Боевая эвтаназия

Старший лейтенант Собакин успел дать команду подготовить малые саперные лопатки, которыми бойцы еще совсем недавно, всего-то несколько часов назад, рыли здесь же окопы, способные превратиться в могилы. В этот же самый момент боевики получили приказ отступать. Видимо, нервы у бандитского эмира были абсолютно не железные. Он не выдержал первым.

Ну а старшему лейтенанту Собакину просто некуда было отступать. За спиной у него стояла только минометная батарея лейтенанта Котенкова. Невыдержанность эмира по сути дела спасла не только ее, но и всю роту спецназа военной разведки, поскольку неизвестно было, чем закончилась бы рукопашная схватка. Разница в численности была слишком велика, но банда отошла.

– Продолжать обстрел! – приказал старший лейтенант.

Но бойцы и без этой команды продолжали посылать одну короткую очередь за другой по отступающему, даже бегущему противнику. Солдаты прекрасно понимали, что чем потери бандитов будут больше прямо здесь и сейчас, тем сложнее им придется при следующей атаке, которая непременно последует. Это автоматически означало, что у бойцов разведывательной роты повышалась возможность выжить.

Стрельба при этом велась прицельная, выборочная. Старший лейтенант сам предложил бойцам отстреливать прежде всего самых возрастных, следовательно, особо опытных в военном деле бандитов. По-прежнему работали снайперы.

Время от времени раздавался такой грохот, который могла бы издавать пушка небольшого калибра, хотя сам Виктор Алексеевич хорошо знал, что это работает дальнобойная крупнокалиберная винтовка «Корд».

После очередного выстрела прапорщик Затулько выкрикнул:

– Есть! Готово!

– Что у тебя? – узнав голос снайпера, спросил командир роты.

– Как вы и просили. Только со второго выстрела. В первый раз его другой бандит не вовремя закрыл. А со второго я из этого европейца двух сделал. Пополам его разрубил. Бандиты с него сейчас зачем-то рюкзак стаскивают.

– Стреляй в рюкзак! – приказал командир. – Потом ищи носилки. Пулю в контейнер!

Прапорщик не стал выяснять, для чего нужно попасть в рюкзак. Он просто выстрелил. Пуля пробила рюкзак и свалила бандита, который держал его, прижав к груди.

Но вот после этого Затулько спросил:

– Товарищ старший лейтенант, а если в контейнере какая-нибудь атомная бомба или что-то в этом роде? Мы же себя под облучение подставим. А у меня жена молодая. Облучаться, честно говоря, мне не слишком хочется.

Старший лейтенант знал, что Затулько недавно развелся и женился во второй раз. Но пожалел он не его лично, а всех солдат роты.

– Понял. Пока отставить стрельбу по контейнеру. Занимайся живой силой.

– Можно из той же винтовки?

– Патроны поберег бы.

– У меня запас солидный. Из «Корда» можно одним выстрелом двоих свалить, если рядом бегут. А они друг другу на пятки наступают. – За разговором Затулько, видимо, прицеливался и после нового выстрела сообщил командиру роты: – Не то что двоих, а аж троих завалил. Первому только руку оторвал, еще двоих, что впереди бежали, положил. Та еще винтовочка!

Тут же раздался новый выстрел.

– Старлей, у тебя что, артиллерия подоспела? – спросил по связи майор Феофилактов.

Судя по этому вопросу, он только-только включился в ротную сеть и не слышал разговор Собакина с прапорщиком. Может, просто шлем в стороне держал. Наверное, не привык к экипировке «Ратник». У спецназа погранвойск она собственная, как и внутренняя связь.

– Никак нет, товарищ майор. Это дальнобойный «Корд» так лупит. Сейчас мой снайпер сразу троих бегущих бандитов повалил.

– Нормально. Твой бой я наблюдал, даже намеревался было атаковать банду в спину. Но потом подсчитал и решил, что если они прорвутся на гребень, то я все равно не успею. Однако через пять минут банда будет в пределах досягаемости моих автоматов. Тогда мы и начнем свой бой. Ты там будь готов. Бандиты снова на тебя попрут, когда я по ним ударю.

– А вы уверены, что не на вас?

– Они так вперед рвались, что им и смысла нет завязывать с нами бой. Предполагают, думаю, что вы им в спину ударите. Они с вами основательно теперь будут считаться. Вообще-то им необходимо через твой заслон прорваться, чтобы из горного плена выбраться. Но мы тоже к приему гостей готовы. У нас полоса обороны шириной в два окопа. Само ущелье здесь в ширину не больше шестидесяти метров. Плотность огня мы обеспечим максимальную. Пусть попробуют сунуться, я не против. Да и бойцам моим того же хочется. Ты сам как? Потери есть?

– Мне еще не докладывали. Если и есть, то не должны быть большими. Мы в окопах сидели, наружу не выпрыгивали.

– Командир, у меня трое «трехсотых», – услышав этот разговор, сообщил ротному старший лейтенант Корытин. – Но все трое легкие. Раны касательные. Парни предпочли в строю остаться.

Тут же сделали доклад и остальные командиры взводов. Было еще двое раненых. Погиб один боец во взводе саперов. Шальная пуля угодила ему прямо в лоб. Он в этот момент шлем на затылок сдвинул, чтобы пот платком вытереть. Пуля пробила насквозь кисть и застряла в голове. Товарищи вынесли его в тыл и положили на пологом склоне головой вверх.

