Стальная улика

– Чего уж проще… – саркастически ухмыльнулась Лариса. – Найти женщину в городе-миллионере по голосу… Или мужчина, который эту женщину видел, ее узнал.

– Но ведь ее адрес и данные уже вечером будут у вас… – вовремя вспомнил Сергеев.

– Да, – согласился адвокат. – И еще, тоже сегодня вечером, чуть позже, когда люди будут дома, мои коллеги и я вместе с ними – мы обойдем все квартиры во втором подъезде и найдем человека, который выходил из подъезда и видел женщину, разговаривавшую на крыльце по телефону… Мы не зря свой хлеб едим… – не удержался Борис Моисеевич от мелкого бахвальства.

– И берете за свои услуги в течение дня мою, скажем, зарплату за три месяца, – усмехаясь вставила Лариса.

Один вопрос был решен. Остался вопрос со старшим лейтенантом Севастьяновым. Сергеев в глубине души считал Севастьянова причастным и к событиям в Дагестане (думал, что он в той или иной степени виновен в случившемся с Варфоломеевым), с тем моментом, когда был расстрелян Рустам Саидович Багомедов, и к местным событиям, когда был убит Манап Магомедович Багомедов. Но все его подозрения основывались только на интуиции и не имели под собой ни одного обоснованного факта. При этом Сергеев знал, как легко бывает обвинить невиновного человека и как сложно потом этому невиновному от подозрений избавиться. И потому Сергей Николаевич не спешил предъявить Севастьянову обвинения. Тем не менее он стал расспрашивать Ларису о вчерашнем вечернем визите Севастьянова, о котором тот сам вкратце рассказал утром. Подлил масла в огонь и адвокат, который, казалось, впервые услышал о командире взвода связи и стал расспрашивать Ларису о подробностях. А потом и сам Сергеев рассказал о том, что Севастьянов в качестве свидетеля присутствовал на заседании военного трибунала, и о его произнесенном на заседании пресловутом слове «всех». То есть и заложника тоже, получалось, приказал расстрелять Варфоломеев. Хотя сам он не мог вспомнить, произносил он это слово или нет. Весь вопрос упирался только в одно-единственное слово.

– Этот момент на заседании трибунала можно было бы и оспорить, – сделал вывод адвокат.

Тогда Сергееву пришлось рассказать и то, почему Варфоломеев не стал оспаривать этот момент. Лариса, как оказалось, услышала об этом впервые. Муж вообще старался не посвящать ее в подробности дела. То ли берег жену от лишних переживаний, как подумала она сама, то ли считал, как и Сергеев, что женщина способна влезть в дело и все его испортить своей эмоциональностью. Но факт оставался фактом, она ничего не знала.

– Если б я хоть краем уха об этом услышала, я бы этого Севастьянова на порог никогда не пустила… – заявила она.

Тут раздался звонок в дверь. Лариса вышла открыть.

– Вот он! Легок на помине! – услышал старший лейтенант Сергеев и уже по интонации и по словам Ларисы понял, что пришел как раз Севастьянов.

В самом деле, тут же раздался голос старшего лейтенанта:

– Дома хозяин-то? Объявился… А то телефон выключен. Новый командир роты дозвониться не мог.

– Новый командир роты сам приехал, – отозвался из комнаты Сергей Николаевич.

– То-то я смотрю, машина вроде бы знакомая у подъезда стоит. Только номер я точно не помню.

– Севастьянов, – прежде чем выйти в коридор, успел Сергей Николаевич шепнуть Борису Моисеевичу.

Тот кивнул в ответ.

Севастьянов прошел в комнату, не разуваясь, оставляя на лаке паркета мокрые и грязные следы своих снегособирающих берцев. При его входе Сергеев встал. Встал и Гамбиловский, протянул Алексею руку, здороваясь и одновременно представляясь:

– Борис Моисеевич Гамбиловский, адвокат семьи Варфоломеевых.

Встречно представился и старший лейтенант Севастьянов.

