Приют последней надежды

Теперь моему взору была открыта каменная панель, заполненная иероглифами и геометрическими формами разного размера. Круги, прямоугольники, треугольники и трапеции, состоящие из пунктирных и обычных линий, соединяясь, образовывали собой огромного скарабея с овальным отверстием в центре. Тут уже я сам догадался, что от меня требуется.

От волнения меня бросило в жар, и затряслись руки. Кое-как я достал из кармана фигурку скарабея и аккуратно вставил ее в отверстие. Сделав это, я отодвинулся от постамента в сторону, не зная, как он может повести себя. Затаил дыхание, и… Ничего не произошло. Сфинкс и не думал двигаться с места.

– Что не так-то? – пришел я в замешательство.

Скарабей идеально вписался в отверстие. Так почему ничего не произошло?

Может я не так его вставил? С моим-то зрением все возможно!

Мне пришлось вплотную приблизиться к постаменту, чтобы понять, что именно я сделал не так. Все же скарабей идеально вписался в отверстие. Разве что… А ведь так и есть! Иероглифы на моем скарабее перевернуты вверх тормашками. Значит, мне нужно как-то его повернуть? Края пластинки, на которой покоился мой скарабей, слегка выпирали из стены, поэтому крепко ухватившись за них, приложив некоторую силу, я аккуратно повернул скарабея по часовой стрелке до глухого щелчка.

Сначала послышался грохот. Он доносился снизу и был похож на звук ударов сотник молотов по наковальне. Я поднялся на ноги, прислушиваясь к этому шуму, но почти сразу же отскочил в сторону, как только подо мной задрожал пол. О соблюдении тишины уже не было и речи. Одна за другой, каменные плиты вокруг сфинкса стали уходить вниз, высвобождая из заточения порывы холодного ветра и превращаясь в лестницу, которая словно змея, извиваясь и петляя, скрывалась глубоко внизу, в горниле царящего мрака.

Без долгих раздумий я (пусть и на полусогнутых ногах) ступил на первую же ступень, потом (смелее) на вторую, третью, и так далее пока не оказался в узком проходе, прорубленном, казалось, в самой толще скалы и полностью скрытом во мраке.

Постепенно ветер усилился, и теперь мне приходилось придерживаться за холодные неотёсанные стены, чтобы под его напором ненароком не поскользнуться и не упасть, переломав себе при этом шею.

Интересно, куда ведет этот путь? Что сокрыто под горой?[17 - Отсылка к повести английского писателя Джона Р. Р. Толкина «Хоббит, или Туда и обратно».] Кого мне суждено встретить в конце своего путешествия?

Мотив Короля под горой, или Спящего героя часто встречается в фольклоре и мифологии многих народов мира. Главное действующее лицо в них – герой, что спит в земных недрах – горных пещерах, на удалённых островах или в потустороннем царстве и готовый по первому же зову очнуться от векового сна, как только миру будет грозить опасность. Король Артур, Мерлин, Вяйнямёйнен[18 - Главный герой карело-финского поэтического эпоса «Калевала»], Иисус Христос – яркие отсылки к легенде о Спящем герое, встречающиеся в народных сказаниях и в той или иной мере отражающие основную канву истории. В литературе этот мотив органично вплели в свои произведения Толкин и Клайв Льюис[19 - К. С. Льюис использует этот мотив в книге «Племянник чародея».] в Хрониках Нарнии. Мы этого не замечаем, но символ Короля под горой тесно вплетен в нашу жизнь. История нашего мира наполнена его отголосками: Наполеон сродни Королю Артуру нашел свой последний приют на удаленном острове, Ленин спит в мавзолее, похожем на пирамиду…

Пирамида…

Да! Вот еще один очевидный пример. Пирамиды в Гизе. Чем Вам не горы со спящими под ними королями? Известная Долина Царей буквально расположена в скалистом ущелье.

Еще одна отсылка к истории моего персонажа? Артур Рэд ведь искал гробницу Сета. Он искал своего…

Короля под горой…

Глава 23

Я аккуратно шел вперед, абсолютно потеряв ориентацию в пространстве. Спускать было все тяжелее. Сколько времени прошло с момента моего погружения в это царство мрака? Как долго длится мое путешествие к центру Земли[20 - «Путешествие к центру Земли» (фр. Voyage au centre dela Terre) – научно-фантастический роман французского писателя Жюля Верна.]? Время в этом темном подземелье, казалось, замерзло и покрылось инеем, как и стены. Тьма сгущалась и опутывала меня лоснящимися лоскутами лишая света и воздуха.

Здесь слишком темно.

Руки мои задеревенели настолько, что неловкое прикосновение к грубой поверхности стен причиняло резкую боль. Гулко звенящий ветер забивал уши и хлестко бил меня по замерзшему лицу, отчего глаза мои слезись, а тело пробивала дрожь. Но даже так, потеряв осязание, слух и зрение, я чувствовал ее присутствие рядом. Элизабет неотступно следовала за мной все это время, находясь за моей спиной.

