– Я тоже их предпочитаю, – улыбнулся Мишка. – Я, наверное, на несколько месяцев махну в Индию. Там недавно откопали какой-то древний город. Говорят, что он еще докосмической эпохи. Представляете, какая древность? Мою заявку на участие в раскопках уже утвердили. Так вот, архитектура города совершенно не похожа на индийскую. Вроде как его датируют девятнадцатым веком по христианскому летоисчислению. Это время британского господства над Индией. Кстати, уникальнейшее время. Тогда началось бурное развитие…
– Ну понесло, – простонали Феола и Алла, переглядываясь.
– Мишенька, – сладко так пропела сестрица. – Я ничуть не сомневаюсь, что время то было уникальное. И ничуть не сомневаюсь, что оно очень интересное.
– И мы знаем, как много ты всего знаешь о докосмической эпохе, – подхватила эстафету Алла. – Но давай сегодня об этом не будем, а?
– Ну как хотите, – обиженно пробурчал Мишка. – Я только не понимаю, как вам может быть неинтересна история…
– Интересна, – хором вскричали мы.
– Но не сейчас, – добавил я. Мишка прекрасный рассказчик, но сейчас лучше обойтись без лекций.
– Тогда давайте страшилки, – Мишка откинулся на траву, заложив руки за голову. – Кто начнет? Только вот светло очень.
– Это мы вмиг. – Алла встала, раскинув руки в стороны. Вокруг нее образовалась полусфера, сотканная словно из тумана. Полусфера начала расти, захватывая всю нашу небольшую полянку. Сама полусфера была не совсем плотной, и немного света пробивалось сквозь нее, образовывая зловещие тени. Кусты стали похожи на неизвестных чудовищ.
– Бррр, – поежился кто-то. – Сюда бы еще замок старинный с привидениями.
Я хмыкнул. И тут вдруг заметил, что среди нас нет Веры-Вероники. Я огляделся, пытаясь отыскать ее, но бесполезно. Хм… она же больше всех любит слушать Мишкины лекции. А тут вдруг не поддержала его. Куда она могла пропасть?
Не особо прислушиваясь к истории, которую начала рассказывать Феола, я закрыл глаза, отыскивая чувства каждого из нас. Вот Феола. Ее аура ярко пылала, но в ней преобладал лимонный цвет. Явно готовит шутку и теперь вся в предвкушении. Остальные внимают. Я раскинул сеть поиска пошире.
– Гм! – В сознании возникло чувство легкой грусти, перемешанной с задумчивостью, – совершенно неподходящие чувства для сегодняшнего праздника. И человек явно закрывается, чтобы никого не потревожить и никому не помешать. Очень интересно. Такое состояние совершенно не свойственно вечно живой и веселой Вере.
Я осторожно отполз, чтобы никого не задеть. На меня зашикали.
– Я ненадолго отойду, – виновато улыбнулся я.
Наконец мне удалось выбраться за пределы сферы и оглядеться. Определив направление, я зашагал в лес. Я уже почти знал, куда надо идти. Через несколько мгновений, уйдя с освещенной поляны, я погрузился в полумрак. Пришлось потратить пару секунд на перенастройку зрения. Еще раз прислушавшись к окружающему фону, я уже уверенно пустился по лесу, уворачиваясь от веток и переступая через корни.
Моя догадка оказалась верной. Выбрал я, конечно, не самый легкий маршрут. К этому обрыву у реки вела вполне нормальная тропинка. Я же рванул напрямик через лес. На краю обрыва, освещенная полной луной, сидела маленькая фигурка, обхватив руками коленки. Я осторожно подошел и сел рядом.
– Ой, Альвандер, – Вера-Вероника смущенно улыбнулась мне. – Вот пришла на реку. Я люблю тут сидеть по вечерам.
– Почему тебе так грустно? – послал я ей мыслеобраз. Можно, конечно, и заговорить, но я решил перейти на мыслеречь. Здесь одной короткой фразой можно выразить столько всего, чего не скажешь никакими словами. Вот и сейчас в моем вопросе содержалось море оттенков разных чувств. Недоумение, вызванное ее уходом, жалость к ней, желание чем-то помочь, подбодрить, сочувствие и много-много всего разного. Чтобы описать некоторые оттенки, даже слов не придумали.
Вера-Вероника всхлипнула и вдруг прижалась ко мне. Я обнял ее за плечо, притянув к себе.
– Я… я не знаю… Я просто смотрела на вас с Феолой сегодня… Дерри, ты знаешь, я бы хотела иметь сестренку или братика. Маленького. Я бы о нем заботилась. Одной очень-очень плохо. А ведь я из последнего поколения этого цикла… Самый младший человек во всей Солнечной…
Что я мог на это сказать? Как объяснить десятилетнему ребенку, что трехсотлетние циклы – это жизненная необходимость? Что иначе, при нашей продолжительности жизни, возможностей четырех планет со всеми космическими городами и станциями не хватило бы для нормальной жизни людей.