– А мы как раз вас вспоминали. Если вам не трудно, расскажите, пожалуйста, о том, что вы вчера видели около подъезда.

Алексей принялся подробно рассказывать. Особо он остановился на обладателе носа-«картошкой». Так подробно и красочно его описал, что даже Сергеев легко представил себе этого самовлюбленного и потому, скорее всего, глуповатого лейтенанта. Но подумал при этом, что Севастьянов умышленно отвлекает их на несущественные детали. Майора же, как старшего по званию, Севастьянов описал бегло, но командиру разведроты подробно и не надо было – он сам с майором сегодня утром встречался, как и Гамбиловский. Тем не менее впечатление сложилось такое, будто Севастьянов знал об этой встрече, будто он сам шел по стопам командира своей роты, словно чего-то с его стороны опасался.

Но, описывая лицо Манапа Багомедова, Севастьянов не удержался, чтобы не высказать своего восхищения нанесенными убитому ударами.

– Нос ему в сторону своротили классно. Да и челюсть с правой стороны основательно опухла – сломана, думаю, от бокового удара слева. Вся правая сторона лица синяя. Специалист, думаю, бил. Не каждый профессиональному бойцу ММА так врезать сможет.

– А откуда ты знаешь, что он профессиональный боец ММА? – словно бы между делом, но без обычной своей улыбки, поинтересовался Сергеев.

– Так я ж к ним в клуб тренироваться иногда ходил. Спортивный клуб «Спарта».

– Выходит, вы с убитым были знакомы? – так же ненавязчиво, как и Сергеев, спросил Борис Моисеевич. – И не узнали его вчера, когда его в «Скорую помощь» загружали.

– А как его узнаешь? – ответил Севастьянов. – У него и нос сломан, и все лицо кровью залито, и правая половина лица синяя… Сначала вроде бы подумал, что он на Манапа слегка похож, но потом решил, что Манап слишком хороший боец и не позволил бы себя так избить. А он, оказывается, позволил.

– Значит, вы были близко знакомы с Манапом Багомедовым? – спросил адвокат уже более строго.

– Не так и близко… – вяло ответил Севастьянов. – Пару раз стояли с ним в паре, не больше.

– Вы и дядю его знали, убитого Рустама Багомедова? – Этот же вопрос вертелся на языке Сергеева, но задал его адвокат – опередил.

– Нет, не знал… А что вы мне здесь перекрестный допрос устроили?! По какому праву? Вы кто, следаки? – возмутился Севастьянов. – Да еще таким тоном разговариваете… Я пришел Ларисе сочувствие выразить, а тут такое… – То ли у него самолюбие взыграло, то ли просто отвечать не пожелал.

– Нет, друг ты мой, – сказал Сергеев. – Допрос тебе настоящие следователи устроят. Серьезный. Так что – будь готов.

Старший лейтенант с обиженным выражением лица махнул рукой и вышел из квартиры, громко хлопнув металлической дверью. Не так его, видите ли, приняли. Вечером, надо думать, жене пожалуется, а та сразу позвонит своему родственнику – командиру бригады. Значит, Сергееву стоит ждать придирок по службе. Но это было не так страшно, как кажется. Он придирок по службе не боялся. Просто сам будет от роты большего требовать. Больше заниматься с ней. Тогда и придирок не будет. Программу он уже составил вдвое сложнее, чем было при Варфоломееве, хотя и при нем рота отличалась высокой выучкой. Особое место в его новой программе занимали боевые вопросы, такие как стрельба и фехтование на МСЛ. Он, поскольку побывал уже в четырех командировках в Дагестан, лучше комбрига знал, что может больше пригодиться в современных боевых условиях, хотя тот прошел и Афганскую войну, и обе чеченских, но искусство войны постоянно меняется. И даже за пару лет может измениться до неузнаваемости, не говоря уже о паре десятков лет. Тогда и армия была другая. Сергеев даже выписал у начальника штаба батальона костюмы и оружие для пейнтбола[7], чтобы отрабатывать стрельбу на опережение. Конечно, скорость полета пули у боевого автомата и у оружия для пейнтбола разная. Красящий пейнтбольный шарик даже в полете, в отличие от пули автомата, тренированному глазу бывает видно, особенно на излете. Тем не менее такие тренировки позволяют развивать реакцию и стрелять быстрее, нежели противник. И еще Сергей Николаевич написал три из пяти лекций, которые должен будет прочитать офицерам спецназа Южной Осетии, когда те приедут к ним перенимать опыт. А это произойдет через два месяца.

