Приют последней надежды

Девушка вела себя со мной делано дерзко, и это заводило меня все сильнее. Во мне бурлило безумное желание овладеть ею прямо здесь, сжать в своих объятиях и поглотить без остатка. И к моему стыду (совсем нет) мое желание не осталось незамеченным.

– О, – девушка покосилась на мои стоящие дыбом штаны, – кто-то все так же полон сил. Но пожалей меня, – она снова засмеялась, – я и от прошлой ночи-то не отошла. Да и ты еще не расплатился! Помнишь, – прошептала она, прильнув ко мне, – Мисс Шарлотта дважды в долг не дает! Лучше, – незнакомка взяла меня за руку и потянула в сторону, – помоги мне избавиться от старика. В конце концов, ты же его сюда притащил.

– Старика?

Контроль вернулся ко мне, а вместе с ним и чувство стыда вкупе с неловкостью. Это что такое было? Что я только что сделал? Нет, не я. Артур. Любящий и верный муж, Артур Рэд оказался похотливым изменщиком. Моя больная голова от этого разболелась еще сильнее. Желание выбраться из этого места только усилилось, но Шарлотта, если я правильно понял, как ее зовут, тянула меня, как безвольного пса, куда-то к неизвестному мне старику чрез самую гущу человеческих тел, сплетенных меж собой.

Я словно оказался в одном из борделей Мизинца.[22 - Петир Бейлиш по прозвищу Мизинец – персонаж цикла книг Дж. Мартина «Песнь Льда и Пламени», лорд-протектор Долины Аррен, бывший мастер над монетой и член Малого совета, владелец нескольких борделей в Королевской гавани.] Возможно не в таком роскошном, но точно не в менее порочном. Внутри меня зашевелилось чувство омерзения к происходящему. Что странно, ведь, судя по всему, мой персонаж провел тут неплохую ночь. И все же он презирает присутствующих.

Или себя.

Вряд ли когда-нибудь еще смогу увидеть столько же оголенных ягодиц, сколько увидел за несколько минут пребывания в этой комнате. Блестящие от пота и пролитого вина тела, мужские и женские, извивались в темных углах этого скрытого от глаз праведников заведения. Простые солдаты и знатные офицеры, заезжие авантюристы и рабочие с ближайших раскопок – одурманенные опиумом предавалась самому сладостному из грехов – похоти. Не важно, какова твоя родословная и каков твой статус в обществе, в объятиях прекрасной жрицы любви все твои регалии становятся пустышками. Главное – плати. И неважно чем: золотом, информацией или собственной жизнью. Для здешних обитателей все имеет свою ценность.

Как оказалось, это место куда больше, чем я считал изначально. Перегородки и ширмы скрывали за собой широкие карманы и узкие ответвления, уводящие вглубь здания. В один из таких проходов, к своему великому сожалению, и повела меня Шарлотта.

Мы свернули налево от группы британских офицеров, мирно растянувшихся на полу на бархатистых, но замызганных подушках и потягивающих кальяны в обнимку с полунагими девушками, и прошмыгнули в узкий темный проход, в котором чуть было не столкнулись с уединившейся там парой. Мощного телосложения мужик, лица которого я не видел, со спущенными штанами, стоя, сношал большеротую блондинку, крепко вцепившуюся ему в спину. Заметив нас, она хищно улыбнулась и, схватившись одной рукой за мое плечо, жестом пригласила присоединиться к ним.

Меня словно ударило током.

– Не смей трогать меня, дрянь, – прошипел я, придя в ярость, сбрасывая ее руку, но судя по блаженному лицу и закатанным глазам куртизанки ей уже было не до меня. Мужик, стоящий ко мне спиной так и вообще ничего, казалось, не заметил, продолжая ритмично двигать своим задом и громко сопеть.

– Ого, кто-то встал не с той ноги, – сыронизировала Шарлотта, тихо усмехнувшись.

– Отстань, – недовольно буркнул я, продолжив молчаливо следовать за ней.

Меня переполняло раздражение, тело буквально трясло от разливающейся в крови злобы.

Как смела эта мерзавка дотронуться до меня!? Она считает себя ровней мне? Она лишь грязная шлюха, помойная крыса, достойная того, чтобы ее трахали лишь такие же отребья, как она сама.

Дурные мысли продолжали стучать в висках, отчего я злился еще сильнее, но, как и прежде, ничего из этого по-настоящему не принадлежало мне. Эти эмоции и мысли не были мои. Их источник был сокрыт внутри меня, но принадлежал другому человеку. Он принадлежал Артуру. Что на самом деле совсем не удивительно. Ведь я оказался в его воспоминаниях и в его теле. Возможно даже без его воли.

Боже, что я несу. Какая к черту воля? Порой совсем забываю о том, в каком месте нахожусь. Все эти люди лишь проекции, машинный код, они не имеют своих чувств и воли, и действуют в соответствии с прописанным алгоритмом. Мир мертвых душ, имитирующих жизнь…

Совсем, как твой.

В общем, стоит помнить, что это всего лишь игра. А посему все, что происходит со мной, происходит не просто так. В этом была какая-то цель. Думаю, это должно быть важно и на то есть свои причины. Возможно, так я смогу лучше прочувствовать его на молекулярном уровне, понять, что он за человек. Пока, правда, это у меня получается не очень хорошо. Я совершенно запутался. Мозаика никак не складывается в моей голове. Все произошедшее сегодня никак не вяжется с образом Артура.

– Чего посмурнел? – обратилась ко мне девушка, когда мы оказались в светлом помещении.

В убранстве оно походило на то первое, где она встретила меня, но здесь было куда чище, тише и пахло не так отвратно.

– Мне нужно на воздух, – ответил я ей, заметив смесь радости и недоверия на ее лице.

