На высоте птичьего полета

Стул подо мной закачался и я оступился… Сильные руки схватили меня за колени, обвив спасательным кругом.

– Держи его! Черт, у меня сил нет! – кричал кто-то.

– Калач, режь веревку, режь быстрее!

Я с размаху упал на землю. От удара меня подбросило вверх, только голова безжизненно болталась на обрезанной веревке, не отрываясь от земли.

– Режь быстрее, вот тут сзади шеи, где узел!

– Да освободи ты его!

Несколько секунд, и я, почти уже бездыханный, вздохнул полной грудью, наполнив каждую чуть живую клетку спасительным кислородом.

Дождь омыл меня. Я лежал у этого одинокого дерева еще долго. Не было сил плакать. Лежал и смотрел куда-то вдаль, туда, где я мог оказаться уже сейчас, но вот, я лежу на холодной сырой земле, меня тошнит, у меня страшно болит плечо, на которое я упал, и шея, стертая веревкой до кровавых ссадин. И я живой. «Живой!» – думал я и улыбался.

Мама спросила вечером, что у меня с шеей, почему у меня такой вид и дрожат руки. Я сказал, что все хорошо. Сказал и пошёл спать.

Я ненавидел Гену. Какие только планы не строил. Все перемешалось в моей голове. Месть, злоба, желание наказать его. Все эти мысли мешали мне жить. Я думал только об этом, но ни на что не мог решиться. И вот однажды, когда страсти во мне чуть поутихли, но я все равно был озлоблен, я встретился с Геной лицом к лицу у школьной раздевалки. Он неожиданно улыбнулся мне и сказал:

– А ты вовсе не трус, как я думал. Ошибался. Молодец. Никому не сказал. – Подошел и похлопал меня по плечу.

– А я никому и не собирался говорить, – отозвался я, обидевшись, что Гена мог вообще такое предположить.

– Если тебя кто-то тронет в школе – скажи, – велел Гена.

Мой страшный заклятый враг в одночасье стал моим защитником и покровителем? Такое бывает… Сразу полегчало. На душе стало спокойно и хорошо, будто добился, чего хотел. Но вопреки своему внутреннему желанию и неожиданно для себя, как будто это и не я вовсе, ответил ему:

– Не надо мне ничего. Сыграть хочу еще раз.

Гена отшатнулся. Впервые я увидел его испуганные глаза. Маленькие бегающие глаза, испуганные, как у ребенка. А я поймал этот момент и смотрел прямо на него. Мне было совсем не страшно.

– Сыграть… Хе-хе. Хе-хе. Можно и сыграть. Как в прошлый раз хочешь, хе-хе?

– На деньги сыграем. Большие. А еще друзей с собой приведу, чтобы ты все отдал, когда проиграешь.

– Никого ты не приведешь, понял? – озлобленно произнес Гена.

Я схватил его за воротник, что есть силы, нагнул его голову и произнес:

– Я тебе теперь всю жизнь сниться буду.

А потом еще сжал, как мог, его воротник и добавил:

– Вот так сниться, что ты когда-нибудь не проснешься. Умрешь от удушья…

Гена отпрянул от меня к окну. Лицо его перекосилось от страха, а тело как-то неестественно согнулось. А я еще ближе подошел и сказал:

– Мне тебя жаль.

Эта была моя последняя в жизни встреча с Геной. Больше я его не видел.

Много лет прошло с тех пор. Гена, по слухам, спился. Кулач и Качан работают где-то на стройках. О себе говорить не буду. Живу, помню и стараюсь быть другим.

Бюро желаний

Мелкий снег бился в дверь и в окна, поблескивая в свете фонаря. Некоторые снежинки ухитрялись залетать в щель под входной дверью, и медленно таяли, оказавшись в помещении. Ветер проникал в замочные скважины, растворяясь в чуть нагретом после выходных воздухе прихожей. На вывеску налип снег, закрыв часть букв так, что с трудом можно было разобрать написанное.

Только очень внимательно присмотревшись, можно было прочитать: «Бюро желаний».

– Доброе утро! – сказал я Марине, повесив пальто на спинку стула. – Посетителей еще не было?

– Ни одного. – отозвалась она.

– Прекрасно. Значит, можно передохнуть.

Послышался шорох за дверью.

– Ну вот… – я сделал глубокий вдох – Мариночка, поставьте, пожалуйста, мне чаю, а я тем временем приму первого посетителя.

Неуверенно открыв дверь, посетитель вошел в комнату.

Опрятно одетый молодой человек лет двадцати восьми, курносый и бледнолицый, остановился посреди комнаты.

– Это здесь реализуются мои желания? – спросил он, улыбнувшись.

– Да, да. Вы попали именно сюда. Здесь. Только с одной оговоркой – на это все у вас только лишь один день, – ответил я. – Ну и, простите, в рамках разумного, конечно.

– Я присяду? – спросил молодой человек, подойдя к стулу, который стоял прямо напротив моего стола.

– Да, пожалуйста. С чего начнем?

– Я бы хотел проснуться на море…