Ранее у меня не было времени подумать об этом, но я заметил одну странность: почему-то Артур стыдится Элизабет. Сначала я думал, что эти чувства мои и вызваны визуальным сходством этой девушки с одной моей знакомой из реального мира, в чувствах к которой я так и не смог разобраться. Однако при всем смятении, испытанном мною при первой нашей встречи в столовой, я интуитивно хочу увидеть столь привлекательный и родной для меня образ, пусть он и принадлежит другой женщине. Но Артур… Артур лишь отводит глаза, испытывая при этом безмерное и снедающее чувство стыда. Конечно в свете последних событий, когда приходится сомневаться во всем, включая свои собственные воспоминания, я не могу быть полностью уверенным в этом. Все-таки он очень любил ее, а она его. Я видел это во фрагментах из прошлого и читал это в его дневнике.

Любовь вообще странное чувство. Чувство, заставляющее совершать безумства и самопожертвования.

Орфей, опечаленный смертью Эвридики, спустился за ней в царство мертвых, надеясь вызволить ее из цепких объятий смерти. Но стоит отдать ему должное, у него это почти получилось. Владыки загробного мира, Аид и Персефона, очарованные его игрой на арфе, согласились отпустить Эвридику при условии, что Орфей ни разу не обернется на пути к свободе, поддавшись минутному сомнению. «Оглянешься – потеряешь её навеки!»– таково было предостережение Аида. Орфей, чье желание спасти возлюбленную было велико настолько, что ранее уже помогло ему стоически пережить все тяготы подземного мира, без раздумий согласился с выдвинутым условием и направился назад в мир, озаренный светом Апполона. Взяв любимую Эвридику за призрачную руку, он быстро направился к выходу из царства мёртвых. Словно окрыленный, миновал он страну Смерти, и тень Эвридики повсюду следовала за ним. Они вошли в лодку Харона, и он безмолвно перевёз их обратно к берегу жизни. Орфей медленно поднялся по каменистой извилистой тропе и уже на самом выходе, где солнечный свет беспрепятственно мог коснуться его, страх сковал его любящее сердце. Все это время он ни разу не обернулся, не усомнился в честности владык мира мертвых и верил, что Эвридика следует за ним. Но так ли было на самом деле? За всю дорогу девушка не издала ни звука, ни разу не дала знать о своем присутствии. И тут его любовь подвела его. Она сдалась под напором страха и сомнений и позволила ему обернуться. В тот же миг все еще призрачный силуэт девушки, будучи лишь тенью от ее прежнего облика, отлетела назад во тьму и растворилась в ней навсегда.

Любовь заставила Орфея бороться за свое счастье, но она же его и подвела. Возможно ли, что любовь подвела и Артура с Элизабет? Он тоже «обернулся»?

Мы пришли.

Впереди, забрезжил тусклый свет, но стало еще холоднее. Я спустился с последних ступеней и очутился на входе в пещеру, из которой (как я позже узнаю) открывался потрясающий вид на снежные шапки горных вершин.

Стоять в пороге было невыносимо холодно. Еще пускаясь вниз, я продрог до самых костей, а, находясь тут, буквально чувствовал, как ветер сковывает мое тело льдом. Из пещеры проникал свет, и теперь я смог разглядеть свои покрасневшие от холода руки.

Почему я вообще делаю это? Я устал, замерз и хочу есть. Почему бы не вернуться назад? Туда, где тепло и кормят?

Странно, но стоя в конце своего пути, я вдруг испугался. Испугался сделать, возможно, последний шаг, чтобы узнать правду. Вместо этого стою и переминаюсь с ноги на ногу в проходе, разглядывая свои замершие руки.

Это так омерзительно.

Выдохнув, я выпустил наружу облако пара.

Элизабет куда смелее, чем мне удалось бы когда-нибудь стать. Она покинула меня, как только мы спустились вниз. Я почувствовал это. Моя жена внутри. Так почему медлю я?

В реальном мире меня однажды упрекнули в неумении закончить начатое, ставить точки, и они были правы. Но настало время меняться. Осознание собственной слабости и беспомощности разозлило меня, подтолкнув к принятию решения. Сжав кулаки насколько это было возможно, я переступил порог и тут же остановился, остолбенев.

Пещера оказалась небольшой, вытянутой и узкой; стены ее были покрыты инеем, а пол усыпан скрипучим снегом. Внутри довольно светло и источник этого света – зажженные керосиновые лампы, висящие на ржавых цепях под самым потолком. Они бились под напором обезумевшего, пойманного в каменную ловушку ветра, но не гасли и, казалось, лишь сильнее прирастали к потолку, протяжно скрипя своими цепями. Как упоминалось ранее: одной стены не было. Вместо нее была огромная зияющая дыра со свисающим снежным козырьком, выходящая на горные вершины. Вечернее небо медленно погружалось в ночь, затянувшись темно-фиолетовой парчой, дополненной яркой россыпью мелких звезд. Этот вид (или все же морозный воздух) захватывал дух, но настоящей причиной моего ошеломления стало кое-что другое. Было внутри пещеры кое-что, что сразу же приковало к себе мое внимание. Огромный каменный саркофаг украшенный мелкими скульптурами, резьбой и письменами был высечен из цельного куска горной породы и буквально вырастал из недр самого сердца пещеры.

В какой-то момент ветер резко стих, и в пещере воцарилась гробовая тишина. Было ли так задумано создателями игры, или алгоритм управления воздушными массами действительно в тот миг изменил направление ветра, я не знаю. Но факт остается фактом: стоило мне подойти к саркофагу, как атмосфера внутри пещеры изменилась. Стихли жуткие завывания ветра, а вместе с ним и лязганье проржавевших цепей. Морозный воздух, до того больно жалящий мои руки и щеки, наполнился теплом и ароматом горящих ламп и теперь приятно обволакивал меня, согревая. Странно, но чем ближе я был к саркофагу, тем теплее мне было, словно он сам являлся источником этого тепла.

Я приближался к нему все ближе и ближе. Снег скрипел под моими ногами, а тени, которые я отбрасывал на стены пещеры, молчаливо тянулись вслед за мной. Все кроме одной.

Элизабет.

Она уже находилась у саркофага и теперь ждала меня, указывая рукой на него.

Это ведь благодаря ее помощи я оказался тут. Если бы не ее подсказка, то я просто развернулся бы и ушел. Она приложила столько усилий, чтобы я смог найти его, этот саркофаг. Но почему? Почему он так важен для нее? Или он важен Артуру? Кого я в нем найду? Кто покоится тут?

Король под горой…

Точно. Герой, что ждет своего часа.

Я подошел ближе и заметил, что Элизабет указывает не на саркофаг, а на что-то, что было воткнуто в щель между его крышкой и стенкой. Что это?

Услышь я вовремя шаги за своей спиной, то, возможно, узнал бы ответ на этот вопрос. Но история не имеет сослагательного наклонения. Был ли у меня шанс повернуть эту историю в другое русло, мы не узнаем никогда. Но, честно, думаю, что нет. Мое состояние уже тогда оставляло желать лучшего, я еле держался на ногах, и вряд ли смог бы сдвинуть плиту саркофага, до того, как проклятые видения накроют меня с головой, словно цунами во время тайфуна. Я слишком долго сопротивлялся судьбе и ее планам, поэтому не удивился бы, узнав, что прилетевший со спины удар по голове был делом ее скользких рук. В какой-то мере я даже был рад этому. «Наконец-то отдохну», – подумалось мне, падая на холодные камни пещеры.

Глава 24

Прошла ли хотя бы секунда с того момента, как кто-то оглушил меня ударом по голове? Я не уверен. Все произошло слишком быстро. Вот я стою на ногах в наполненной морозным воздухом пещере, а вот уже лежу в душной наполненный песчаной пылью комнате. Не уверен даже, что тот удар был на самом деле. Единственное в чем я уверен, так это в том, что на этот раз не было никакой пустоты. Не было той вязкой невесомости, в которую я был погружен, впервые окунувшись в воспоминания героя. Не было звуков и ярких вспышек. Не было ничего…

Ничего, кроме подступившей к горлу тошноты.

Я открыл глаза. Меня била дрожь, а голова кружилась. В надежде избавиться от нее, я резко поднялся, зажмурился и обхватил свою голову руками, наивно полагая, что так смогу остановить головокружение.

Будто бы это могло помочь.

Мне стало хуже. Рвотные позывы усилились, и сдерживать их у меня не было ни желания, ни сил. Заметив около себя деревянное ведро, я не придумал ничего лучше, как приспособить его под свои нужды.

Может ли организм испытывать более отвратительные ощущения, чем те, что он испытывает при рвоте? Вообще-то, думаю, может. Но согласитесь, это тоже весьма неприятно. В реальной жизни (если верить моим воспоминаниям) я почти полностью отказался от алкоголя, ибо последствия, которые несло в себе алкогольное отравление (а речь сейчас о тошноте и рвоте, уж простите), были слишком тяжелыми для меня.

И вот страшась и избегая мучительных последствий в реальной жизни, я, скрючившись, сижу возле ведра в мире виртуальных воспоминаний, пока мое тело, содрогаясь в такт желудку, извергает горькую смесь, состоящую из желчи и чего-то еще. Мои глаза слезятся, тело обливается потом, а единственное на что я способен, так это мысленно проклинать это чертово тело, этот чертов мир и его чертовых создателей.