Бегство авторитета

– Ирония судьбы с лёгким кошмаром. Я предположил, что босс сам ушёл, а Чис сказал, что похитили, и – по лицу мне. А потом решил всё поотрезать и…

– Ну всё, хватит! Не ной! Чего разнылся? – Испанец поднялся и прошёлся по комнате.

Колобок вдруг увидел, что Испанец жутко пьян, и сердце его сжалось и болезненно рванулось вниз. Колобок вырос с отчимом-алкоголиком и по этой, вероятно, причине без привычной настороженности воспринимал нетрезвых людей лишь тогда, когда сам бывал пьян.

– Я просто… понимаете… – залепетал он.

Испанец остановился и по-рыбьи глянул в его сторону.

– Ты мне конкретно скажи. Ты мне… Мозгуна похитили? Похитили Мозгуна, я тебя спрашиваю, или он сам свалил?

– Не знаю. Чис думает, что похитили, а я…

– Другой вопрос. Кто Комара прирезал?

– Я не знаю. Не я. Не наши.

– Ты ничего не знаешь. Так? – Испанец подошёл и, теребя бородку, принялся рассматривать Колобка неожиданно избавившимися от пелены бессмысленности глазами. Потом, хитро улыбнувшись, спросил: – Тебя Чис прислал?

Лицо Колобка обрело цвет бедра испуганной нимфы, как пишут в книгах. Такого оборота он не ожидал. Не рассчитывая на особенно тёплый приём, он, в то же время, никак не предполагал, что будет обвинён в подобных вещах.

– Да я с третьего этажа летел! Да все же видели! Я спускался, а Чис ножом… Я полетел. Я чуть позвоночник не сломал! Чис орёт: «Держите!» Я же чудом вырвался!

– Инс… Инсценировка, – усмехнулся Испанец и направился к креслу.

Колобок беспомощно оглянулся на двух крепких ребят, в течение всего этого времени молча стоявших позади него.

– Пошли, голубок, поворкуем, – предложил один из них, поигрывая стеком.

– Расскажешь нам подробненько, в красках и цвете, – добавил второй, высокого роста брюнет с улыбкой генерала Лебедя. – А мы проверим на детекторах лжи. У нас их много разных.

– Господин Испанец! – взмолился Колобок и в ту же секунду схлопотал увесистый подзатыльник от того, что со стеком. – Ой! Ой-ё-шеньки! Ведь ни за что же!

Да, ни за что. Однако стало совершенно ясно, что в полной мере выговориться он получит возможность не здесь, не среди роскоши каминной комнаты, а в гораздо менее комфортабельных условиях.

Спустя час Колобок вновь предстал перед Испанцем.

– Каковы результаты? – лениво обронил Испанец. На этот раз он даже головы не повернул.

Колобок в надежде оборотил затравленный взгляд к провожатым.

– Похоже, не врёт. Можно закапывать, – ответил обладатель ухмылки генерала Лебедя.

Испанец тяжело поднялся и подошёл, пошатываясь, к Колобку.

– Закопать успеем. Так вот, Блинчик-Булочка, или как там тебя…

– Колобок, – шмыгнул разбитым носом Колобок.

– Так вот, Колобок… Да, на меня будешь работать. Я даю тебе шанс, Бублик. Возвращаешься к своим дружкам и… Ты понял, зачем? Чтоб я был в курсе всего и всякого. Да? Что-то новенькое – звонок. Вова, дашь ему свой телефон. Обман, неточность – приговор приводится в исполнение.

– Но Чис!.. Чис убьёт меня! Я едва ноги унёс! – застонал Колобок, когда до его сознания дошёл смысл полученного приказа.

– Ну убьёт и убьёт. На войне как на войне, – развёл руками Испанец. И потерял равновесие. Колобок бросился поддержать его, однако нарвался на неожиданный окрик. – Руки! Коллеги, проинструктируйте и – на запуск. Отсчёт пошёл. А я если чего решил, то обязательно выпью.

Если сомневаешься – не делай, если сделал – не сомневайся. А если сделал против своей воли, под принуждением? А кого это интересует? Уж не Чиса – это точно. Колобок быстро удалялся от особняка Испанца и плакал. Он пропал! Явиться к Чису – смерть, не явиться – тоже мучительная смерть!

Проехав сотню метров, Колобок остановил автомобиль, забежал в сельский магазинчик и купил бутылку водки. Затем вернулся и взял ещё чипсов на закуску. Забравшись в машину, открыл бутылку и, обливаясь слезами и водкой, ополовинил её.

Спустя два часа его нашли у школьного приятеля и притащили к Чису. Мимоходом подвергли неприятной и болезненной процедуре отрезвления посредством оплеух.

Чис был доволен.

– Значит, не успел, гнилушка, переметнуться? Отлично. Но это впереди. Да, Колобок? – Чис удовлетворённо потёр руки и прошёлся по кругу, оценивающе оглядывая помятого соратника. – Мы тут подумали, и я решил… Ну-ну, взбодрись! В общем, Колобок, отправляем тебя в стан врага. Будешь засланным казачком.

– Не-е-ет! – взвыл Колобок. – Лучше убейте! Нет! Нет, я не пойду! Лучше убейте! – Колобок упал на колени, закрыл лицо руками и зарыдал, как любящая жена на могиле любимого мужа.

– Колобо-о-ок, уймись. Ты как ба-а-ба, в самом деле. Вот уж не думал, что ты такой робкий парнишка. Сам подумай, я предлагаю… А это вместо того, чтобы приговорить тебя. Я предлагаю достойно искупить свою вину и послужить общему нашему делу. Ты явишься к Шепелю и расскажешь, как тебя здесь не любят и не понимают. Шепель, кстати, был когда-то корешем босса. Что ещё говорить, мы тебе объясним. И у нас будет свой человечек в стане врагов. Разведчик – это самая почётная и романтическая профессия в мире. С оплатой тоже не обижу.

Колобок продолжал плакать. Романтика профессии разведчика его не увлекала. А стать двойным агентом – это и вообще выше высшего предела. Одновременно быть агентом в двух находящихся в состоянии войны бандитских группировках – самоубийство в извращённой форме.

И всё-таки Колобок дал своё согласие. Он услышал характерный металлический звук, поднял зарёванное лицо и, пряча взгляд от смертельно опасного пистолетного взора, способного навести какую угодно порчу, сквозь рыдания выдавил:

– Я согласен.

– Вот и чудненько. Сам подумай. Ты если и умрёшь, то как герой. В скрижалях о тебе запишут. Памятник тебе сделаем такой, что девки толпами будут на твоей могиле рыдать.