Актуальные медиапонятия: опыт словаря сочетаемости

Типология периодической печати. М., 2009.

Интерактив

Те, кто обращал внимание на тенденции развития массовых коммуникаций, давно делали вывод о неуклонном отчуждении аудитории от информационных средств, о вытеснении соучастия восприятием. В речевом общении более или менее деятельны все говорящие, но с возникновением письменности, затем печатного станка, телеграфа, радио, телевидения основная часть людей из участников превратилась всего лишь в потребителей. Некоторые газеты в определенный момент стали даже откровенно предупреждать, что в переписку с читателями не вступают.

Однако теперь необходимо уточнять: такое наблюдалось только до самого последнего времени. В ходе дигитализации техники и компьютеризации населения коммуникативные процессы существенно демократизируются, односторонняя связь интенсивно преобразуется в двустороннюю. С тех пор как в мобильных телефонах появились функции диктофонов, фото- и видеокамер, а в Сети образовались платформы для онлайновых сообщений, обладатели новых медиаресурсов выступают в качестве помощников, конкурентов и критиков профессиональной журналистики. Аппаратура используется не только в житейских целях (чтобы запечатлеть, например, семейное торжество или свои туристические впечатления), но и для включения в информационный обмен, чтобы, если нечто важное произойдет, зафиксировать общественно значимые факты и сигнализировать о них СМИ (как уже происходило во время событий 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке, 1 сентября 2004 года в Беслане, в декабре того же года в Таиланде, в марте 2011-го в Японии и т. п.). Это, если угодно, массовый медиарилейшнз: активные пользователи выступают как ньюсмейкеры – поставщики или корректировщики информации. Причем некоторые из них уже начинают объединяться в собственные виртуальные редакции. И, разумеется, далеко не всех журналистов появление новоявленных конкурентов и контролеров устраивает даже в среднесрочной перспективе.

Резко расширился потенциал для перевоплощения аудитории из объекта информационной деятельности в ее субъект. Так СМИ нас социализируют. Можно вспомнить, конечно, и о прежних инициативах, шедших как сверху, так и снизу (о письмах и звонках в редакции, читательских конференциях, выпуске стенгазет, движении раб- и селькоров, программах типа «Сам себе режиссер», телемарафонах, вовлечении слушателей радио в живые дискуссии, проведении опросов и т. п.), однако сегодняшние условия – принципиально новые. Выделю для начала три обстоятельства. Это сравнимая, а у кого-то из любителей и превышающая профессиональную техническая вооруженность. Это постоянное упрощение механизмов пользования (в частности, талантов и навыков для того, чтобы просто заявить о себе в социальных сетях, требуется меньше, чем даже при подготовке блогов). И это открывшиеся варианты беспрепятственного доступа в публичное информационное пространство, долгое время ограниченного и санкционированного (хотя бы редакциями).

Если соотносить поведение аудитории с тремя известными моделями прессы (инструментальной, «четвертой власти» и независимого социального института), то оно будет выглядеть примерно так: однонаправлено пассивное (зато и порождающее слухи), активное и интерактивное. Причем силу предпоследнего не стоит особенно преувеличивать: попытки аудитории широко заявлять о себе в периоды вроде «перестроечного» непосредственно вдохновлялись все-таки средствами массового воздействия, авторитет которых был тогда непререкаем. Социальный подтекст интерактивности чуть ли не противоположен: она подпитывается растущим недоверием к профессиональной журналистике, ее уровню и возможностям. Блогеров уже сейчас намного больше, чем редакционных работников, однако дело не только количестве, но и качестве. По словам А. А. Грабельникова, «бывает, что комментарии читателей к статье профессионального журналиста гораздо глубже и интереснее, так как написаны специалистами в данной сфере».

