Крупнокалиберный укол

– Нет, командир. Еще я нашел способ сделать полковника Джонстона-младшего в какой-то момент некредитоспособным и заставить его расплачиваться карточкой на имя Папандопулоса. По сирийским законам его могут за это арестовать. Особенно с нашей бескорыстной помощью. Я проверял, посмотрел даже уголовный кодекс Сирии. Задержание там проводится не на семьдесят два часа, как у нас, а сразу на неделю. Потом у них опять все по-своему. Арест на срок до трех месяцев там оформляется не решением суда, а постановлением следственных органов. Нашего американского друга можно будет обвинить в финансовом мошенничестве. Есть у них такая милая статья. Серьезными сроками грозит. Выкрутиться полковник, я думаю, сумеет, но хотя бы неделю сирийцы в кутузке его продержать смогут. Особенно если мы настоятельно попросим их об этом. Чтобы не мешал. И, главное, в самый ответственный момент. Я постараюсь все устроить.

– И как ты это сделаешь? – спросил Сергей Ильич. – Я не выбором момента интересуюсь – уж его-то нам и без тебя заблаговременно подскажут, – а лишением Джонстона кредитоспособности.

– У меня есть номера всех его банковских карточек, все пин-коды и коды выхода в мобильный банк. В нужный момент я со своего собственного смартфона просто сниму со счетов полковника все средства и переведу их, скажем, какому-нибудь обществу защиты животных в тех же США или в Европе, с пометкой «Пожертвование». Карточки я заблокирую. Или же полковник сам это сделает, после того как они будут обнулены. Я мог бы, конечно, и на свой счет перевести эти бабки. Как ни крути, а в общей сложности у него набирается чуть больше миллиона баксов. Но я человек не корыстный и на паршивый зеленый лимон не поведусь. К тому же, несмотря на своеобразное прошлое, я, честно говоря, не имею криминальных наклонностей. Да и найти меня тогда можно будет без труда. Просто по номеру счета. Работа для хакера-школьника.

Такой вот метод выглядел откровенно уголовным, но это никого не смутило. Разведки всего мира зачастую предпочитают работать именно так. Почему бы частной военной компании не взять их за образец, особенно при хоть какой-то необходимости? Такие методы никого не смущают. Джентльменство и чистоплюйство в разведке считаются недостатком воспитания. Это давно и хорошо всем известно.

– Дело хорошее, – согласился Лесничий. – Держи эти данные под рукой. Если Хорхе Джонстон в какой-то момент будет нам сильно мешать, то мы его сначала устраним на время. А потом и навсегда.

– Договорились, – заявил полковник Селиверстов. – Занимайся пока документами «летающего эксперта». Я пока поищу сначала специалиста по физиогномике, а потом подберу тебе, Егор Петрович, исходные данные для нового поиска. На сей раз намного более серьезного.

– Что будем искать, товарищ полковник?

– Кто и откуда химическое оружие в Сирию поставляет.

– Сирийской армии? Мы, наверное.

– Надеюсь, это шутка, – строго заметил полковник Селиверстов. – Крайне неудачная, надо сказать.

– Конечно, шутка, товарищ полковник. – Суматоха хмыкнул себе под нос, острый и хитрый.

– По данным агентурного отдела ГРУ, у террористов ИГИЛ на сегодняшний день есть завод по изготовлению хлорных боеприпасов, пусть и кустарным способом. У них было два таких предприятия, одно уничтожено нашими военно-космическими силами. Но в западной прессе снова муссируется вопрос о том, что правительство Сирии передало ОЗХО не все запасы химического оружия, оставило себе часть контейнеров с ипритом и зарином. Вот такая конкретика присутствует. Согласно нашим данным, полученным от аналитиков, а не от агентуры, готовится провокация с использованием именно этих отравляющих веществ. Вполне вероятно, что они будут применены ИГИЛ против так называемой умеренной оппозиции, но пострадает при этом в большей степени мирное население. Ответственность будет взвалена, естественно, на официальные сирийские власти. Сейчас все усилия российских спецслужб направлены на поиск реальных каналов поставки химического оружия ИГИЛ. Как только они будут определены, группа волкодавов немедленно выедет на место, именно туда, где все это происходит.

– А какая конкретная задача нам ставится, товарищ полковник? – поинтересовался Сергей Ильич.

