Дао воина

– Ничего не имею против. Хотя ты мог бы предупредить меня чуть раньше, поскольку под запросом наверняка поставил мою подпись…

– Ты еще спал, хотя и встал с постели… – отмахнулся Доктор. – Но я продолжу…

– Значит, есть еще сведения?

– Сведений нет, есть только история Славы Порошина. А история такова… После первого случая неудачного дезертирства Слава предположил, что среди состава есть «подсадные утки», которые «крякают» кому-то на ушко, когда намечается побег, и напарника или напарников искать не стал. Он просто собрался, тихо помог проститься с жизнью чечену-часовому, вооружился, потом перестрелял охранный кордон – еще пару часовых – и ушел… Но ему сразу «сели на хвост» и цепко вели по всей Грузии до побережья. Но перехватить не сумели. Он рассчитывал найти поддержку в Поти, но там чечены сильны, и против них выступить открыто никто не захотел. В результате он вынужден был обратиться к Дато, что и толкнуло его в мои загребущие лапы…

– И где он сейчас? – поинтересовался Басаргин. – Мои лапы не менее загребущие…

– Я переправил его в Армению – такой путь безопаснее, и из Еревана он прилетит только через час с небольшим… У нас есть время подготовиться…

Басаргин взглянул на часы, вздохнул и стал набирать телефон генерала Астахова из штаба управления антитеррора «Альфа». Прямой генеральский телефон отозвался только продолжительными длинными гудками. Александр вздохнул и стал звонить дежурному по антеррористическому управлению.

3

Тропа извилистая, укрытая и кронами деревьев, и кустами, и просмотреть ее снизу полностью не позволяет даже самый сильный бинокль. А контроль над спуском от села необходим самый тщательный, иначе может случиться беда. Вообще, в условиях боевых действий контроль над ситуацией необходим постоянный, даже тогда, когда в нем внешне нет необходимости. И каждый спецназовец это знает хорошо.

– Давненько я не изображал собой кошку, – вздохнул подполковник Сохно и потер одну о другую руки, рассматривая грубый ствол крепкой сосны, готовясь к подъему. И тут же ладонью опробовал толстую шершавую кору, как держать будет… И хмыкнул удовлетворенно – с такой поверхности не соскользнешь…

Эта сосна – самое высокое дерево в округе. И если на нее взобраться, можно устроить вполне приличный наблюдательный пункт.

– Я бы с удовольствием изобразил собой собаку, чтобы тебе помочь, но боюсь, что мой лай кто-то может неправильно истолковать, – в тон ему сказал Шурик Кордебалет, как друзья зовут между собой подполковника Афанасьева. – А если снова выть по-собачьи, то на кошку, боюсь, это уже не произведет должного впечатления. Попробуем?..

И в подтверждение своих слов подполковник завыл – долго, протяжно, с надрывом. И тут же отозвалось несколько других собачьих голосов в недалеком чеченском селе. Сохно в ответ хмыкнул, потом мяукнул, как злобный, загнанный в угол собакой кот.

– Хватит! – коротко скомандовал полковник Согрин, командир маленькой, состоящей всего из трех человек отдельной мобильной офицерской группы спецназа ГРУ. – Он уже наверняка слышал…

Команда относилась к Кордебалету, подающему очередной сигнал.

– Тогда почему же он до сих пор не идет? – скорее себя, чем командира, спросил Сохно. Он подпрыгнул, обхватив ствол ногами и руками пошире и покрепче, и стал по нему взбираться. Достигнув нижней ветки, схватился за нее сначала одной рукой, затем второй, играя, выполнил «подъем переворотом», а дальше уже полез свободно и быстро, с ветки на ветку, выше и выше.

– Включи «подснежник»… – негромко приказал полковник Согрин.

Легкий щелчок в наушнике сообщил, что Сохно услышал голос командира и отреагировал, выполнив команду. Сам же он молча продолжил подъем с быстротой, на которую было способно его тренированное, состоящее из одних мышц и сухожилий тело.

– Высоко сижу, далеко гляжу… – философски изрек Кордебалет и с любопытством поинтересовался: – И что же мы видим?

– Мы пока ничего не видим, мы только слышим… – отозвался Сохно через «подснежник». – Ветер в кроне шумит… Красивая, надо заметить, мелодия… И чего же этот Ваха не идет?

Чеченец Ваха, житель села, возле которого спецназовцы ждали, давно сотрудничал с ними и поставлял порой ценные сведения. Но в этот раз Ваха не поспешил показаться на условный сигнал – вой собаки из леса.

– Что будем делать, командир? – интересуется Сохно. – Я здесь, как петух на насесте, только без кур. Подождем еще?

– Подождем… Полчаса…

– Если я выдержу полчаса в такой позе, то подождем… – согласился подполковник. – Но настоятельно рекомендую подстелить под деревом хотя бы с десяток матрасов… Желательно пополосатее… Если я вздремну и грохнусь, может получиться маленькое землетрясение…

– Сон на посту – преступление, не сравнимое по своим последствиям с землетрясением… – прокомментировал Кордебалет.

– Шурик, еще раз повтори песню… – не вступая в треп, приказал Согрин, вздохом показав, что его терпение уже подходит к концу.

Кордебалет набрал в грудь воздух и снова завыл. И опять прозвучал недружный хор собак из села в ответ на вой незнакомого солиста.

