Заговор

– Проходи, добрый человек, в избу, гостем будешь, – пригласила меня хозяйка.

– Спасибо, я Федю подожду, – отказался я.

Она согласно кивнула и в сопровождении мужа вернулась в дом.

Я подождал, пока вернется царь.

– Ну, как ты тут? – спросил я, пользуясь тем, что мы оставались без свидетелей с глазу на глаз.

– Хорошо, – улыбнулся он, – только матушку жалко, и о Ксении волнуюсь, как она одна горе мыкает.

– Я видел ее недавно, Ксения с датским рыцарем Эриком пробирается в Скандинавию, – сказал я.

Годунов удивленно на меня посмотрел, словно не понимая, о чем идет речь. Раньше он соображал быстрее.

– Значит, это не она с Самозванцем?! – наконец понял он. – Вот это добрая весть! Как она, что с ней?

Я вкратце рассказал о нашей встрече с царевной у подмосковных разбойников, стараясь не выпячивать своей роли в освобождение Ксении из плена.

Годунов внимательно слушал, но мне показалось, что большая часть того, что я говорил, проходит мимо него. Когда я кончил рассказ, он не задал ни одного вопроса, будто речь шла не о его сестре, а постороннем человеке. После долгой паузы заметил:

– Видно, у каждого своя судьба.

С этим трудно было поспорить, но я, честно говоря, ждал от него больших эмоций. Мы молчали, я – не зная, что говорить, он – отстраненно улыбаясь непонятно чему.

– А ты как? Хозяин говорит, что живешь с Беатриче? – теперь уже я прервал тягостную паузу.

Упоминание придуманного им же имени заставило Федора поморщиться, видимо, прежняя профессия невесты им еще не была забыта.

– Пойдем, поздороваешься с Феклой, она тебя часто вспоминает, – вяло улыбнувшись, предложил он.

Мы поднялись на крыльцо и вошли в дом. Здесь, сколько я помнил, ничего не изменилось, и на трактир помещение решительно не походило. Голые стены, большой стол с простыми лавками вдоль него. Навстречу нам вышла и низко поклонилась девушка в затрапезном льняном платье, в которой я не сразу узнал красавицу Беатриче. Она сильно похудела с того времени, когда я ее видел последний раз. Даже в простой одежде она была по-своему хороша.

– Видишь, кто к нам пришел? – спросил бывший царь, откровенно любуясь девушкой. Та глянула на меня, словно видела впервые, небрежно кивнула и нежно улыбнулась жениху.

Кажется, в этом доме все были влюблены: и хозяева, и холопы.

Напомнить ей, что мы знакомы, было бы бестактно, вряд ли Фекла хотела, чтобы ее вспоминали в прежней роли, потому я, тоже молча, ей поклонился.

На какое-то время возникла очередная неловкая пауза, Фекла испытующе глянула на меня, видимо, оценивая, как я ее воспринимаю. Я старательно смотрел на нее так, как будто видел впервые. Тогда она, кажется, успокоилась и пригласила садиться. Я поблагодарил и опустился на лавку. Делать мне здесь было больше нечего, Федора я увидел, убедился, что с ним все в порядке, но сразу уезжать было неловко.

В горнице мы остались втроем, хозяева куда-то вышли, но разговор опять не клеился. Пока я придумывал, что бы такое сказать, девушка пригласила меня остаться пообедать. Я подумал и согласился. Это сразу как-то разрядило атмосферу.

– Вы пока поговорите, а я накрою на стол, – радостно сказала она и быстро вышла.

Мы опять остались одни. Федор смотрел вслед невесте, не погасив блаженную улыбку на лице. Судя по тому, что я наблюдал, он был счастлив и доволен жизнью. На меня он больше не обращал внимания.

– Что ты собираешься делать дальше? – спросил я, когда молчание затянулось дольше всяких приличий.

Годунов удивленно посмотрел на меня и ответил:

– Что мне еще делать? Женюсь на Фекле.