Была надежда, что к тому времени он уже станет капитаном.

Мысленно проанализировав все свои дела, старший лейтенант Сергеев не нашел, к чему сможет придраться комбриг. А если к чему и придерется, он всегда найдет что ответить. Его боевой опыт позволял рассматривать процесс обучения роты как непосредственную подготовку к ведению боевых действий.

– Ну, вот, человек на нас обиделся, – сказала Лариса, закрыв за старшим лейтенантом дверь и войдя в комнату. – Сначала, когда в дверной глазок посмотрела, я его даже пускать за порог не собиралась. Но потом подумала, что он просто болтун и балагур. И совсем безвредный. И сейчас так же думаю… – Последняя фраза прозвучала задиристо, словно бы она обвиняла Сергеева и Гамбиловского в чем-то.

– Смотря для кого он безвредный. Кому-то он может оказаться очень вредным, – не согласился с хозяйкой квартиры Борис Моисеевич.

Его мысли были весьма даже созвучны с теми, что только что посетили голову Сергея Николаевича. И он перестал сердиться на адвоката за то, что тот такой важный и напыщенный. Он, вообще-то, довольно милый человек.

– Да уж, Севастьянов – еще тот фрукт. Не зря меня Володя предупреждал относительно его. Предлагал быть с ним осторожнее.

Сергеев достал из кармана мобильный телефон, неторопливо разгладил на наколеннике смятый лист бумаги, набрал с него номер майора Инокентьева и включил громкоговоритель, чтобы было слышно всем.

– Роман Ильич, старший лейтенант Сергеев беспокоит. Я ценю вашу занятость. Но у меня только один вопрос. У вас сегодня был старший лейтенант Севастьянов из нашей роты?..

– Да-да, старлей, я вас помню. Только простите, чем ваш вопрос вызван? – поинтересовался майор Инокентьев.

– Дело в том, что у меня возникли некоторые подозрения относительно Севастьянова.

– Вот как? Интересно. Вопрос в том, что мне позвонил ваш командир бригады и сказал, что попросил старшего лейтенанта Севастьянова разобраться с делом Варфоломеева. Я принял старшего лейтенанта и выложил ему всю подноготную дела, а затем направил к полковнику Протасову. Вы, кстати, виделись с полковником?

– Нет еще. Он сказал мне в телефонном разговоре, что только начинает знакомиться с материалами следствия, и попросил связаться с ним во второй половине дня, ближе к вечеру.

– А вы ведете, как я понимаю, собственное расследование? – В голосе майора слышалось неодобрение.

Сергеев знал, что полицейские не любят, когда кто-то вмешивается в их дела. Особенно если версия этого человека расходится с их мнением.

– Не совсем. Я действую по приказанию начальника штаба бригады, – ответил Сергеев. – Кроме того, я являюсь другом Варфоломеева и считаю, что лучше других знаю, на что он способен, а чего не сделает ни при каких обстоятельствах.

– И чего же он не сделает?

– Не помню, говорил ли вам, но я уверен, что старший лейтенант не стал бы убивать человека, лежащего без сознания.

– А оказывать сопротивление сотрудникам полиции он мог?

– Все зависит от того, какие меры собирались применить против него ваши сотрудники. Я думаю, что терпение старшего лейтенанта Варфоломеева тоже имеет предел.

– Вот вы бы и помогли нам найти его, чтобы он объяснил свои действия…

– В этом деле я вам не помощник, товарищ майор.

– То есть вы отказываетесь оказать помощь полиции?

