Дело о неприкаянной душе

Я улыбнулся. Все-таки странный малыш. Тот вдруг повернулся ко мне.

– Ты не сомневайся. Просто захоти и сделай. А ты добрый. – Он протянул мне ладошку. – До свидания.

Я машинально пожал ее. Никогда и никто еще не называл меня добрым. Малыш встал, отряхнулся и направился куда-то со двора.

– Эй, – крикнул я ему вслед. Малыш обернулся. Я кивнул ему. – Спасибо.

Тот помахал мне рукой и тоже кивнул в ответ. Потом отвернулся и побежал.

– Хм, значит, просто возьми и сделай, – хмыкнул я. – Чего уж проще. А вот возьму и сделаю. Всем чертям назло. В конце концов, я Эзергиль! И я сделаю так, что вскоре и Рай, и Ад услышат мое имя.

– Хвастун! – Я обернулся. Позади с нагловатой усмешкой стоял Ксефон.

– А, это ты. – Я растянул губы в злорадной ухмылке. – Как тебе понравился полет в Раю? А администратор министерства наказаний тебя тоже, наверное, поблагодарил за помощь. Скажи, а архивариус при встрече с тобой вежливо здоровается?

– А ты одежду свою высушил?! – отпарировал Ксефон.

– О да, – улыбнулся я еще шире. – Кстати, благодарю за купание. На улице такая жара была. Ты мне сильно помог. Да, мне жаль тебе это говорить, но я вынужден попрощаться с тобой. Я уезжаю, и, надеюсь, там тебя не будет.

– Это на Землю ты уезжаешь?! Ой-ой, напугал. Между прочим, я это уже отлично знаю! И мы там с тобой еще встретимся! Как только я получу разрешение.

Все-таки Ксефон дурак. Ну кто же кричит о том, что знаешь? Мои мысли моментально устроили в голове бег с препятствиями. Значит, Ксефон знает, что я отправляюсь на Землю. Но узнал об этом недавно, если только сегодня занялся выбиванием разрешений. Откуда узнал? Цепочка вообще-то не слишком длинна. Мой дядя вряд ли стал бы просвещать этого болвана. А разрешения согласовываются с министерством наказаний – именно оно у нас в Аду центральное. А значит, все эти просьбы шли через руки администратора. Тот может не любить Ксефона внутри министерства, но за стенами своего хозяйства Ксефон его союзник. Ему, конечно, пришлось изловчиться, чтобы сообщить эту новость Ксефону и не нарушить заключенный договор с Викентием. Однако на то и черт, чтобы уметь вертеться. Значит, Ксефон узнал о моей поездке… Я оглядел наряд Ксефона. Судя по всему, он только недавно из Рая. Час назад. И тогда же начал хлопоты. Отставать ему от меня никак нельзя. Он должен понимать это и своими куриными мозгами. Но вот чего ему определенно не следовало делать, так это сообщать мне о том, что ему известно о моей поездке. Не поиздеваться над Ксефоном я не мог. Я деланно выгнул бровь.

– Вот как? Что ж, спасибо за информацию. Теперь буду учитывать тебя в своих планах. Кстати, я что-то не пойму, чего ты ко мне привязался? У тебя что, никакого задания нет? Ах да, ты же у Викентия! Он не станет затруднять своего любимчика.

Ксефон взвился. Похоже, он и сам сообразил, что сболтнул лишнего.

– Мое задание тебя совершенно не касается! Я делаю то, что захочу. А тебе я все равно не дам выполнить твою практическую работу!!! И ты останешься на второй год!

Я расхохотался и захлопал в ладоши.

– Браво, Ксефон! Ты неподражаем! Ты великолепен!!! Ксефон, я тобой восхищаюсь!

Тот резко развернулся и ушел. Я же продолжал хохотать ему вслед. Нет, Ксефон талант. Если бы я даже не знал о пари директора школы с Викентием, то сейчас при желании все вытянул бы из этого лопуха. Да он, по сути, сказал мне все открытым текстом. А раз так, то есть повод испортить настроение еще одному человеку сегодня. Я злорадно усмехнулся – какой черт сможет удержаться от такого соблазна? Я поднялся и направился к ближайшему телефону-автомату.

– Алло! Господин Викентий? Это вы? Вам звонит Эзергиль. Да-да, ваш ученик. Господин Викентий, я хочу выразить протест… Я имею право… По какому поводу? Повод простой. Я только что разговаривал с Ксефоном… нет… да… Точнее, это он разговаривал со мной. Подошел и стал насмехаться. А потом заявил, что сделает все возможное, чтобы сорвать мне выполнение моего практического задания… Да, я тоже считаю, что он идиот… и с кретином согласен… Что? Ну, это уж слишком… хотя ладно, уговорили, и это он тоже. Так вот, господин Викентий, я к чему веду, я так полагаю, что свое задание он уже выполнил… верно, не мое дело, однако я могу поднять этот вопрос на собрании педагогов… Какие претензии? Претензии вполне обоснованны: что это за задания у учеников, если у них хватает времени мешать другим выполнять их задания? Я вот вынужден вставать с утра пораньше, и целый день на ногах. И у меня времени не хватит просто, даже если бы я захотел, мешать другим… Что? Почему звоню вам? Так ведь вы же куратор Ксефона, кому я еще должен был звонить? Впрочем, если вы настаиваете, то я позвоню директору школы… Не надо? Почему? Ах, вы приструните его. Что ж, буду признателен. И еще, господин Викентий, вы ведь понимаете теперь, что если он встретится мне на пути в процессе выполнения моего задания, то я могу сделать с ним все, что мне взбредет в голову. Мешать ученикам в выполнении их практического задания – это не шутка. Короче, если только он попадется мне на пути, то пусть пеняет на себя.

