Два командира

– Товарищ капитан, разминирование завершено. Можно всем входить в здание.

Сирийцы с иранцами известие получили раньше, потому раньше других и сорвались с места. За ними последовали российские военные полицейские, скорее всего понимающие арабскую речь. И последними спокойно, даже неторопливо пошли «волкодавы». Но капитан Радиолов не был простым зевакой, которому требовалось заглянуть в проход, замаскированный закрывающимся на ключ шкафом. Он знал, что от него требуется. А требовалось от него, как объяснил полковник Черноиванов, найти второй вход в подземную галерею. Заглянув в освобожденный от минирования проход, капитан дал команду:

– Искать еще один вход в подземелье. Соблюдать осторожность. Вход может быть заминирован.

Поиски продолжались по крайней мере минут двадцать. Но ничего найдено не было.

– Значит, полковник был неправ… – сделал вывод Радиолов, сел верхом на шаткий стул, положил локоть на подоконник, держа свой автомат на коленях, и надолго задумался.

О чем думал командир, никто в группе не знал, но все уже давно привыкли к тому, что капитану, бывает, требуется время, в которое никто ему не мешает, никто не задает вопросов и не сбивает его с нужных мыслей, которые он выстраивает по логической цепочке. И только потом, когда все встанет на свои места, Радиолов введет «волкодавов» в курс дела, поделится своими соображениями.

Наконец он встал, тяжело вздохнул, забросил за плечо ремень автомата и тихо сказал в микрофон:

– Уходим. Нам здесь делать больше нечего.

В гостинице все было без перемен. Те же самые часовые так и стояли перед входной дверью. Или их забыли сменить, или они уже сменились, отдохнули и снова заступили на пост, или в сирийской армии время на посту совершенно не такое, как в армии российской. Возможно, они получили приказ не задерживать «волкодавов» ни при выходе, ни при входе. И потому как разговаривали между собой, так и продолжали разговаривать, не обращая внимания на входящих бойцов российской ЧВК.

Глава вторая

На недавно взорванной лестнице «волкодавов» встретила уже совсем иная картина. Двое следователей, видимо, так и не сумели собрать все осколки, разлетевшиеся между стенами, или не посчитали нужным собирать все, поэтому там сейчас работал какой-то человек в синей стандартной униформе уборщика и щеткой выметал уцелевшие ступени от покрошенных бетонных камней, пыли и оставшихся металлических осколков. Еще два человека сидели внизу на большом промышленном сварочном аппарате, ожидая, когда им предоставят место для их собственной работы. У одного из рабочих в руках была сварочная маска. Рядом с трансформатором на полу были сложены куски арматуры, которые удалось добыть ночью, и там же лежали неструганные доски. Видимо, из досок думали сделать опалубку, чтобы потом залить бетоном и хотя бы частично восстановить лестницу. Делалось это, как догадался Радиолов, по приказу генерала Сухеля, чтобы обеспечить удобство боевой группе российского ЧВК, потому что, кроме них, на втором этаже никто не жил. «Волкодавам» же, чтобы подняться, пришлось снова воспользоваться деревянной лестницей, которую убрать никто и не пытался. С нее скорее всего собирались работать сварщики-арматурщики и плотники с бетонщиками.

Радиолов остановился перед выходом в коридор второго этажа, пропуская своих бойцов мимо себя, и дождался поднимающегося последним старшего лейтенанта Ласточкина, лестница под крупным и крепким телом которого предательски поскрипывала.

– Подскажи-ка мне, Анатолий Васильевич… В первой операции ты с третьего этажа стрелял по второму. Или даже с крыши… Как там, наверху? Засаду можно устроить?

– Смотря куда стрелять потребуется…

– Как в тот раз, по второму, думаю, этажу. Может быть, и по третьему.

– Можно устроить. А сколько человек устраивать?

– Всю группу.

