За морем где край земли

Раньше топоры непрерывно стучали в корабельном сарае, а из кузни с утра и до вечера доносились удары молота. Но теперь людей не хватало – когда часть гренландцев отправлялась на охоту, заготовлять лес и строить корабль было некому; когда же они шли валить деревья, начинали истощаться запасы мяса, и приходилось бросать всё и снова браться за охоту. К концу лета так и не было заготовлено достаточно дерева для строительства хотя бы одного корабля, а большая часть вяленого мяса, которое рассчитывали оставить на зиму, была съедена. В сарае валялись несколько готовых шпангоутов, недоделанный киль да необработанные доски, к которым давно никто не притрагивался.

Эйнар суетился, что-то кричал, бегал от корабля к кузнице, сам хватался за работу, но толку от этого было немного. Хрольв только качал головой и продолжал делать гвозди.

– Почему ты так спокоен?! – как-то раз вспылил юноша. – Дела идут из рук вон плохо, а ты спокоен, будто у нас всё отлично!

– Я говорил, что нужно возвращаться, – невозмутимо отвечал Хрольв, продолжая стучать молотком по куску железа. – Ты не послушал. Было время передумать…

– Мы остались, потому что так было задумано в самом начале похода!

– Если первоначальный замысел оказывается невыполним, от него следует отказаться. Твой отец позвал меня, чтобы я помог тебе советом. Но, я вижу, тебе не нужны советы.

– Мой отец!.. – Эйнар стиснул кулаки. – Мой отец!..

– Что?

– Ничего.

Юноша нахмурился и побежал прочь. Хрольв проводил его взглядом, потом отложил молоток и пошёл на берег. И долго стоял там, глядя как река перекатывается через камни и в прозрачной воде то и дело мелькают силуэты рыб.

***

Это был один из тех погожих осенних дней, когда лето ненадолго возвращается, чтобы в последний раз согреть солнечным теплом остывающую землю. Но трава на полянах уже пожухла, а листья дубов начинали багроветь. И только сосны, надменно качая своими вечнозелёными вершинами, не хотели признавать смену времён года.

Хрольв медленно шёл, петляя между огромными стволами деревьев, погружённый в свои мысли. Солнечные лучи пронзали листву и золотились на растянутой между ветвей паутине. Хрольв досадливо смахивал эту паутину, когда она попадалась ему на пути, а та липла к лицу и рукам, словно хотела удержать его навсегда в этом сонном осеннем лесу.

Охотники только что загнали оленя и, привязав к длинной палке, поволокли в лагерь. Хрольв не пошёл с ними. В последнее время он всё чаще вспоминал своё одиночество в доме на краю ледника, и желание уйти подальше от людей в эти моменты становилось необычайно сильным. Но даже когда он уходил вверх по реке или далеко в лесную чащу, ему казалось, что и здесь люди преследуют его. Вот и теперь раз или два ему почудилось, что кто-то идёт следом, прячась за стволами деревьев. Вот даже тень мелькнула и ветка хрустнула под ногой! Хрольв остановился, отгоняя наваждение, а потом продолжил свой путь.

Некоторое время спустя он вышел к ручью. Хрольв подошёл к самой воде, присел на корточки, стащил с себя рубаху и стал умываться. Вода была холодной, но Хрольв, привыкший умываться снегом в самый лютый мороз, этого не замечал.

И тут он вдруг вздрогнул и замер. Ему снова почудилось… Нет, не почудилось – позади ясно послышался шорох. Хрольв резко распрямился и обернулся, и человек, стоявший прямо у него за спиной, испуганно прянул назад, вскрикнул, замахал руками и, потеряв равновесие, повалился на землю.

– Эйнар? – Хрольв шагнул вперёд, собираясь подать юноше руку. Но тот быстро вскочил на ноги и попятился. Лицо его было бледно, а глаза бегали из стороны в сторону. Только теперь Хрольв увидел в его опущенной руке дрожал обнажённый меч.

– Эйнар!?

Юноша отступил ещё на несколько шагов, зацепился за торчащий из земли корень и снова едва не упал.

– Ты шёл за мной? – Хрольв перевёл взгляд с меча на лицо юноши, покрывшееся вдруг лихорадочным румянцем.

– Да, я шёл за тобой, – одними губами прошептал Эйнар.

– Зачем? Чтобы убить меня?

Эйнар молчал. Хрольв упёр руки в бока и смерил его пристальным взглядом с ног до головы.

– Хорошо же, – сказал он. – Я отвечу за тебя. Ты пришёл отомстить за своего отца. Так?