– Сорвать провокацию, постараться не допустить обстрела мирных кварталов, а еще лучше – добыть неопровержимые доказательства того, чьих рук это дело. В этом вам придется положиться на помощь разведки сирийского генштаба и отдельных корпусов. Без них вам трудно будет ориентироваться в том, что там происходит. В Сирии все слишком сложно. Настолько, что аналитики ГРУ, ФСБ и СВР не в состоянии дать адекватную оценку любому процессу, происходящему в этой несчастной стране. Они предполагают одно, а на деле происходит совсем другое. Нашим людям, работающим там, постоянно приходится проявлять повышенную осторожность, потому что в любой момент можно нарваться на предательство. Проще опираться на этнические или религиозные группы, чем на официальных лиц, как мне кажется. Но лучше не сближаться с курдами, потому что их поддерживают американцы. Курды давно и очень активно настаивают на предоставлении им автономии. Это может пойти вразрез с мнением нашего политического руководства. В общем, сами на месте ориентируйтесь. Опыт работы в Сирии у вас есть. И не забывайте о главном поручении, то есть о вывозе тел погибших офицеров. Почему эти две задачи совмещены? Согласно данным разведки, тот отряд, так называемой умеренной оппозиции, который захватил тела на месте падения вертолета, сам эту машину не сбивал. Его уничтожили силы «Джебхат Фатех аш-Шам», стоящие рядом. Это новое название «Джебхат ан-Нусры». Потом эта вот оппозиция продала тела тем негодяям, которые сбили вертолет, – по сто тысяч долларов за каждое. А «Джебхат Фатех аш-Шам» теперь пытается получить за каждое из них по миллиону долларов. К этому, как нам известно, приложил руку все тот же полковник Джонстон-младший. Он тесно сотрудничает с отрядом «Джебхат Фатех аш-Шам», поставляет им «Стингеры» – хотя это и не доказано – и химические боеприпасы, – а это вам требуется подтвердить. Все сосредоточено в одном месте. Где, скоро выяснится. Тогда и начнете работать.

– Задачка из списка под названием «Ни себе хрена!», – прокомментировал слова Селиверстова Суматоха и с хрустом почесал затылок, показывая, как усердно он думает о выполнении такого вот непростого поручения.

Задача им и в самом деле была поставлена весьма своеобразная. При всей парадоксальности такого утверждения она оказалась и невнятно широкой, почти неопределенной, и сугубо конкретной.

Волкодавам предстояло доказывать не данные разведки, а выводы аналитиков. Такое поручение давало боевой группе широкое поле для поиска и активной деятельности, позволяло не ограничиваться узкими рамками, не замыкаться на отдельных участках.

А конкретика сводилась к поиску и нейтрализации некоторых людей. Из них волкодавам пока известен был только один – полковник Хорхе Джонстон-младший. Он, естественно, не мог быть шестеркой в этом деле, но и партию первой скрипки в силу своего положения тоже не исполнял.

Такие серьезные провокации всегда проводятся под куда более высоким патронажем. Люди, осуществляющие их, способны влиять на мировую политику, извлекать конкретную пользу для себя из ситуации, сложившейся после завершения такого вот грязного дела.

Такие персоны доверят американскому полковнику разве что роль исполнителя. Но даже при этом он должен прекрасно понимать, что в случае провала станет для своего государства чужим человеком. Оно без проблем откажется от него.

– Я думаю, что какие-то серьезные люди заставили его принять ислам, – проговорил Сергей Ильич. – Они сделали это совсем не случайно. Нет, не потому, что думали использовать этого человечка именно в Сирии. Он мог пригодиться своим хозяевам в любом месте на Ближнем Востоке. Там сейчас практически каждая страна – очаг напряженности местного, а то и международного уровня. Согласившись на это, полковник Джонстон решил пойти ва-банк, стал считать себя неуязвимым и всемогущим. Или же он, наоборот, сдался, поскольку отказаться от задания, обладая определенным запасом информации, никак не мог. Это значило бы сразу подписаться под собственным смертным приговором. При этом наш герой обязан был понимать, что такого носителя информации, как он, свои же спецслужбы могут ликвидировать по окончании задания, во избежание разглашения целой кучи страшных тайн.

– У меня тоже появилось такое ощущение, только я не стал о нем говорить, – заявил оперативный хакер Суматоха. – На него, в связи с принятием ислама, если дело провалится, легко можно будет списать все действия, за которыми стоят фигуры поважнее. Эти персоны скажут, что он проникся духом исламизма, стал помогать врагам. Ладно, пойду к себе в комнату. Мне в одиночестве работается легче. – Хакер встал и закрыл ноутбук, но оставил его включенным.

Поднялся и Лесничий.

– Если что, товарищ полковник, я на полигоне буду, – заявил он. – Машину я туда отослал, пройдусь пешком.