– Естественно. Он же мне друг! В соответствии со статьей Конституции номер, кажется, пятьдесят один…

– В этой статье говорится про то, что человек может не давать показания против самого себя и своих родственников, круг которых определяется федеральным законом. И ничего не говорится о друзьях, даже самых близких.

– Но существует часть вторая той же пятьдесят первой статьи, в которой сказано, что «Федеральным законом могут устанавливаться иные случаи освобождения от обязанности давать свидетельские показания». Конституционный суд уточнил эту вторую часть пятьдесят первой статьи и назвал близких друзей в числе тех, кто может не давать показания, – на ходу придумал Сергеев и заметил, как неодобрительно покачал головой сидевший рядом с ним адвокат Гамбиловский.

– Вот как, а я не слышал об этом, – констатировал майор примирительным тоном.

– Услышали сейчас… Но не будь этой статьи, я все равно не смог бы вам ничем дельным помочь. Единственное, что мог бы посоветовать – лучше контролировать границу с Украиной в районе Донбасса. Насколько мне известно, на стороне ДНР и ЛНР воюет множество наших спецназовцев, как офицеров, так и солдат. У каждого своя причина находиться там. Одни оттуда родом, другие преследуются в России законом, а там они пользуются свободой и авторитетом умелых бойцов.

– Да, то же самое мне посоветовал старший лейтенант Севастьянов. А как так у вас получается, что командир бригады посылает одного офицера, а начальник штаба бригады другого… Они что, не могли между собой договориться?

– Беда в том, товарищ майор, что наш командир бригады полковник Осипенко является родственником жены старшего лейтенанта Севастьянова. Полковник Севастьянову покровительствует и потому по просьбе жены старшего лейтенанта включился в расследование, в том числе, видимо, и в ваше.

– Да, вопрос серьезный. Но что ты, старлей, – майор неожиданно перешел на «ты», что говорило о его желании сблизиться с Сергеевым, – говорил вначале о подозрении относительно Севастьянова.

– Есть такие подозрения… – ответил Сергей Николаевич и стал ему рассказывать всю историю и с заседанием трибунала, и со вчерашним визитом Севастьянова как раз накануне задержания бывшего командира разведроты. – Словно тот хотел лично убедиться, что Варфоломеева задержат…

– Да, когда мы приехали на задержание, – сказал майор Инокентьев, – на крыльце стояли два офицера. Честно говоря, я не обратил на них внимания, но сейчас вспоминаю, один из них по габаритам походил на Севастьянова. А когда мы выходили, их на крыльце уже не было. Я допускаю, что они подслушали, что в подъезде творится, и ушли прямо перед нами.

Лариса задернула шторки, поскольку на улице уже стемнело, и включила свет.

– Ну ладно, товарищ майор. Я хотел задать только один вопрос, а разговор у нас затянулся… Не буду вам мешать работать. До свидания.

– До свидания, старлей… Надеюсь, мы еще встретимся.

Старший лейтенант отключил связь и убрал мобильник в карман. Посмотрел на адвоката Гамбиловского.

– Да, этот Севастьянов и у меня вызывает подозрения… – заметил Борис Моисеевич. – Он, оказывается, уже знал о задержании Владимира Викторовича, но, когда пришел к Ларисе домой, сделал вид, будто не знает…

– Мне за дочерью в садик пора идти, – перебивая его, сказала Лариса.

– И ко мне коллеги должны вскоре подъехать, – адвокат посмотрел на часы и поднялся из кресла. – Так что откланиваюсь.

Встал и Сергеев и двинулся к выходу. Уже за дверью спросил Гамбиловского:

– Борис Моисеевич, как только появятся новые данные, вы мне позвоните?

– Позвоню.

– Тогда запишите номер телефона.

Адвокат забил номер в свой мобильник и взамен дал свою визитную карточку, где был и номер телефона, и номер электронной почты. Одна такая же «визитка» у Сергеева уже была – ее дал ему утром майор Инокентьев. Но он взял и вторую.

Примечания