– За моего отца, – глядя куда-то в сторону, проговорил Эйнар.

– Отомстить ударом в спину?

– Ты ведь поступил тогда так же.

– Я? Ты спрашивал меня. Я сказал, что это был честный поединок.

– Ты солгал. Мой отец рассказывал, что ты застал его внезапно. Ты хотел забрать у него женщину. Сигню. Мою мать. Моя мать любила моего отца, а ты хотел взять её силой.

Хрольв расхохотался и долго смеялся, запрокинув голову, и кадык неровно дёргался под его коротко остриженной бородой. Эйнар растерянно смотрел на него, и лицо его снова стало бледным, словно первый снег в горах.

Кончив смеяться, Хрольв тряхнул головой и глянул ему в глаза.

– Твой отец, – сказал он, – назначил мне встречу на берегу. Но пришёл туда не один. С ним было ещё трое, и все они были с оружием. Копьём, ножом и голыми руками я сразил этих троих. А потом твой отец бежал. Я догнал его, и мы бились на прибрежных камнях, в волнах прибоя, где я изувечил его правую руку. Я мог бы его убить, но не стал этого делать. Как оказалось потом, напрасно…

Эйнар отступил ещё на шаг. Лицо его стало серым, как небеленое полотно.

– Я не верю тебе, – он говорил так, словно чья-то рука сильно сжала его горло.

– Мы бились из-за женщины, из-за твоей матери, это правда, – продолжил Хрольв. – Она любила меня, но её родители решили отдать её Торгрейву, потому что он пообещал большой свадебный выкуп. Он был богат, а я нет. После того, что случилось на берегу, твой отец привёл на тинг[16 - Тинг – народное собрание у скандинавов, на котором решали важные вопросы, в том числе вершили суд.] двух лжесвидетелей, которые рассказали, будто бы я вероломно напал на него и его людей. Тинг объявил меня вне закона, и я бежал в Маркланд. А когда я вернулся, Сигню уже стала женой твоего отца. Тогда я поселился в доме на краю ледника, и если бы он не послал за мной…

Тут Хрольв вдруг осёкся, а потом снова расхохотался.

– Так вот зачем позвал меня Торгрейв! – Переведя дух, воскликнул он наконец. – Надо было мне догадаться! Не для того, чтобы я помог тебе вернуться из этого похода живым, а для того, чтобы ты меня в этом походе прикончил!

Эйнар опустил голову. Руки его теперь дрожали сильнее.

– Ну так что же, – сказал Хрольв, – я теперь всё сказал. Хочешь со мной биться – бейся сейчас. У тебя меч, а у меня только нож. Но ты юн, а я опытен. Так что это будет вполне честный поединок.

– Нет! – вдруг почти что закричал Эйнар. – Нет! Не может быть!

И, развернувшись, побежал прочь.

***

Липкая осенняя сырость стала подкрадываться к лагерю. По утрам лужи покрывались тонкой коркой льда, а на ветках деревьев серебрился иней. Днём солнечные лучи разгоняли туман, и вместе с ним таяли первые признаки приближающейся зимы. Но стоило солнцу уйти за тучи, как холодный ветер приносил с собой ледяное дыхание северных льдов, и редкие хлопья снега начинали кружить в воздухе.

Звери, ранее бывшие лёгкой добычей охотников, теперь держались в стороне от лагеря, и охотникам приходилось уходить всё дальше в погоне за дичью. В эти походы Хрольв и Эйнар теперь никогда не ходили вместе. Они вообще обходили друг от друга стороной. Особенно Эйнар, смотревший теперь на Хрольва так, как будто видел перед собой не человека, а тролля. Они говорили между собой всего несколько раз, да и то на людях и по делу.

В тот день гренландцы, как обычно, отправились в лес. Мелкий дождь сменился редким снегом. Лёгкий туман растекался между деревьями, так что ниже половины человеческого роста всё тонуло в сырой полумгле. Опавшие листья шуршали под ногами.

Они не успели отойти далеко от лагеря, когда внезапный шум и крики нарушили их планы.

Прямо из-под ног одного из охотников вдруг выскочил человек и пустился наутёк.

– Эй! Стой! Держи! – раздалось с нескольких сторон.

Хрольв оказался к беглецу ближе всего. Не долго думая, он размахнулся и швырнул ему вслед копьё. Оно вошло ровно посередине спины, и человек упал ничком, не издав ни звука.

Но в это же время ещё две фигуры мелькнули слева и, ломая кусты, побежали в чащу.