Тот самый калибр

– Время не запомнили, когда он из окна в бинокль смотрел?

– Я специально на часы посмотрела. Было десять двадцать семь.

– Полностью уверены, что это был именно он? Он же за шторкой прятался…

– Потом он вышел. Уже без бинокля. И в мою сторону уже не смотрел. Я узнала его…

– Хорошо. А от меня вы что хотите?

Мой вопрос был естественным. Она, похоже, не понимала, что я не имею возможности у нее поселиться.

– Защиты… Я надеюсь, что вы сможете меня защитить. Или того полицейского арестовать…

– Говорите свой адрес, я приеду к вам, поговорим и решим, что можно предпринять. Вы не пугайтесь, у нас законом предусмотрены меры по защите свидетелей. Вас всегда можно будет спрятать до суда, пока убийцу не отправят «по этапу». Говорите адрес…

Она назвала адрес, я запомнил. Это было почти в центре города, в старом районе, построенном еще до революции. Когда-то это и был настоящий центр. Добраться туда даже без машины было несложно.

– Так вы приедете? Мне ждать?

– Буду у вас минут через сорок. Раньше, думаю, никак не успею.

– Только мне нечем оплатить вашу работу. Вы это понимаете?

– Если бы счастье было в деньгах, я всю жизнь был бы несчастным человеком. И потому я привык… Не люблю и не хочу быть несчастным…

* * *

В данном случае я уже пожалел, что не пожелал «болеть» и восстанавливаться, лежа на диване. Вообще-то я люблю лежать на диване так, словно собираюсь завтра продать его. Так лучше отдыхается. Наверно, при хорошем отдыхе и восстановление пойдет быстрее. И при наличии больничного листа никто не спросил бы меня, чем я занимаюсь. Тогда бы я мог без проблем приступить к разборкам по этому делу и сумел бы, возможно, принять меры по защите женщины-инвалида. И никто не укорил бы меня за бесплатную работу. Я хорошо помню, что меня предупреждали еще при устройстве в систему частного сыска, что любые расследования, стороной идущие мимо бухгалтерии агентства, не приветствуются, хотя порой случаются по личным или дружескими обстоятельствам. И сейчас, хмурясь так, как никогда обычно не хмурюсь, я пошел к секретарше генерального директора.

– Шеф меня не спрашивал?

– Нет. Он сейчас, кажется, свободен. Можете зайти.

– Нет. Я сейчас поеду на иглоукалывание, надо сломанные ребра восстанавливать. А то дышать трудно. Если спросит, скажи ему, где я.

– Хорошо, Тимофей Сергеевич.

– Если спрашивать не будет, можешь не говорить.

– Что так?

– Боюсь, мне каждый день придется на сеансы ездить. Чем позже Петр Васильевич об этом узнает, тем лучше. Больных сотрудников нигде не любят.

– Да, выглядите вы усталым. Давление измерить? У меня тонометр есть.

– Мне в госпитале измеряли.

– И что?

– Сто шестьдесят на сто было.

– И что сказали?

– В госпиталь уложить пытались.

– А вы?

– А я, как всегда, не сдался.

– А что посоветовали? Лекарства какие-то…

– Предложили срочно отказаться от коньяка.

– А вы?

– Я пообещал перейти на водку. Короче говоря, Петр Васильевич будет спрашивать, скажи, как просил…

Она согласно кивнула. А я сначала вернулся к себе в кабинет, включил принесенный с собой ноутбук, подключился к местной сети Wi-Fi, чтобы не тратить деньги с USB-модема, и, прежде чем позвонить капитану Сане, вошел в сеть городского управления внутренних дел с ее паролем и в разделе «Расследования» быстро нашел нужные материалы.

Суть дела сводилась к тому, что у себя дома была зарублена топором беременная жена старшего лейтенанта полиции Виктора Юровских. Сам старший лейтенант в момент убийства, по его утверждению, находился у своей матери, где временно проживает, чтобы ухаживать за больной бабушкой. Там же проживает дочь старшего лейтенанта от первого брака. И девочка, и мать подтвердили, что Виктор Юровских в тот день никуда от матери не выходил. Это посчитали твердым алиби, и подозрение на старшего лейтенанта не пало.

В квартире, по утверждению Юровских, ничего не пропало. И не было никакой зацепки, чтобы найти след преступника. Вел следствие капитан Колбасников, с которым я только здоровался, но не был даже в приятельских отношениях. Капитан Колбасников сидел через два кабинета от капитана Сани на том же этаже, обладал большим носом и страдал от хронического гайморита, как он красиво называл свой непроходящий насморк, постоянно заставляющий его хрюкать, как стадо диких кабанов.

Мне он не нравился чисто внешне. Я всегда не любил человекообразных кабанов и потому никогда не делал попыток с ними подружиться.

Бывает так, ничего плохого человек тебе не сделал, но чисто внешне он тебе несимпатичен, и ты интуитивно его сторонишься.

Кроме того, Колбасников страдал жуткой потливостью ног, вследствие чего долговременное нахождение с ним в одном помещении оказывалось затруднительным. При этом Колбасников, видимо, своими толстыми пальцами справлялся с компьютерным набором лучше, чем капитан Саня своими тонкими и музыкальными пальцами, и потому все материалы дела были в цифровом варианте представлены на сайте. Но материалов было настолько мало, что выудить из них что-то интересное просто не представлялось возможным.

После этого я нашел на сайте подробную карту-план города. Нашел не просто нужный дом, а весь двор, и увеличил его так, что план перестал помещаться на мониторе моего большого ноутбука. Пришлось двигать план двора по экрану. Тем не менее я определил, с какого места Лидия Мальцева могла наблюдать убийство.

Честно говоря, меня сразу смутило расстояние. Я считаю, что у меня зрение стодвадцатипроцентное. Однако с такого большого расстояния определить лицо человека, узнать его черты было бы достаточно трудно даже мне. Но я знал, что план города грешит неточностями и двор в действительности может оказаться гораздо меньшим, чем значится на плане. Я не стал заморачиваться раньше времени.

Посмотрел я еще и раздел регистрации граждан города. Нашел Лидию Владимировну Мальцеву. На ее страничке была только фотография, какая вклеивается в паспорт. А как такие фотографии делаются, я знаю. Фотограф заставляет человека сотворить страшную физиономию и в этот момент фотографирует. В итоге обладатель паспорта часто сам себя не может узнать. Тем не менее с фотографии на меня смотрела достаточно симпатичная девушка двадцати одного года от роду. В данных МВД ничего не говорилось о том, что она инвалидка, прикованная к креслу-каталке, но такого упоминания и не должно было быть. О самой Лидии Владимировне никаких данных на сайте не было. Но, чтобы в этом убедиться, мне пришлось перейти еще в один раздел сайта – «Досье». Но и там ничего не нашел.

Я набрал номер капитана Сани.

– Привет! Как дела?

– Такие времена настали, что хочется из чувства самосохранения умереть. Устала неимоверно. Это легче, чем работать.

– Утром опять тренировку пропустила… – укорил я.

– Подумала, ты не в состоянии заниматься. Тебе же ребра дышать не дают. Пожалела и, чтобы передо мной не старался, не пошла. Хотя сознаюсь, накопившееся дурное настроение на боксерском манекене сорвала. Что называется, пар выпустила.

Боксерский манекен подарил ей я, при этом сам обходился простым мешком. На манекене проще отрабатывать отдельные точные удары. У меня они и без того отработаны, так что мне мешка вполне хватало.

– Я спокойно потренировался. Без напряга. У меня к тебе вопрос. Слышала что-нибудь про убийство жены вашего старшего лейтенанта?