Поэтому для характеристики современного состояния отношений аудитории со СМИ не слишком, видимо, подходит привычное выражение «обратная связь». Оно учитывает, главным образом, отклики-обращения, а не обоюдное общение. В сетевом режиме сейчас можно контактировать даже с президентом и губернаторами, и все же подобная коммуникация (за вычетом скорости доставки, номинальных публичности и бесцензурности) слабо пока дистанцируется от характерных для авторитарных систем сигналов власти и вопросов учителю. Интерактивность же в переводе означает «взаимодействие». Это затяжной обмен новостями и мнениями между аудиторией и журналистами, но теперь все чаще – между пользователями, индивидуальными или групповыми. Причем, выходя в медиапространство с самодельными журналистскими материалами (фотографиями, рекомендациями, репортажными свидетельствами, чат-интервью), уже сейчас возможно миновать посредника-профессионала, прежде всего как редактора, что отнюдь не обязательно хорошо, но достаточно необычно. «Глас народа» впервые зазвучал столь самостоятельно, да еще и с таким (существующим, правда, в регистре «до востребования») глобальным резонансом.

Наблюдатели отмечают стирание различий между получателями и отправителями, отсутствие «четкого разделения на источник информации и принимающую сторону» (Р. В. Жолудь). Классические СМИ утрачивают монополию на новости и провозглашение инициатив, в отдельных редакциях собственные материалы начинают активно вытесняться пользовательскими. Личное превращается в публичное, но при сохранении известного суверенитета и персональности, что отличает, в частности, тоже по-своему фольклорный интерактив от механизма распространения слухов (включая сюда и электронные). Создаются предпосылки для независимого собеседования с людьми, не требующего трудоемкой медиаметрии – специального изучения адресата, его запросов, поскольку голос автора звучит изнутри зрительного зала. Возникают целые виртуальные сообщества.

Такие выступления легко считать коммуникативной самодеятельностью. Однако любое хобби предполагает постоянную увлеченность, систематичность, и где-то (в тематически сосредоточенных блогах – медиакритических, например) интерактив в хобби перерастает. Но многие действия, напротив, как раз заведомо лишены регулярности: наиболее интересную, эксклюзивную информацию запускают в Интернет случайные свидетели, которым раньше журналистов посчастливилось оказаться в нужном месте.

Редакции охотно используют плоды «путешествий дилетантов», оснащенных новейшей техникой. В титрах новостей все чаще значится – «любительская съемка», региональные газеты нередко проводят «прямые линии, линии доверия» – «интервью без журналиста» или своеобразные читательские интервью (в Интернете они и вовсе обыденны), а телеканалы и отдельные газеты (например, «Pro Город») – конкурсы на лучший сюжет, информационный повод, мотивируя аудиторию денежными премиями. РИА «Новости» запускало в действие проект «Ты – репортер». Кроме того, большинство СМИ предпринимают значительные усилия для поддержки собственных форумов, вовлекают людей в активный диалог, в том числе при помощи мессенджеров. Однако лишь по прошествии времени кто-то из активистов попадает во фрилансеры, тем более – в штат. А ведь редакциям пора бы, пожалуй, подумать о собственном участии (но для взаимной пользы) в осуществлении массового медиаобразования.

Так – в общем и самом популярном виде – реализуется конвенциональная стратегия, или концепция «общественного доступа», в ходе чего реципиенты становятся не просто респондентами, но коммуникаторами. Ее сторонники настаивают на том, что пора отдать СМИ их подлинным владельцам – читателям, зрителям, слушателям, «чтобы народ, а не журналисты определяли профессиональную повестку дня в журналистике» (Э. Дэннис и Д. Мэррилл).

Интерактив – непременный атрибут общественного телевидения. В Японии предлагали, скажем, выделять в сетке вещания особое время для программ, которые от начала и до конца подготовлены представителями аудитории. Звучали сходные предложения и у нас: еще в 1998 году телекомпания ВИД высказывала идею создания «открытого канала», который будет сотворен, де, без участия журналистов.

