Оценить:
 Рейтинг: 4.67

След Сокола. Книга третья. Том первый. Новый град великий

Год написания книги
2017
<< 1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 >>
На страницу:
9 из 13
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Вот тут боярин Самоха полностью потерял самообладание и контроль за ситуацией. Совсем, казалось, недавно, он, по рангу своему, какое-то количество шагов нес на свежий срез холма неподалеку от Перыни[29 - Перынь – большой холм близ Славена (Великого Новгорода), где находилось главное словенское капище Перуна. Рядом с капищем хоронили только князей и наиболее знатных, заслуженных горожан.] носилки с телом княжича Вадимира, а другие люди несли рядом носилки с телом князя Буривоя. Сам Самоха Буривоя не рассматривал, но ни мгновения не сомневался, что на холм выносят именно его тело. Там, на свежем срезе холма была установлена домовина[30 - Домовина – сруб, впоследствии так же стали называть гроб.], в которую помещались носилки с телами, обкладывались хворостом, и все это поджигалось. Когда костер прогорал, люди несли на холм земли, и засыпали кострище выше первоначального уровня холма. С этих пор холм переставал быть холмом, а назывался уже могылой[31 - Могыла – погребальный холм, от которого и произошло слово «могила».]. Тело Буривоя сожгли вместе с телом княжича Вадимира. А дух князя, значит, остался неприкаянно летать над городом и над Ильмень-морем?

От осознания такого факта перепуганному боярину Самохе вовсе расхотелось вынимать свой нос из колючего снега.

И уж, тем более, всякое желание обернуться напрочь пропало. Кто в здравом уме пожелает с духом умершего взглядом встретиться? Что знает тот взгляд? Суда по вопросам и по приказанию каяться, знает много, если не все. Может быть, дух умеет даже мысли читать.

– Говори… Будешь говорить, голова твоя тухлая? Или оторвать тебе ее! Кайся!

– Все скажу, княже, не суди строго. Все скажу…

Мороз тоже, казалось, должен был сковать язык боярина, и мешать ему говорить разборчиво. Но откуда-то изнутри пришел в голову жар, который язык согрел за мгновение. И боярин Самоха заговорил, находясь все еще в странном положении, когда нос торчит в сугробе, и на бороде и усах снег висит. Говорил много и доходчиво, все объясняя, хотя речь его была торопливой. Оно и понятно, чтобы очистить рот от снега, требовалось все высказать быстрее…

Глава третья

Дворовый человек негромко и осторожно постучал в дверь спальной светелки Прилюды, жены Гостомысла. В эту ночь, только днем вернувшись из долгой поездки в закатные страны, княжич пришел к молодой жене, и, если его побеспокоили, значит по очень важному делу. Дворовый человек был из княжеской прислуги, не из прислуги хозяев дома, которые уступили молодой княжне и детям княжича свои покои, а сами жили в покоях домовых слуг. Местная прислуга, переселившаяся в холодный пристрой, не решилась княжича будить, но разбудила прислугу княжеского дома. На стук в дверь вышел сам княжич Гостомысл.

– Что случилось.

– К тебе, княжич…

– Кто?

– Князь Бравлин со срочным делом. Велел будить…

– Принеси князю мед или сбитень, что попросит… Я только оденусь, и выйду.

Одевался Годослав, в соответствии со своим возрастом, недолго, хотя никогда неаккуратности в одежде не допускал. И вышел в горницу. Там князь Бравлин сбросив свой багряный плащ на скамью, сидел рядом, уперев локти в толстую столешницу, и небольшими глотками потягивал из берестяной баклажки горячий сбитень.

– Что-то тебе, княже, не спится в наших землях…

Князя Бравлина поселили в хорошем доме между домом знакомого ему сотника стрельцов-словен Русалко и домом боярина Самохи. Сам Самоха и договорился с хозяином, богатым скоповым[32 - Скоповый купец – оптовый купец.] купцом Вечинегом, тоже членом посадского совета.

– Хотел было уже лечь, разоблачился, но тут твои люди озадачили. Разбудили почти. Тебя от молодой жены отрывать не хотели – уважают молодое дело, решили старика озадачить, а я уж к тебе заявился. Понятно, не из неуважения, а по срочности и важности, которые сам определил…

– Что так? Дело настолько срочное?