– Да ладно тебе, – отмахнулась Шарлотта. – Успеешь ее наглотаться песка в своей пустыне. А тут хоть отдохнешь от брата.

Отдохну от Генри? Значит, она знает о том, что между братьями напряженные отношения? Насколько хорошо она осведомлена? Возможно, стоит ее расспросить об этом. Вывести на разговор. Как давно они знакомы с Артуром?

И снова это обжигающее чувство стыда. Артур, какого черта творится в твоей жизни?!

– Он не так плох, как тебе могло показаться, – закидываю я свой крючок.

– Возможно, – усмехается шатенка, – я с ним еще не спала.

– А если серьезно?

Она остановилась и развернулась ко мне лицом. Теперь мне представилась возможность разглядеть ее получше. Широкий рот, узкий нос с горбинкой, несколько морщинок возле глаз, накидывающих ей пару лишних лет и все те же большие карие оленьи глаза.

– А если серьезно, – ответила она, – то даже мне ясно, что он жалкий ублюдок. Сначала увел у брата девушку, потом настроил отца против него, а под финал выдал его достижения за свои. Прости, милый, – Шарлотта похлопала меня по щеке, видимо, приняв мою растерянность за грусть-печаль, – но ты сам завел этот разговор.

И знаете, мне вдруг, правда, стало очень тоскливо. Слова Шарлотты задели Артура за живое. Взбередили старые и новые раны. Значит, это правда. Элизабет и Генри…

Нет!

Тогда…

– Шарли! – из-за спины раздался мужской голос, которые показался мне смутно знакомым.– Ну, наконец-то, вы пришли! Я с ног сбился вас искать!

Я обернулся и увидел перед собой высокого худого мужчину средних лет. У него были темные с проседью волосы, узкие широко расставленные серые глаза, широкий нос, а квадратный подбородок украшала эспаньолка. Выглядел он помято и так же, как и я, неопрятно. Кто же он такой?

– Друг мой, как я рад видеть Вас в здравии! – мужчина подбежал ко мне и заключил в свои объятия.

От него пахло алкоголем, которым судя по всему была пропитана его одежда, и потом. Запах был настолько резким, что почти смог вызвать у меня повторные рвотные позывы.

Очевидно, мужик был не трезв, он по дурацкому ухмылялся и гоготал мне прямо на ухо, обнажая свои желтоватые и кривые зубы. Где-то внутри меня опять начала скапливалась злоба, и я понял, что и этот персонаж отвратителен моему герою. Мне пришлось постараться, чтобы выбраться из его цепких длинных рук, не позволяя гневу вновь взять надо мной контроль.

– Мистер Ригсби, – смеясь, обратилась к нему Шарлотта, наблюдая, как я отскакиваю от него в сторону, – кажется, Вы перепугали нашего птенчика своими жаркими объятиями! Смотрите, как взъерошился!

– Но я действительно волновался! – успокаиваясь, ответил Ригсби. – Прошу, простите мне мою фривольность. Возможно, я неверно истолковал события вчерашнего вечера, но, поймите, ведь теперь от Вас, мой любезный друг, зависит мое будущее, – Ригсби замолк, посмурнел и продолжил серьезнее: – И мне хочется быть уверенным, что Вы сумеете довести задуманное Вами до конца, не…уж прости мне мою прямоту, соскочив в последний момент.

– Будьте уверены, – ответил я ему, решив подыграть, абсолютно не понимая о речь и возвращаясь к мысли, что нужно делать отсюда ноги, как можно скорее.

– Славно, – он вновь оказался возле меня и теперь похлопывал по плечу, будто старого друга. – Очень славно! Что ж, коль скоро мы прояснили все возможные меж нами недомолвки, позвольте мне теперь угостить Вас и Вашу прекрасную даму! – закончил Ригсби, подмигивая Шарлотте.

– А Вы тот еще льстец, – моментально отреагировала та, повиснув на моем плече. – Лично я не против. А что скажешь ты, милый? – она посмотрела на меня, ожидая утвердительного ответа, очевидно, другой бы ее не устроил.

Я чувствовал себя отвратительно, мне не нравилось это место и люди, которые меня окружали, но по какой-то причине вместо того, чтобы отказаться, я хрипло произнес:

– Почему бы и нет.

Глава 26

Что я тут делаю?

Солнце медленно, но верно двигалось к закату. Его золотистые лучи, проникающие через узкое окно, медленно ползли по шершавой стене, пока в одночасье просто не растворились, соприкоснувшись с затянувшими углы, словно паутиной, тенями.

Стол, за который нас пригласи Ригсби, находился за широкой темно-синей ширмой с рисунком золотого дракона, и был спрятан от посторонних глаз и прохода, ведущего в злачный зал, воспоминания о котором приводили меня в состояния брезгливого отвращения. Вскоре к нам присоединилась еще одна девушка, она подсела с Ригсби и все свое внимание, к счастью, уделала только ему. Шарлотта сидела возле меня, пила, курила сигареты, веселилась и искусно имитировала увлеченность разговором, я же сидел, погрузившись в свои мысли и лишь краем уха слушал, о чем вещает мой «дорогой друг Ригби», который теперь называл себя только так. «Твой дорогой друг Ригби, хочет сказать…», «Послушай, меня, своего дорого друга Ригби…» и все в таком духе. Сначала, я даже пытался вникнуть в его лепет, надеясь услышать хоть мало-мальски полезную для себя информацию, но все эти попытки заканчивались ничем. Ригсби говорил много. Совершенно не по делу. О себе.

Это застолье стало меня утомлять. От алкоголя я отказался, не притронувшись даже к той рюмке, что так любезно мне подала Шарлотта. Странно, но во всем этот заведении она единственная, кто не вызывал у Артура презрительную изжогу.