Идти до полигона было недалеко, около двух километров. На улице стояла жара, но Сергей Ильич к ней, как и к морозу, относился с привычным равнодушием. Ходить пешком он вообще любил и не считал такую прогулку потерей времени.

Но Лесничий не успел пройти даже половину пути, как ему снова позвонил полковник Селиверстов.

– Катаешься на танке, Сергей Ильич? – спросил он.

– Никак нет, товарищ полковник. Только собираюсь. Еще до первой позиции полигона не дошел. Я вам нужен?

– Можно и по телефону вопрос решить. Я тут посмотрел расписание занятий волкодавов на завтра. Плотный у вас график.

– Так точно, товарищ полковник, график у нас плотный. – Командир боевой группы сразу понял, о чем пойдет речь.

Такое уже случалось несколько раз, и разговор всегда начинался с расписания. Полковник Селиверстов опять думал о подготовке своих людей к новому заданию. Он наверняка нашел какого-то крутого специалиста, готового натаскать их в чем-то таком, что необходимо будет на этот раз.

Но всегда получалось так, что именно специалист решал, в какое время он может заниматься с волкодавами. Командир ЧВК не мог пригласить его в часы, свободные от других занятий.

Поэтому Лесничему приходилось перекраивать расписание занятий в ущерб каким-то конкретным дисциплинам, чтобы послушать человека, общение с которым полковник Селиверстов считал необходимым для всех. Но командованию всегда виднее, что требуется подчиненным. Поэтому армейские правила, оставшиеся в силе в частной военной компании, Лесничий никогда не оспаривал. В том числе и на этот раз.

– Сколько времени потребуется этому человеку?

– Совсем немного. Преподаватель запросил всего лишь академический час, то есть сорок пять минут. Он будет строго конкретен и ничего лишнего говорить не станет. Постарается уложиться. Серьезный человек.

Все занятия традиционно проходили парами, и выделить два академических часа было легче, чем один. Но если возникали такие ситуации, то Сергей Ильич свободный час отдавал группе на самоподготовку. Волкодавы умели ценить свободное время и обладали повышенным чувством ответственности. Потому командир группы не сомневался в том, что его люди не проспят этот час.

– В какое время преподавателю удобнее?

– Он просил с одиннадцати до двух.

– Ответ требуется дать срочно?

– Чем быстрее, тем лучше.

– Хорошо. Тогда я сейчас возвращаюсь в жилой корпус, ориентируюсь по расписанию, после чего сообщу вам. А что за лекция?

– Профессор психолог Колыванов из Военно-дипломатической академии будет говорить о стереотипах поведения людей. Внешне тема скучнейшая, но для нас необходимая. В частности, профессор разберет позы и походку. То, что преподает полковник Хорхе Джонстон-младший. Будете учиться усыплять его и мою бдительность. Это на случай очной встречи и беседы, хотя таковые вовсе не обязательны, как я понимаю. Догадываюсь, что парням из твоей группы, Сергей Ильич, легче будет в чем-то убедить полковника кулаком и стволом. Что касается меня, я на стереотипах поведения не помешан, но к людям обычно присматриваюсь.

– Понял, товарищ полковник. Минут через десять я все выясню и позвоню вам.

Волкодавам уже доводилось готовиться к экстренной внеплановой командировке в срочном порядке. Спешка тогда была сильная, хотя и не сумбурная. Сейчас ничего такого не наблюдалось. Шла целенаправленная, заранее продуманная подготовка к работе.

При этом никто не знал, когда наступит час «Х», в который бойцам придется вылетать на место грядущих событий. Этого не ведали ни сами волкодавы, ни их командир, ни даже высокопоставленные чиновники силовых структур, курирующие работу хитрой частной военной компании.

Время это зависело уже не от них, а от того, когда противник решит, что пора бы начать шевелиться. Агенты российских спецслужб определят этот момент, не пропустят его. Поступит срочная команда. Тогда, в любое время дня или ночи волкодавы в полном составе при всем вооружении вылетят туда, куда им будет указано.

Но пока особой спешки в их действиях не было.

Глава 4

Утром волкодавы два часа просидели в классе на занятии по теории минометной стрельбы в условиях горной местности. Потом они еще час провели в спортивном зале. Парни старательно избивали сначала тренажеры-манекены, а потом и друг друга.

Но второй час этих занятий Лесничий, к немалому общему неудовольствию, отменил. Он посчитал, что рукопашкой бойцы его группы и без того хорошо владеют, и отправил их в компьютерный класс, где обычно проводились все теоретические занятия.