Несерьёзно о серьёзном. Мы часто смеёмся там, где надо плакать

– Их зомбировали там, – заговорческим шёпотом сказал местный пастух Митроха, собирая стадо у края деревни.

– Точно закодировали, – поддержала его Фёкла, здоровенная баба, знавшая всё и вся про всех в деревне.

– А, я знаю, это когда ампулу вшивают и, если выпьешь, то сразу кранты, – сказал счетовод Петрович, которого жена каждое утро выгоняла вместе с Бурёнкой со двора, крича вслед: «Иди мозги проветри, чтобы недостачи не было!»

– Это тебе ампулу надо в башку вшить, – пробасила Фёкла. – В секту они попали, вот там их и закодировали, поэтому теперь пей – не пей, всё равно – кранты! Пропали Свистули!

Не успели коровы скрыться за ближайшим перелеском, как вся деревня уже знала, что Свистулькины стали сектантами. Дети были предупреждены, деньги попрятаны, верующие протёрли иконы в красных углах и стали чаще креститься, а неверующие, тоже стали креститься, на всякий случай и сплёвывать через правое, а потом через левое плечо, местный батюшка провёл молебен за их упокоение, тьфу ты, Господи, за их выздоровление, а участковый Семёныч записал в ежедневнике дату несанкционированного обыска на предмет обнаружения экстремистской литературы (на всякий случай).

Меры были приняты, возмущение росло, а Свистулькины продолжали пугать народ своими причудами: год к концу, а у них ни одного скандала, ходят улыбаются, постоянно трезвые, нарядные, дети не визжат, окна и посуда целые, выручки в сельпо упали.

Деревня заскучала, потом сильно заскучала, а когда сосед Свистулькиных – дед Григорий тоже пить перестал и самосад курить бросил, тут такое началось, что обвал рубля и повышение цен отдыхают!

– Мама родная, это что же деется? – кричала Фёкла на утренней сдаче скота в ведение пастуха Митрохи. – Этак они нас всех закодируют! Гнать их из деревни надо!

– А что, – несмело пропищал счетовод Петрович. – Я с Фёдором давеча говорил, интересные вещи гутарит, к тому же, опять же пить бросил!

– Вот, вот, – накинулась на него Фёкла, прижав огромной грудью к забору. – Сегодня пить бросил, завтра жену и деток бросит, а послезавтра Родину предаст!

После этого в деревне Свистулькиным объявили негласный бойкот: на свадьбы не зовут, на улице не здороваются, детям в школе оценки занижают, Марфе и Фёдору с утра до ночи на лавочках косточки промывают, на работе не платят, мне, правда, тоже.

Только вот беда, не все у нас в деревне политически сознательные, есть отщепенцы. Счетовод Петрович стал к синюшным похаживать на оргии, как просветила Фёкла нас о их страшной вере, потом его жинка, видимо, спасать мужа пошла и сама пропала. Теперь корову по утрам гоняет, мужа уважает, голос на него не повышает, тьфу, смотреть тошно, не баба, а тряпка стала.

А на прошлой неделе всполошился Семёныч, наш участковый, потому что Бык (Вован Быков) уже полгода не пьёт, тоже в галстуке ходит, а у Семёныча раскрываемость преступлений резко упала. Раньше, что случилось: украли там что, избили кого; участковый сразу к Быку: «Твоя работа?», а тот с перепою: «Не помню, начальник, как домой попал», вот и всё – дело раскрыто. А теперь, Семёныч не знает что делать, жизнь идёт, как обычно, люди воруют, дерутся, а у Быка алиби: «Был у Свистулькина на собрании», а ты хоть тресни, со своей раскрываемостью!

Отец Борис, наш местный священник, поначалу спокойно отнесся к идеологической синеве Свистулькиных; они к нему в церковь не ходили, да и дед Григорий тоже не его, счетовод с женой были атеистами, а Бык вообще его попом обзывал, так что туда ему и дорога, пусть в гиене сгорит огненной вместе с христопродавцами. Но, когда его правая рука, матушка Серафима стала Библию читать и вопросы задавать, тут батюшка вспомнил о своей святой обязанности паству защищать от тлетворного влияния Запада. Он быстро организовал крестный ход вокруг дома Свистулькиных, когда у них там очередная оргия проходила. Вместо икон его верные бабульки несли плакаты: «Долой сектантов!», «Наша вера правая!», «Янки гоу восвояси!», «Голубым здесь не место!»; они громко пели псалмы, так что в трёх соседних деревнях все перекрестились, даже те, кто были неверующими.