– А у бандитов какие потери? – поинтересовался майор спецназа погранвойск.

– По моим прикидкам получается никак не менее полутора сотен человек.

– Нормально. Мои ребята завалили около восьмидесяти. Значит, всего около двухсот тридцати. Это после первой атаки! Так к утру мы их всех здесь положим!

– Всем отдыхать до новой атаки. Командиры взводов, выставьте наблюдателей и менять их не забудьте, – распорядился командир роты.

Только в этот момент, снова вернувшись в действительность, он опять почувствовал присутствие боли в голове и шее. До этого, отвлеченный текущим боем, о своей болезни старший лейтенант Собакин даже не вспоминал, словно никогда и не знал ее, вообще не понимал, что это такое. Так всегда бывало. Общественное вытесняло личное.

Старший лейтенант выбрался из своего окопа, спустился по склону до убитого солдата, над которым склонился санинструктор, что-то рассматривал и записывал к себе в журнал. Этот парень занимался своим делом. Каждое пулевое или осколочное поражение он должен был описать в журнале, снять с убитого КРУС, гарнитуру связи, приемоиндикатор и вообще все приборы, включая аккумуляторы, забрать оружие и запас патронов. Все это могло сгодиться и для других бойцов роты, а потом сдавалось на отрядный склад.

Командир отошел в сторону и прилег на землю. Место здесь было относительно ровное, не так явственно ощущался угол склона. Он принял самую удобную для отдыха позу.

Раньше медики рекомендовали спецназовцам отдыхать и набираться сил, приняв позу андреевского креста, то есть лечь на спину и разбросать руки и ноги по диагонали. Специалисты по этой части считали, что так организм восстанавливается быстрее всего.

Но совсем недавно рекомендации сменились. Новая поза была разработана для космонавтов, только что вернувшихся из полета. Спецназ перенял ее. Человек лежит на спине, ноги его сгибаются под углом сто тридцать пять градусов. Угол между телом и бедрами составляет сто восемнадцать градусов. Эту разгрузочную формулу медики разработали экспериментальным путем. Она приближает человека к состоянию невесомости.

В спецназе для начала сделали даже специальные деревянные угломеры, чтобы точно соблюдать позу. Но скоро эти штуковины уже были не нужны. Тело человека само легко запоминает нужное положение и получает наибольшую разгрузку. Говорят, оно чувствует себя точно так же, как в невесомости. На позвоночник осуществляется наименьшее давление. Вся нагрузка на тело распределяется равномерно. Хотя для полного отдыха все же лучше разоблачиться или хотя бы бронежилет снять.

Но прежде чем лечь, Виктор Алексеевич посмотрел по сторонам. Отдыхать пожелали далеко не все бойцы. На склоне устроилась где-то третья часть роты. Остальные предпочитали находиться, что называется, на боевом взводе. Все зависит от организма. Одному нужен отдых, другому временное расслабление только вредит. Этому солдату после отдыха бывает трудно вернуться к боевому состоянию.

Сам командир разведывательной роты обычно предпочитал не расслабляться. В этот момент боль вроде бы отступала, зато потом возвращалась и набрасывалась на него с новой силой. Но в этот раз, накануне ночи, которая обещала быть бессонной, он решил, что отдых необходим даже его тренированному организму.

Однако отдохнуть в достаточной мере бандиты спецназовцам не дали. Видимо, они не смогли найти место, где их не доставали бы пули снайперов и автоматчиков. Боевики прямо под огнем, неся при этом потери в живой силе, хотя и не слишком значительные, перегруппировались для новой атаки на позицию армейского спецназа.

Как и предполагал старший лейтенант Собакин, атаковать бандиты намеревались теперь на левом фланге его обороны, то есть на своем правом, где они имели возможность прятаться за скалы. Упустить такую возможность эмир не желал. Скалы должны были хоть как-то прикрывать их спереди и со спины, но никак не могли защитить от обстрела сбоку. Теперь уже банда шла одной колонной, довольно широкой и длинной.

Старший лейтенант рассмотрел в бинокль хребет, противоположный тому, который обвалился. При этом он обратил внимание на каменно-земляной козырек, выступающий над ущельем достаточно далеко, и на стену под ним, на вид довольно слабую, покрытую многочисленными трещинами. Хорошо, если это не обман зрения.

– Котенков, ко мне! Новая задача! На месте покажу.

– Иду, товарищ старший лейтенант, – отозвался командир взвода минометной поддержки.

Лейтенант прибежал быстро. Он забрался в окоп, перевел дыхание после быстрого подъема по склону и сразу вытащил свой планшетник, где карта была разделена на квадраты поражения.

– Отлично отработал. Могу только поздравить и поблагодарить. А теперь новая задача. – Виктор Алексеевич протянул лейтенанту свой бинокль, показал пальцем и спросил: – Видишь козырек, что над скалами навис?

Лейтенант козырек нашел быстро.

– Вижу. Основание каменное, поверху земля, – сразу дал он качественную характеристику этому месту. – Посадить туда взвод автоматчиков проблематично. Забраться сложно. Разве что с вертолета высадиться. Но где его взять?