– Мертвый услышит… – проворчал сверху Сохно.

– Надеюсь, Ваха придет живым… – тихо ответил полковник.

– Он, кажется, и идет, как ты просишь… – тут же сообщил Сохно. – И, похоже, что даже живой… Да, это он… Прихрамывает, как обычно, хотя лица в темноте не разобрать… Но… Стоп-стоп… Что это, уважаемый товарищ командир?.. Что, я спрашиваю?.. Ваха… Остановился перед началом тропы, обернулся… Честное слово честного офицера, впечатление такое, будто говорит что-то… Только кому? Вот… Пошел снова…

– Продолжай наблюдение. С кем он может говорить?

– Опять оборачивается… Опять говорит… Это точно… Он не один…

– Смотри внимательно… Кто с ним?

– Разойдитесь по сторонам… Тропу освободите… С ним никого нет!

– Это и опасно… – сделал вывод Кордебалет. Вернее, не вывод сделал, а констатировал факт, сам для себя определяя направление мыслей.

Спецназовцы хорошо понимают, если бы кто-то шел открыто, это еще не говорило бы об опасности. Не прячется тот, у кого нет причины прятаться. А если прячется…

А если прячется, значит, стоит подготовиться к встрече особо.

У Сохно бинокль с ПНВ.[15 - ПНВ – прибор ночного видения.] Но даже такой способ наблюдения не дает возможности разобраться с ситуацией. Лучше в этом случае использовать ночной прицел «винтореза», но единственный в группе «винторез» у Кордебалета, внизу. И поднимать винтовку на дерево нет времени, потому что ситуация развивается вне обычного сценария, и неизвестно, каких сюрпризов следует ожидать. Сам подполковник Сохно «винторез» не любит. Он презирает даже автомат, предпочитая в качестве вооружения два «АПС»[16 - «АПС» – автоматический пистолет Стечкина.] – один он носит по-ковбойски на бедре, второй в кобуре за плечом на портупее собственного изготовления: на плече и груди открытая кобура крепится к жесткому ремню, на спине к широкой резинке. При необходимости подполковник подставляет правую руку и левой тянет ремень на груди книзу. Кобура перескакивает через плечо, и пистолет падает рукояткой в ладонь. Два пистолета, по мнению Сохно, гораздо удобнее, чем автомат, поскольку спецназовцам часто приходится действовать в ближнем бою. В нем пистолеты всегда сподручнее, если, разумеется, умеешь ими пользоваться. А если требуется стрелять с дистанции, то кобура «стечкина» становится прекрасным прикладом, превращая пистолет в оружие для прицельной стрельбы с двух рук, в том числе и в автоматическом режиме. Но на «стечкин», к сожалению, не ставится ночной оптический прицел…

– Трава колыхнулась… – сообщил Сохно. – Справа от тропы… И куст шевелится…

– Я на тропе… – скомандовал полковник. – Сохно прикрывает сверху, Кордебалет слева… Выясняем обстановку. Если что, Ваху брать живым!

Справа пригорок. Если кто-то попытается произвести захват, обязательно на этот пригорок выйдет – сверху атаковать удобнее, лучше видно все происходящее, в том числе и противника, которого атаковать собираешься. Но позиция Кордебалета, в низинке, тоже неплохая. Она дает возможность видеть силуэт противника на фоне синего звездного неба. Таким образом, любой, кто зайдет сверху, автоматически становится мишенью для подполковника Афанасьева. А если кто-то еще и снизу попытается подобраться к месту встречи на тропе, то Кордебалет сумеет обезопасить и себя, и командира.

– Да… А вот теперь моя позиция не лучшая… – посетовал Сохно. – Вижу только тропу, по которой Ваха идет, а если придется прыгать, переломаю все ветки дерева и собственные ребра…

– Ваха никуда не денется… – сухо оценивает позицию Согрин. – Он наверняка идет ко мне… Ты уж побереги свои ребра и спустись ниже…

Полковник, как обычно, невозмутим. Даже когда вступает в обычный шутливый треп своих подполковников, он сохраняет лицо бесстрастным, и постороннему трудно понять, шутит командир или говорит всерьез.

– И поторопись…

Сохно звучно вздохнул в микрофон и начал спуск с демонстративным кряхтением. Это кряхтение, естественно, услышать может только тот, кто имеет в ухе наушник от «подснежника». Но при ловкости Сохно спуск длился недолго. Подполковник обосновался на одной из густых нижних ветвей, невидимый даже для своих товарищей, и оставил себе возможность для ближнего обзора. А если придется прыгать, прыжок обещает быть уже безопасным.

– Ваха остановился… – сообщил он с новой точки наблюдения. – Разговаривает с кем-то. В одну и в другую стороны головой круть-верть… Значит, как я понимаю, обхват идет по обе стороны тропы. Шурик, контролируй низ… Ага… Так и есть… С двух сторон… По паре человек, минимум… Сильно не бей сразу… Я тоже ударить хочу…

– Понял, – коротко отозвался Кордебалет.

– И не торопитесь… – предупредил Согрин.

– Честно говоря, я чего-то не могу сообразить своей тугодумкой… – вслух размышляет Сохно. – Нечто странное происходит… Кто может попытаться нас захватить?