– Нормально. Можно. Можно еще одну такую же по численности, места на всех хватит. Часть разместить на третьем, часть на крыше. Все поместятся. А какая в этом надобность? Кого ждать? Поделись мыслями, командир. Может, совет деловой подскажу…

– Не сейчас. Вернемся, тогда всем расскажу, чтобы два раза не повторять…

Они как раз подошли к двери одного из двух номеров, что занимали «волкодавы» на втором этаже. Дальше по коридору с той же стороны находилась только дверь в бывший кабинет американского полковника Цитукаса. И в самом конце коридора еще не убрали залитый кровью часового письменный стол – раньше там был бандитский пост. На столе по-прежнему стоял электрический чайник, никем не тронутый. На стене имелась розетка, часовой мог на посту побаловаться мате, чтобы не засыпать во время долгого дежурства. Так бандиты охраняли покой и спокойствие полковника американской разведки.

А сейчас, уже потеряв этого полковника вместе с документами из его сейфа и с жестким диском его компьютера, американские пособники бандитов готовы были обстреливать соседние номера той же самой гостиницы.

Полковник Черноиванов так и дожидался «волкодавов» в том же номере, где они его оставили. При виде вошедшего капитана он поднялся и нетерпеливо потребовал:

– Докладывай, Алексей Терентьевич. Что там произошло?

– Да вы же сами, товарищ полковник, все, наверное, слышали, – кивнул Радиолов на шлем с гарнитурой связи, украшавший голову Черноиванова. – Нет там никакого второго входа в подземелье. Мы все проверили. Если бы такой вход был, мы нашли бы его обязательно.

– Это, по-твоему, значит, что Лугару ушел, а другие бандиты остались и заминировали вход?

– Я этого не говорил, – упрямо наклонив голову, ответил Радиолов. – Более того, я даже думаю, что Лугару не пользовался подземным ходом. Это так… Отвлекающий момент для нас, чтобы мы спать спокойно завалились или в подземелье сунулись и на мине подорвались. Для подполковника Волкоффа и тот и другой варианты подходят. Он победителем все равно объявил бы себя. При втором варианте сказал бы, дескать, как ловко обвел всех русских вокруг пальца, заманил в ловушку. Если второй вариант не сработает, остается первый: мы решаем, что утро вечера всегда мудренее, и собираемся утром все и обсудить. А он действовать начнет и не позволит нам проснуться. Типичное для хитрого убийцы течение мыслей…

– Ну-ка, ну-ка… Выкладывай, что надумал? – заинтересовался полковник.

– Я тут вспомнил, что у Оборотня есть и другая кличка в американском спецназе. Его раньше называли Great skill[9 - Great skill (англ.) – высший уровень мастерства.]…

– Я как раз, когда вы ушли, вспоминал эту кличку подполковника Волкоффа. Только меня она ни на какие мысли не навела. Но я рад, что навела хотя бы тебя. Поделись…

– Я однажды, товарищ полковник, как и вы, участвовал в совместных с американцами антитеррористических учениях. Тогда я еще взводом спецназа ГРУ командовал. И в момент, когда другие уже отказались от выполнения задачи, посчитав ее невыполнимой, и ушли отдыхать в палаточный городок, я со своим взводом остался на месте и все выполнил своим составом, хотя расчет велся на усилия трех взводов – моего и двух американских. Я хорошо помню, как американцы меня тогда называли тем же эпитетом – Great skill. Вспомнив это и проведя аналогию, я подумал, что другой Great skill, убедившись, что первая атака не принесла успеха, иначе говоря, полностью провалилась, не ушел к себе на базу, а просто спрятался в развалинах других домов где-то поблизости. У него там должны быть еще люди. Запасная команда. И с ними он надеется завершить операцию. Сегодня же ночью он повторит атаку, только теперь уже не будет мудрствовать и лукавить, а пойдет сразу бить в лоб, потому что от него часто ожидают какой-то хитрости. Но Лугару всегда делает то, чего от него не ожидают.

– А ты сейчас сам не чрезмерно мудрствуешь? – переспросил Черноиванов.

– Никак нет, товарищ полковник. Но сегодняшняя ночь все покажет и все расставит по своим местам. И хорошо бы сегодняшней ночью захватить самого Лугару. Я надеюсь, что он утратил хотя бы часть своего волчьего нюха на опасность и не уйдет раньше времени.

– И какой ты представляешь себе эту лобовую атаку?

– Лугару выйдет из других развалин и вернется в дом через дорогу. Среди ночи, уже накануне рассвета, он обстреляет оба гостиничных номера из автоматов и гранатометов. Обязательно из гранатометов, чтобы исключить случайность и достать осколками всех. Еще хуже будет, если у него есть огнемет. Тогда уже Лугару всю гостиницу сожжет.

