сфинкс Сета.

Затаив дыхание, я прислушался.

Тихо.

Наверное, так и должно быть. Дойдя до лестницы, я осторожно спустился вниз, вновь наделав много шума.

Все мое внимание было уделено сфинксу. Он практически светился изнутри, видимо, будучи не однородным по структуре. Днем он казался угольно-черным, но окутанный лунным светом он преобразился и стал скорее темно-фиолетовым, как аметист. И слегка прозрачным.

Сейчас, оставшись с ним один на один, мне хотелось проявить смелость, показать, что я способен на большее, что я не струшу и не отведу взгляда под тяжестью его пустых глазниц, как прежде днем. Поэтому я, полный решимости, встал перед этим каменным изваянием, желая сделать это еще раз, заглянуть в его затянутые черной пеленой пустоты глаза и выйти из этой игры в гляделки победителем. Вот только сфинксу было все равно на мои желания, как и на мое присутствие. Озаренному лунным светом, ему, казалось, было важнее дотянуться до его источника – Луны, чем разбираться с мелкой букашкой под ногами. Именно таким он предстал передо мной на этот раз: отчужденный и далекий. Он больше не казался мне пугающим, скорее грустным. И это глупо, но похожим на меня.

– Какие секреты ты хранишь, друг мой? – тихо произнес я вслух.

Не то чтобы я рассчитывал на честный ответ, но и не отказался бы от подсказки в плане того, что мне делать дальше.

Я перешагнул красный натянутый канат, выступающий в качестве ограждения, чтобы рассмотреть сфинкса поближе, но на секунду потеряв равновесие, задел ногой табличку с подписью, которая, упав на каменный отшлифованный веками пол вместе с ножкой, на которой держалась, неприятно лязгнула.

Черт, черт, черт.

Я испугался.