Но, как можно заметить, даже здесь неорганизованными действиями спешили все-таки управлять. Выгода прямая – экономическая: интерактив в узком и наиболее распространенном его толковании, как массовое выявление (через опросы, телефонное, SMS- или электронное голосование) общественных настроений, аудиторных предпочтений позволяет медиаканалам точнее обрисовать для себя портрет потребителя. Фактически все, весьма креативные иногда, действия и сводятся к налаживанию пресловутой «обратной связи». Однако интерактив не так уж примитивен – он таит в себе ресурсы взаимозаменяемости, и уже сейчас развитие Интернета трансформирует проекты лукавого самоустранения профессионалов с собственного поля: получая технологические возможности для самостоятельных и развернутых высказываний, аудитория все решительнее сопротивляется попыткам беззастенчиво использовать себя в качестве статистов.

Расширение субъекта медиадеятельности подталкивает ученых к терминологическим уточнениям: ее начинают толковать не как собственно журналистскую, а как информационную, а там уж, соответственно, профессиональная этика превращается в инфоэтику и т. д. Причем именно соучастие аудитории в медийном процессе и превращает современное общество в информационное. Вместе с тем исследователи нипочем не договорятся, как же называть ту силу, которая и смешала все карты: журналистикой интерактивной, народной, гражданской, гуманитарной, демократической, партиципарной, коммунитарной, конвенциональной, любительской, блоговой, волонтерской, социальной, общественной? Основная часть авторов склоняется, как правило, к дилемме: либо эта медиадеятельность гражданская, либо любительская – поскольку социальный тип массмедиа, например, явно расходится с ними по тому самому субъекту, представляя собой заботу организаций о самых незащищенных слоях населения.

Более привлекательным из двух оставшихся званий представляется, конечно же, первое. Однако его надо еще заслужить. Да, в идеале журналистика должна стать институтом гражданского, то есть самоорганизуемого общества. Вместе с тем приходится констатировать, что в нашей стране наличный уровень демократии сравнительно невысок. Соответственно, ненадежны и основания для того, чтобы отечественную «народную» журналистику считать подлинно гражданской: преобладающий ее сектор составляют не сосредоточенные на насущных общественных проблемах выступления и дискуссии, а расслабленные игры в чатах, социальных сетях, хотя именно здесь располагаются богатейшие возможности для содержательного интерактива. С другой стороны, несколько уничижительно называя ее любительской (то есть дилетантской), мы рискуем не углядеть и растерять зерна действительно плодоносные.

Разумнее всего журналистику любительскую, стимулируемую в том числе и развитием массового медиаобразования, рассматривать в качестве потенциала журналистики гражданской: иногда одна лишь массовость откликов в сетевом сообществе на вопиющее событие (например, на слишком мягкий приговор, вынесенный высокопоставленному преступнику) понуждает представителей властных структур действовать более решительно. И все же, чтобы не заводить далее терминологический спор в ситуацию патовую, явление в целом можно маркировать пока прилагательным «интерактивная» как относительно нейтральным. Конечно, и такое обозначение способно кого-то смущать, поскольку интерактивность существует и в обучении, и в компьютерных играх, и в электронной переписке, но применительно к журналистике понятие выглядит, на мой взгляд, достаточно корректным.

Список рекомендуемой литературы

Бакулев Г. П. Массовая коммуникация: западные теории и концепции. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2010.

Грабельников А. А. Средства массовой информации постсоветской России: пятнадцать лет спустя. М., 2008.

Дэннис Э., Мэррилл Д.Беседы о масс-медиа. М., 1997.

Жолудь Р. В. К изучению эффективности гражданской журналистики // Вест. Воронеж. гос. ун-та. Сер.: Филология. Журналистика. 2011. №1.

Лозовский Б. Н. Журналистика: краткий словарь. Екатеринбург, 2004.

Матисон Д.Медиа дискурс: анализ медиа-текстов: исследования медиа и культуры. Харьков, 2013.

Фомичева И. Д. Продолжение пути, или в поисках интерактивности // Вестн. МГУ. Сер. 10, Журналистика. 2011. №1.