– Иначе нельзя, – беспомощно проговорил я.
Вера посмотрела на меня грустным и все понимающим взглядом.
– Дерри, я ведь не маленькая. Я знаю, что четыре планеты – это очень мало. Но я все равно завидую вам с Феолой. У тебя есть сестра. А у нее ты. Почему мне не повезло?
– Ты всерьез считаешь, что иметь сестру или брата – это замечательно?
– А ты думаешь, что это не так?
Я вспомнил свои многочисленные сражения с Феолой за лучшее место за столом, за игрушки, за… да за многое мы с ней сражались. Но представил на секунду, что ее нет, и сердце сжала такая тоска, что завыть захотелось.
– Вот видишь, – грустно констатировала она, отворачиваясь от меня. А я не мог ни подобрать слов, ни сформировать подходящий мыслеобраз, чтобы ее утешить.
Вера доверчиво положила мне голову на плечо и посмотрела на небо:
– Дерри, как ты думаешь, а какие они, звезды?
– Звезды? Но ты же, наверное, видела голографические снимки эпохи Империи…
– Я видела… А так, вживую? Как они выглядят? Я вот подумала, может, когда-то давным-давно, когда еще люди не летали к звездам, на этом самом месте сидела какая-нибудь девочка. Может, ее даже звали так же, как меня. А внизу так же текла река. Так же шумел лес.
Я попробовал представить эту картину, и она мне очень даже понравилась.
– А по темному ночному небу плыли облака, изредка загораживая свет далеких звезд, отчего казалось, будто они подмигивают ей, – подхватил я эстафету. – И вот с неба сорвалась звезда и покатилась по небосклону. Падающая звезда – символ надежды.
Мы замолчали. Каждый из нас представлял эту картину. Каждый словно переживал те давние времена.
– Я бы хотела увидеть звезды, – тихо проговорила Вера. – Не на древних фотографиях, а вживую. Как ты думаешь, мы когда-нибудь снова увидим их?
Я закашлялся.
– Знаешь, – медленно и осторожно заговорил я, – очень многие люди ломают головы над тем, чтобы снова подарить человечеству когда-то отнятые у них звезды.
– Надо только победить злое чудовище, – с улыбкой подхватила Вера, – которое прилетело из глубин космоса и проглотило Солнце и четыре планеты. Мне эту сказку мама рассказывала, когда я была совсем маленькой. Но чудовища нет. А есть Барьер. Барьер, который скрывает от нас звезды. Знаешь, о чем я подумала? Если Барьер исчезнет, тогда, может быть, Совет отменит правило трехсот лет? Ведь у нас будет вся галактика! И тогда у меня, может, появится младший братик или младшая сестренка.
До сих пор я не задумывался, каково это, быть самым младшим ребенком во всей Солнечной. Шесть лет каждые триста. Для эльфов, в связи с меньшей продолжительностью жизни по сравнению с людьми, правило определяло шесть лет каждые сто пятьдесят. Именно в этот период разрешено заводить детей. Не более одного в семье. Исключение делается только для близнецов. Так что сейчас самому старшему ребенку на планете шестнадцать лет. Младшему – десять. Мы с Феолой в середине – недавно нам исполнилось четырнадцать.
– Вер, я обещаю тебе.
– Что? – Вера-Вероника вопросительно посмотрела на меня.
– Я обещаю, что приложу все силы, чтобы подарить тебе звезды. Когда-то мужчины клялись своим дамам, что добудут для них звезду с неба. Я тебе обещаю не одну звезду, а все. Все, какие только есть в галактике.
Девочка недоверчиво хлопнула ресницами. И вдруг всхлипнула и повисла у меня на шее.
– Ты чего? – В таких идиотских ситуациях мне еще бывать не приходилось, и я совершенно не знал, что делать.
– Спасибо тебе, Альвандер. Знаешь, теперь я верю, что увижу звезды. Обязательно увижу. Я верю…
– Ох ты, Вера-Вероника, – пробормотал я. – Давай-ка вернемся на поляну. А то нас скоро уже искать будут. И вытри слезы.
– Конечно, – Вера поспешно краем майки вытерла лицо. Я присмотрелся к ней и покачал головой:
– Нет. Так не пойдет. Пойдем-ка к реке умоемся. – Я подхватил девочку и водрузил на плечи, удерживая ее за щиколотки. Потом разбежался и прямо с обрыва сиганул вниз. Все-таки я слишком много сегодня энергии растратил, и далеко улететь у нас не получилось. Но вот до середины реки, как я и рассчитывал, сил хватило. А потом были радостные визги Веры и громкий плюх в воду…