– Срочное…

– Говори…

– Сотник Русалко постучал. Сообщил. К нему родственник его заглянул. Из Русы. Некий Самовит. Служит посыльным в доме посадника Русы Ворошилы…

– Хороший родственник. Да, я слышал, что у Русалко сестра старшая замужем в Русе. Наверное, за этим самым Самовитом. У Русалко родители рано умерли. Их всех, детей-сирот, старшая сестра воспитывала. До сих пор к ним, как к детям относится. Брат мой, Вадимир, ее хорошо знал. По ее просьбе и взял к себе Русалко. А потом и сотником его сделал. Уже без просьбы. Так что этот Самовит?

– Подожди. Про Самовита потом. Скажи мне, что за человек боярин Самоха?

Гостомысл плечами пожал. Он всегда старался быть аккуратным в оценках людей.

– Батюшка мой не любил его. Скользкий очень. Много о себе думает. Помнится, посадник Лебедян его тоже не любил. Даже не доверял. До серьезных дел не допускал. Кажется, Самоха на Лебедяна батюшке доносил. А что тебе боярин?

– Посадник Русы Самовита послал за боярином Самохой. Велел срочно к нему явиться.

– Так вот и распоряжается Ворошила нашими боярами? Ночами вытребывает?

– Так вот и распоряжается…

– Но это даже интересно. И что?

– Я с Самовитом говорил. Сговорились с ним так, что он боярину все передаст, а ты, если захочешь, людей пошлешь за ним проследить. Как боярин назад поедет, Самовит на верхнее торцевое окно посаднического терема лучину поставит. Этот сигнал будет из-за стен видно. Люди смогут на льду остановить боярина, и спросить, что за дела тот ведет с Ворошилой.

– Дело говоришь. Пусть Русалко людей подберет. Я распоряжусь.

Князь Бравлин постучал по столу костяшками пальцев. За спиной Гостомысла дверь заскрипела. Кто-то вошел.

– Что велишь, княже?

У княжича Гостомысла от этих слов по телу прошла такая дрожь, что Бравлин не мог ее не заметить. Он заметил, и сразу спросил:

– Что с тобой, княжич, тебе нехорошо?

Бравлин помнил о том, что лив Рунальд, жалтонес[33 - Жалтонес – у прибалтийских языческих племен, младший жрец, заклинатель змей, знаток ядов.], что лечил Гостомысла после ранения отравленной стрелой, остался в Вагрии в своей лесной избушке рядом с тяжело раненым воеводой вагров Веславом, которого нельзя было пока перевозить, и обещал приехать, как только Веслав сможет в седло сесть. И если болезнь княжича вернется, то здесь помочь ему будет некому, и потому Бравлин беспокоился, часто к Гостомыслу приглядываясь.

Гостомысл, замерев без движения в ночной тишине дома, медленно начал оборачиваться. Настолько медленно, что казалось, он боится обернуться, и увидеть за плечом нечто страшное. Глаза при этом держал не мигающими, и широко раскрытыми. Но, наконец, княжич обернулся, и увидел обыкновенного воя-вагра из княжеской свиты.

– Ну-ка, молви еще что-нибудь… – попросил Гостомысл.

– Что молвить, княже? – спросил вой.

– Что случилось? – не понял князь Бравлин.

Гостомысл уже успокоился. Дверь снова открылась, и вошел Русалко. Подсказал:

– Да, слышал я, что бывает такое…

– Что бывает? – переспросил князь вагров.

– Голос – один к одному. Это голос моего батюшки князя Буривоя, – объяснил княжич Гостомысл, приходя в себя.

– Да, княжич, я сразу это заметил, – согласился Русалко. – Только сказать не осмелился, чтобы дух князя Буривоя не тревожить.

– Я просто простыл в дороге, – признался вой-вагр. – Горло застудил.

– Да, у него обычно другой голос, – признался и Бравлин.

– Но сейчас эти нужно использовать, – сразу сообразил Гостомысл. – Боярина Самоху припугнуть. Только так, чтобы он самого воя не видел…

Русалко улыбнулся.

– А что! Я, услышав этот голос из темноты, тоже напугался бы. А я не из самых пугливых человечков в своем племени.

<< 1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 >>
На страницу:
9 из 13