Павлиний глаз

– Вот дерьмо! – воскликнул обер-лейтенант, спешно отпрыгнув назад от дверцы курятника. – Вылезай уже из этого сраного гадюшника.

Водитель неожиданно заметил на дне пустой бочки куриное яйцо, поднял его с соломы и выбрался из-под настила, оставив дверцу птичьего загона приоткрытой.

– Не желаете домашнего яичка? – поинтересовался Йенс, вытянув перед Отто в руке коричневое яйцо.

– Убери от меня эту гадость! – брезгливо отмахнулся командир взвода.

– Почему же гадость? Это свежий и питательный продукт, богатый белками, жирами, микроэлементами и витаминами группы B.

– Не нужны мне такие микроэлементы.

Отто презрительно поморщился и отступил от Йенса подальше.

– Как знаете, – пожал плечами водитель, стукнул яичко о поручень ограждающего огород забора и выпил содержимое яйца на глазах поражённого обер-лейтенанта.

– Ты с ума сошёл, Мюллер?! – воскликнул Отто, словно Йенс принял смертельную дозу цианистого калия.

– Не пропадать же витаминам, – ответил водитель.

– Мы здесь закончили, – затушил о забор сигарету командир взвода и направился прочь от грязного курятника. – Жду тебя у кладовки.

Йенс выбросил пустую скорлупу в огород и осторожно оглянулся на бочки, чувствуя, как дрожат его взмокшие ладони. Водитель понимал, что лежал бы сейчас с простреленной головой в луже собственной рвоты вперемешку с мочой Отто Вайса, если бы что-то пошло не так, и обер-лейтенант обнаружил прячущуюся в бочке девочку. Варенька тем временем продолжала тихо сидеть под настилом курятника и поглаживала любимую птицу, крепко сжимая во второй ладошке мамин крестик.

Глава 8. Фоторамка

Угрожающе накатывавшие друг на друга волны порывистого ветра пытались сорвать с деревьев листву, в то время как первые капли дождя упали с пасмурных небес на плечи Йенса. Сокрытое девичьим виноградом крыльцо мазанки встретило водителя набитыми провизией мешками, которые Отто успел выволочь из кладовки.

– Погрузи их в кузов, – приказал командир взвода, поставив на крыльцо очередной мешок, после чего вновь исчез в прихожей.

Йенс послушно закинул один из мешков на плечо и направился к армейскому грузовику. К тому моменту, как все мешки обрели своё новое пристанище в кузове «Опель Блитца», дождь заметно усилился, собираясь перерасти в настоящий ливень.

Отто Вайс смахнул с верхней полки кладовки в пустой мешок консервы и поставил его в прихожей, рядом с вынесенными ранее банками. Затем обер-лейтенант выглянул на улицу и увидел изливающуюся с чернильных небес на землю сплошную стену дождя, сопровождаемую сверкающими молниями и раскатами грома. Отто глубоко вдохнул прохладный воздух разгулявшегося ненастья и слегка отступил в сторону, впуская в дом Йенса. Промокший до нитки водитель забежал в прихожую и уселся на пол, обнаружив себя взятым в плен многочисленными банками с едой.

– Мешки погружены и укрыты брезентом, – доложил Йенс.

– Хорошо, – кивнул командир взвода. – Отнесём банки сразу после дождя.

Отто Вайс снова выглянул на улицу, поднял голову и закрыл глаза, наслаждаясь бегущими по его лицу ручейками летнего дождя и ощущая себя неотъемлемой частью бушующей стихии. По возвращению в прихожую обер-лейтенант присел рядом с водителем и снова закурил.

– Как ваше плечо? – поинтересовался Йенс.

– Ноет так, что бедный Герхард уже начинает тревожиться, – ответил Отто.

– Герхард? – удивлённо переспросил водитель.

Поморщившись от резкой боли, командир взвода поднял свою правую ладонь: – Герхард успел загубить немало душ на своём веку и так сдружился за время войны с «Вальтером», что близкая связь моей руки и пистолета вызывает у меня зависть. Я вношу в свой дневник заметки о каждом убитом Герхардом человеке, поскольку он любит порою полистать страницы своих былых побед. Думаю, если война окажется достаточно долгой, число заметок в моём дневнике достигнет задуманной отметки.