Жениться и жить частной жизнью, дело, несомненно, хорошее, но не для коронованного царя, у которого только что отобрали престол.

– Не боишься оставаться в Москве, вдруг тебя кто-нибудь узнает? – задал я вполне уместный в этой ситуации вопрос. Имея в виду, что с бывшими монархами их преемники обычно не церемонятся.

– Кто же во мне теперь царя увидит, – проведя рукой по лицу, ответил он. – Меня уже и похоронить успели.

Я опять подумал, что с парнем явно не все благополучно. Не может человек так быстро измениться. Раньше в нем с первого взгляда чувствовались ум и талант. Федор был активен, всем интересовался, а теперь рядом со мной сидел какой-то индифферентный овощ. Я опять попытался расшевелить его:

– Не жалко престола?

– Нет, мне царствовать никогда не нравилось, здесь жить интереснее. Я, знаешь, сколько нового узнал! Да и с Феклой мне хорошо, спокойно.

– Я, может быть, поеду послом в Европу, мог бы взять тебя с собой. Ты смог бы в каком-нибудь университете учиться, – сделал я еще одну попытку вывести его из прострации. Однако на этот раз он почему-то возбудился, вскочил и сердито посмотрел на меня:

– Я от Феклы никуда, – быстро и горячо заговорил он. – Как же мне без нее, сам видел, какая это девушка!

– Ну, смотри сам, только потом не жалей. Не век же тебе в трактире холопом служить. Что это вообще за занятие для человека с твоими способностями!

– Нет, мне здесь очень хорошо! Вот поживешь здесь с нами, тогда сам поймешь!

Чего ради я должен был жить в этом трактире – я не понял. Мне уже спустя пятнадцать минут после приезда было тут скучно.

– Мне скоро нужно будет уезжать, меня сегодня пытались ограбить, – сказал я, чтобы вежливо объяснить свое нежелание оставаться. – Нужно разобраться с разбойниками.

– Зачем тебе уезжать, давай вместе держаться, мы тебя с Феклиной сестрой познакомим, она очень хорошая девушка.

Я хотел было спросить, не из того ли она веселого заведения, что и ее сестра, но, боясь обидеть пылкого жениха, промолчал.

– Может быть, как-нибудь в другой раз. Сегодня никак не смогу остаться, у меня много дел.

Торчать здесь и слушать весь этот бред у меня не было ни малейшего желания. Даже при большой прошлой симпатии к свергнутому царю.

– Жалко, а то бы нам вместе весело было, – безо всяких эмоций в голосе сказал он. – Останешься обедать, может быть, и передумаешь. Я вначале тоже хотел уйти, а потом мне так хорошо стало, что решил навсегда остаться.

То, что он сказал, меня неожиданно задело. Я снова внимательно всмотрелся в изменившееся лицо царя, но он никак на это не реагировал, чему-то улыбался. Вопросов у меня появлялось все больше, а ответов пока не было никаких.

– А что за люди живут у вас на постоялом дворе? – спросил я, надеясь хотя бы выяснить странность расположения трактира вдалеке от дороги.

Он долго не отвечал, как будто перебирал в уме всех местных обитателей, потом ответил в высшей степени неопределенно:

– Разные люди живут, одни приезжают, другие уезжают, всех и не упомнишь.

Федор опять замолчал и ласково смотрел на меня, как-то слепо, механически улыбаясь. Я решил пока ничего не спрашивать, самому попробовать разобраться в том, что здесь происходит. Теперь мне стало интересно. На царя я больше не обижался. Мы сидели, не произнося ни слова, что его ничуть не смущало, напротив, не мешало глупо улыбаться и таращиться в сторону внутренней двери, за которой скрылась невеста. Она как ушла, так больше не появлялась. Обеда все не подавали. Я исподтишка наблюдал за Федором. Теперь мне казалось, что в нем что-то надломилось.

Говоря простым языком, парень выглядел порядком пришибленным.