Информационные агентства

Сейчас на элементарный и одновременно основополагающий вопрос, заданный не только дилетанту, но и многим профессиональным журналистам: «Откуда к нам приходят новости?» – слышится почти обязательное: «Из Интернета», а вопрос дополнительный – о том, какими путями они попадают в Сеть, – повергает большинство респондентов в растерянность. В условиях глобализации, когда информацию стали воспринимать в качестве общего достояния, постепенно утрачивается привычка обращать внимание на ссылки. Уверенные во всемогуществе Интернета, мы мифологизируем его, подобно тому, как наши недальние предки простодушно приписывали замечательному исполнителю Аркадию Райкину и авторство всех без исключения остроумных интермедий. Между тем на уважающих себя сайтах источники обязательно указываются, и они разнообразны: да, иногда среди них попадаются блоги, но это и газеты, и телеканалы, но чаще всего (до 80%!) – на правах инстанции исходной – информационные агентства (ИА). Чтобы в этом убедиться, достаточно присмотреться к любым «горячим» новостям на ленте опять-таки любой поисковой системы.

Конечно, все авторитетные средства массовой информации, в том числе мультимедийные, обязательно имеют собственную, эксклюзивную корреспондентскую и ньюсмейкерскую сеть, но главным среди источников внередакционных, собственно и формирующих повестку дня, продолжают оставаться ИА. Так установилось еще с середины XIX века, с момента возникновения французского Гавас, американского Ассошиэйтед Пресс, немецкого Агентства Вольфа, английского Рейтер, Российского телеграфного агентства. Именно они, а также все их многочисленные прямые и побочные наследники, обладая солидными корреспондентскими и редакторскими штатами, привлекая лучших для своей эпохи, особенно интенсивно работающих информационщиков (например, основную часть стрингеров) и неизменно лидируя в деле освоения самых современных технологий, задолго до появления Интернета наладили телеграфно-телетайпный круглосуточный онлайн, а затем чуть ли не первыми воспользовались возможностями компьютерных сетей и процесса конвергенции. И здесь же вырабатывались и утверждались, распространяясь затем на всю остальную новостную журналистику, жанрово-стилевые стандарты и ведущие профессиональные принципы: оперативность, осведомленность, объективность, точность.

Сформулировать их можно коротко, однако не короче, чем это сумел в своем слогане Рейтер: «Знать. Сейчас». Друг с другом и со всеми иными конкурентами ИА соревнуются в скорости оповещения, в игре на опережение. Однако, как подчеркивает председатель совета директоров «Интерфакса» М. Комиссар, для их массмедиа «достоверность все-таки превыше оперативности, второго важнейшего фактора информационного агентства». А достоверность – наряду с эффектом присутствия – предусматривает, что информация и адекватна, надежна, и непредвзята. Например, для множества клиентов бренд «Рейтер» является синонимом правды, но еще и беспристрастности. Один из руководителей агентства А. Хангейт поясняет: «У каждой газеты есть своя целевая аудитория читателей с определенными политическими взглядами. Но мы обеспечиваем новостями и левых, и правых, и тех, кто в середине. Это уникально».

Сообщения ИА нередко воспринимаются как анонимные – если и не номинально, то стилистически. Во внутренних рекомендациях, которыми снабжают своих сотрудников многие «фабрики новостей», обязательно главенствуют требования деловитости, определенности, лаконизма. Агентские новости выдают текущую хронику в виде компактных заметок, построенных по жесткой схеме. Показательно и то, что некоторые телевизионные службы (APTN, к примеру) предоставляют своим клиентам только картинку, без озвучивания. Именно в практике ИА сложились такие интернациональные стандарты, как модель перевернутой пирамиды и телеграфный либо просто нейтральный стиль. Известить раньше и точнее всех – в этом прямое назначение информационных служб.

Сказанное до сих пор по преимуществу более или менее привычно. Но если это так, если в ИА, как правило, сосредоточена самая качественная и разнообразная новостная продукция, почему же тогда информационные агентства относят обычно к вспомогательным службам журналистики, к ее инфраструктуре, незаслуженно уводя их в тень медийных процессов? Открывающееся разительное противоречие и делает давно примелькавшееся как будто бы понятие вполне уместным в этом словаре парадоксов. Интрига заключается в том, что информационные агентства нацелены на сбор эксклюзивных сведений в несоизмеримо большей степени, чем все структурные, патентованные СМИ.

Объяснение, пожалуй, напрашивается только одно: ИА всегда были ресурсоснабжающими предприятиями, занимались поиском и обработкой информации, зато задачу массового ее распространения передоверяли другим – газетам, радио, телевидению. То есть действовали они скорее как заботливые родители, чем как вороватые слуги. Однако теперь, обзаведясь собственными сайтами или существуя исключительно в Сети (Lenta.Ru, Regions.Ru), прямо выходя на айфоны и айпады, ИА превратились в самостоятельные СМИ, обрели возможность обходиться без посредников, и поэтому в новых условиях вопрос об особых сущности и полномочиях информационных агентств явно актуализировался.

Но при этом ИА по-прежнему определяют как «специализированные информационные предприятия». То есть получается, что они занимаются основным делом журналистики сознательно, а не наряду с прочим, как сплошь и рядом делают традиционные и новые медиа, которые сами оказываются ретрансляторами для политиков, деятелей искусства, рекламодателей. Значит, еще вопрос, что в большей мере считать сопутствующим звеном? И не я один, очень многие удивлены тем, почему ИА – подсобная сила, обслуживающий персонал, если именно там сосредоточена лучшая, самая оперативная и объективная журналистика.

Можно, разумеется, возражать: мол, и рекламой ИА теперь не брезгует, и неновостные материалы здесь встречаются (особенная активность наблюдается на поле отраслевых аналитических обзоров) – но зато от публицистики многие агентства открещиваются принципиально, да и рекламная деятельность их сравнительно скромна, хотя основные сегодняшние проблемы ИА все-таки – экономические.

Причем относятся они не столько к источникам доходов, сколько к особым условиям конкуренции. Несмотря на нововведения (которые касаются и освоения информационными агентствами Интернета, и активной вербовки агентов – даже стрингеров – из числа любителей, ставки на конвергентных журналистов и т. п.), заметно понижается спрос некоторых медиа на продукцию ИА. Так, в частности, телекомпания CNN в 2007 году разорвала долговременные контакты с Рейтером.

А ведь большинство ИА – за исключением нескольких официальных – стремились зарабатывать самостоятельно. Недаром же поначалу в их продукции преобладали биржевые сводки. Да и сейчас среди ведущих клиентов снова лидируют не столько медийные, сколько деловые потребители: банки, промышленные компании, коммерческие организации. Причем соотношение в долях спроса порой выглядит как 1:9. Однако скорее всего, это связано не с увеличением второй величины, а с уменьшением первой.

В современных условиях установилась главным образом двойная система обеспечения СМИ информацией. Как рассказывал заместитель главного редактора РИА «Новости» М. Филимонов, в день агентство производило в среднем 1000—1200 информационных заметок на русском языке, но на сайт попадало только около 15% всех получаемых новостей, остальное поставлялось клиентам по подписке. К тому же стоит добавить, что бесплатно предоставлялись по преимуществу ограниченные (короткие) версии, тогда как подписчикам гарантировались версии расширенные. Скажем, «в мире 174 тыс. терминалов Bloomberg <…> Цена аренды – 1350 долл. в месяц, и компания утверждает, что никому не предоставляет скидок», а на ее сайт «заходит более 180 млн. пользователей в месяц».

Конечно, действовать теперь приходится, постоянно чувствуя дыхание такого сильного соперника, как информационные сети (ИС). Новостные веб-порталы многое позаимствовали у информационных агентств, начиная с формы подачи информации на собственной новостной ленте в обратном хронологическом порядке и демассифицированного предоставления информационных услуг с распределением их по разнообразным темам и зонам. Особенно показательны в этом отношении те регионы, в которых нет своих ИА де-юре, но в их роли де-факто выступают сайты газет и телерадиокомпаний.

Кроме того, надо отметить, что к разряду основных подписчиков – вместе с финансовыми партнерами – относятся и солидные интернет-порталы, выступающие в качестве агрегаторов новостей, но аккуратно ссылающиеся при этом на источники сведений. По некоторым данным, каждый будний день в российском Интернете в новостях появлялось как минимум 36 тысяч сообщений СМИ – и объемы с каждой неделей продолжают лишь расти. Однако все чаще приходится сталкиваться и с разгулом копипаста, а если называть вещи своими именами – информационного пиратства. Исследователь ситуации Г. В. Вирен констатирует: «ИС практически подрывают экономическую основу ИА, причем даже бюджетных. Не говоря уже о частных. Ведь ИА торгуют информацией, а ИС публикуют ее в свободном доступе. Уже сейчас сложилась ситуация, когда, например, небольшие радиостанции, для которых новости не являются приоритетом, могут вообще не покупать продукцию ИА, ведь все можно бесплатно брать из Интернета». А президент Международной федерации журналистов Джим Бумела жестко, как обвинение, подводит итог: «В минувшее десятилетие большая часть дохода за медиапродукцию была получена не теми, кто эту продукцию создавал». На передний план, стало быть, выдвигаются проблемы правого регулирования отношений и монетизации контента.

Появляются сообщения, что в состязании с Google французские газеты, например, «решили создать свой агрегатор новостей». Из других источников мы узнаем, что не только изначально уполномоченные государством заявить Франс-Пресс или ТАСС, но и всегда гордившиеся собственной независимостью Ассошиэйтед Пресс и Рейтер стали получать скрытые правительственные субсидии (Рейтер это, впрочем, не уберегло от продажи в конце 2000-х канадским бизнесменам). Вырабатываются и другие, более демократичные меры: в целом ряде стран начинают действовать нормы ответственности за нелегальное использование интеллектуальной собственности в Сети.

Очевидна неслучайность подобных акций: и СМИ, и элиты инстинктивно чувствуют то, что стирается в чьем-то сознании под впечатлением победоносного интернет-нашествия. А именно: мелеющий информационный поток, а также источники, его обеспечивающие, обязательно следует поддерживать, даже несмотря на утверждения скептиков, что технологии развиваются быстрее, чем принимаются законы. Иначе может сложиться так, что в близком будущем взять сведения будет просто неоткуда.

Список рекомендуемой литературы

Вирен Г. В. Информационные агентства и информационные сайты Интернета: сравнительный анализ и перспективные тенденции // Вестник МГУ. Сер. 10, Журналистика. 2009. №3.

Вирен Г., Фролова Т. Информационные агентства: как создаются новости: учеб. пособие. М., 2015.

Погорелый Ю. А. Информационное агентство: стиль оперативных сообщений. М., 2000.

Рантанен Т. Глобальное и национальное: масс-медиа и коммуникация в посткоммунистической России. М., 2004.

Сапунов В. И. Зарубежные информационные агентства. СПб., 2006.

Тангейт М. Медиагиганты: Как крупнейшие медиакомпании выживают на рынке и борются за лидерство. М., 2006.

Технология новостей от Интерфакса. М., 2011.

Информационные войны

Вопреки элементарной логике, информационные войны порождены отнюдь не нынешней информационной революцией, хотя сам термин действительно утверждается только в ее завязке, в начале 1990-х годов. Но и чрезмерно расширять зону его распространения не стоит, несмотря на то, что информация (дезинформация) является дополнительным оружием с доисторических пор. Уже в племенных конфликтах в ходу были и слухи, и лжесвидетельства, а потом пражурналистами стали не только ораторы, герольды, дьяки, но также агенты богатых людей, государственных деятелей, которые эксклюзивно сообщали им не самые расхожие новости и отслеживали то, что их недруги старались спрятать. Далее можно сказать, что подлинными битвами обязательно становились любые столкновения тенденциозных (с обеих сторон) печатных органов и оппозиции, и власти, особенно ожесточенные, разумеется, в периоды общей политизации элит. И все же для развертывания настоящих информационных войн потребовались транснациональные технологии, начиная даже не с телеграфа, который был задействован уже в период Крымской войны (1853—1856 гг.), а с радио.