Я повесил трубку и прислонился к стене, едва не сползая по ней. Представив, как сейчас Викентий рвет и мечет, я захихикал. Эх, дорого бы я дал, чтобы послушать разговор Викентия и Ксефона, который непременно состоится в самое ближайшее время.

С чувством глубокого удовлетворения от хорошо проделанной работы я отправился домой. Завтра утром я покидаю Ад и отправляюсь на Землю, чтобы выполнить самое, пожалуй, странное задание в истории чертей. И не будь я Эзергиль, если не справлюсь с ним. Как там тот малыш говорил? Пойду и сделаю!

Часть 2

Ангел и черт

Глава 1

Сборы в дорогу вообще-то могли бы занять и меньше времени. Однако папа решил ускорить работу. Поэтому мы провозились два дня вместо двух часов. Ну, подумайте, много ли мне надо? Запасную одежду, людские деньги и кое-какие вещи для мелких пакостей. Какой же черт отправится куда-нибудь без чихательных бомб, вонючих мин и чесоточного порошка? Так ведь и пакость никому не сделаешь. Нет, свои вещи я собрал быстро. Сложность была в другом. Дело в том, что папа и мама кардинально разошлись во мнении «что ребенку брать в дорогу». Дядя попытался встрять в этот спор, но быстро сдался под мощным сдвоенным напором.

– Вот своих детей заведешь, им и будешь указывать, что брать! – рявкнул отец.

Мы с дядей переглянулись и разом вздохнули. Я поднялся и вышел из комнаты. Дядя за мной.

– Думаешь, это надолго? – спросил он, прислушиваясь к разгорающемуся спору.

– Сутки минимум.

– И что ты собираешься делать?

– Ждать. И пока постараюсь найти местечко, куда можно будет сложить большинство из тех вещей, что они соберут. Пусть полежат до моего возвращения.

– Какое изощренное коварство, – усмехнулся дядя. – Ладно, так и быть, в этом я тебе помогу. Можешь все отдать мне. Я положу твои вещи к себе. А пока давай пройдемся по магазинам и посмотрим, что тебе действительно нужно.

– Вы так не доверяете моим родителям? Не верите, что они соберут что-то полезное?

Дядя некоторое время молчал. Было видно, как педагогические соображения боролись с нежеланием врать. Я с интересом смотрел за дядей, гадая, что победит. Как ангел он не мог врать. И как ангел же он не мог при ребенке критиковать его родителей. В конце концов, он пошел на компромисс.

– Некие родители, – медленно заговорил он, тщательно подбирая слова, – разумную заботу о детях превращают в неразумную, что мешает детям развиваться самостоятельно. Что вырастет из таких детей – непонятно.

– Вы считаете, что мои родители неразумно обо мне заботятся? – весело поинтересовался я.

– Твоя мать – безусловно. Но я бы сказал так: у тебя хватает ума и таланта уходить от ее чрезмерной опеки.

То, что мой прогноз на сутки оказался несколько оптимистичным, было не моей виной. В конце концов, я не думал, что спор матери и отца перейдет в фазу ПРИНЦИПИАЛЬНОГО. В таких случаях я даю трое суток на нахождение компромисса. То, что родители уложились в двое, уже говорило о многом. Наконец в коридоре выросла горка:

– чемоданы 2 штуки;

– сумка дорожная 1 штука;

– сумка малогабаритная для мелких и необходимых в дороге вещей – 5 штук;

– рюкзак 1 штука.

Я некоторое время молча разглядывал кипу сумок в коридоре. Потом ради интереса заглянул в одну. Одежда, обувь, фонарик… дальше я смотреть не стал. Посмотрел в другую сумку. Там был почти тот же набор.

– По-моему, тут вещи одинаковые, – сообщил я.

– А вдруг ты одну сумку потеряешь? – поинтересовалась мама. – Ты ведь такой рассеянный.

– Ну, просто гениальный, – опять съехидничал брат.

Я покосился на него. Ему легко было ехидничать, а мне все это переть. Я несколько раздраженно ткнул пальцем в кучу вещей и нарисовал им круг в воздухе. Тотчас все эти чемоданы, сумки, рюкзаки поднялись в воздух. Я зашагал к выходу, а вещи клином построились за мной. Родителей дядя уговорил не провожать меня. Не знаю уж, как ему это удалось. Поэтому я в сопровождении летящих за мной вещей гордо вышел на улицу и направился по Чертовой аллее. И тут некстати я увидел Гроньку – своего одноклассника. Тот удивленно вылупился на парящие за мной чемоданы.

– Тебя что, из дома выгнали? – спросил он.

Я обернулся и посмотрел на парящие за мной вещи. Со стороны действительно было похоже.

– Нет. Понимаешь… – Я внимательно осмотрелся по сторонам. – Только это секрет пока. Поклянись, что никому не скажешь?