– И как ты думаешь противостоять этому? Устроить засаду в развалинах?

– Я специально смотрел. Там очень сложно замаскироваться. Если только битым кирпичом себя обложить. Но я сразу вспоминаю другие учения, совместные спецназа ГРУ и спецназа ФСБ. Наши тогда были «синими», спецназ ФСБ – «зелеными». Тогда ФСБ загнало нашу группу на развалины заброшенного кирпичного заводика. Наши специально туда шли, заранее разведав там местность. Заводик находился посреди болота на острове. Вроде бы и уйти некуда, только в трясину. Но наши парни успели подготовиться и спрятались среди битого кирпича. Там несколько вагонов такого было. А снайпер взвода, прапорщик, вообще обклеил осколками свой маскировочный халат. Так и лежал в нем поверх кучи, тогда как другие были устроены с удобствами внутри кучи в металлических бочках. Спецназ ФСБ пришел на площадку. Тоже, кстати, дело ночью было. Один из офицеров ФСБ в темноте на целый кирпич наступил, ногу подвернул и упал. Потом выматерился, поднял кирпич и с силой запустил его в кучу битого. И угодил нашему снайперу между лопаток. Хорошо, что снайпер оказался терпеливым, матерился в ответ не вслух, а про себя. У меня бы терпения не хватило, я бы сильно ответил на кирпич… Боюсь, и в доме напротив ситуация повторится…

– Что тогда предлагаешь? Лечь всем спать? – усмехнулся Черноиванов.

– Мы уже, товарищ полковник, успели выспаться. Нам на это много времени не требуется, – как всегда, за всех ответил старший лейтенант Ласточкин. – А вообще я вот лично умею и на жердочке, как петух в курятнике, спать, особенно если жердочка будет достаточно толстая.

– Вижу, что уже что-то вы обмозговали… – Черноиванов почти обрадовался словам старшего лейтенанта. – И где твоя жердочка будет располагаться? Курятник где устроишь, Алексей Терентьевич?

– Да вот думаю, этажом выше и на крыше…

– Там живет кто-нибудь?

– Там стены развалены, и кровли нет. Жить там невозможно.

– Ну, добро. А я тогда предупрежу акида Македона, чтобы он на соседних улицах засады выставил. Скрытные.

– Только попросите реагировать исключительно на тех, кто будет уходить отсюда, и не трогать тех, кто в нашу сторону движется. И еще. Обязательно надо немедленно выставить засаду в подземном ходе. Вход в него разминирован, и Оборотень может этим воспользоваться, чтобы улизнуть.

– Ты же опасался, что там стоят датчики движения на взрывателях, – напомнил полковник.

– Он должен знать, в каких местах стоят взрывные устройства, и может иметь при себе чип-карту, на которую датчики среагируют и пропустят его, – вместо капитана объяснил суть вопроса старший лейтенант Опарин. – Я встречался с такими взрывателями на курсах повышения квалификации. Это последний писк моды на французских минах. Без чип-карты любой человек обречен. А она позволяет мину даже снять, хотя это тоже очень сложная работа и не каждому подвластна.

– Я понял. Такой человек, как Оборотень, должен иметь подобную чип-карту. А французы в Сирии – союзники американцев.

– И еще, товарищ полковник, пусть посты сообщают о тех людях, что будут передвигаться в нашу сторону. Дайте им мой номер телефона.

Черноиванов вытащил из чехла свою трубку, одним нажатием послал вызов, и ждать ответа ему в очередной раз не пришлось. Если начальник контрразведки дивизии когда-нибудь вообще и спал, то явно не в этот раз. Полковник в подробностях высказал все соображения капитана Радиолова, не забыв, похоже, сказать, кому принадлежит авторство вычислений. Хотя говорил он на арабском языке, но фамилия капитана прозвучала несколько раз, даже несколько раз прозвучало и второе прозвище Оборотня – Great skill, причем однажды прозвучало рядом с фамилией капитана, и стало ясно, что Черноиванов рассказывает и о том, что Радиолова тоже называли так.

Когда разговор закончился, Черноиванов осмотрел группу «волкодавов» с видом победителя и обратился к капитану: