Игры капризной дамы

– Смотри, ментяра появился, – сказал один из парней, – у какой серьезный…

– И с бабой, – поддакнул второй.

– У них любовь, чуваки, – осклабился третий, и все заржали.

– Смотри, смотри, – произнес еще кто-то, – он обиделся, он сейчас даст нам по морде… гы-гы-гы…

– А баба ничего, можно ее за угол отвести… ага… и по морде, и по морде…

– Чувак, ты все перепутал, это его по морде, а ее… гы-гы-гы.

– А можно наоборот…

Отупение начало проходить. Валентина потянула его из вагона.

– Пойдем, пойдем, – говорила она, – не обращай внимания… тяжелое детство, пьяные родители…

Но Виктор не дал увести себя совсем, в соседний вагон, не хотел, чтобы шпана подумала, что он убегает…

– Постоим в тамбуре, – предложил он.

– Витя…

– Постоим…

– Ментяра, у-у-у, – слышалось через закрытые двери.

– Не прячься, мент, – кричал кто-то из «брезентовых» парней, – мы тебя все равно достанем.

– Не обращай внимания на дураков, не заводись, – говорила ему Валентина, – ты же не злишься, когда тебя собаки облаивают, так и тут…

– Пойдем, – немного помедлив, сказала она.

– Нет, – ответил он, так как окончательно сбросил с себя состояние отупения и не хотел выглядеть в глазах других пассажиров трусом.

– Пойдем, Витя. Ты был молодцом, я даже тобой гордилась. Я поняла, что ты не захотел уйти из санчасти из-за меня. И я очень волновалась. А мне волноваться нельзя. Когда мы в машину сели, я загадала, если у нас все обойдется, то у нас все будет хорошо… так и получилось… теперь у нас все будет хорошо. Я тебе вчера хотела сказать – у нас будет ребенок. И все будет хорошо. – И она, взяв его за рукава шинели, приникла головой к ее отворотам.

И снова ощущение тупика, из которого нет выхода, овладело им. Он почувствовал себя человеком, выбравшимся из малой передряги и тут же попавшим в передрягу большую, выбраться без потерь из которой не было никакой возможности, потому что в жизни, как и в тюрьме, существует одна система «ниппель». Она дает возможность делать все в одном направлении и ничего не позволяет в обратном…

Узякин достал из серванта рюмки, порезал колбасу, вытащил из холодильника начатую банку соленых огурцов, сделал из варенья морс и, не найдя должной посуды, налил его в большую хрустальную вазу.

– Видела бы жена, – сказал он, – во что я морс наливаю, ее бы кондрашка хватила.

Внучек жил в Каминске три месяца, но уже знал, что ехидный начальник Каминской милиции и гроза всех правонарушителей побаивался своей жены. Как он совмещал твердость и деспотизм на службе с абсолютной подчиненностью дома, было непонятно. Хотя, что ходить далеко за примером…

После приготовлений на столе появилась запотевшая бутылка «Пшеничной», хозяин усадил гостя за стол, разлил водку в две большие стопки.

– Ну давай, – поднял он тост, – за благополучное завершение операции.

– Давай, – согласился Внучек и опрокинул стопку в рот.

– А говорили, что ты не пьешь? – удивился Узякин, закусив водку огурцом.

– Ну ты провокатор, – возмутился Внучек, – пригласил, угостил, а теперь…

– Да я так, – сказал Узякин, нисколько не смутившись, – вот ты приехал к нам в город и ведешь себя, как тихушник, хотя все вы кагэбэшники – тихушники…

– Ну и что из этого вытекает?

– Да ничего… Вот приехал ты к нам, а знаешь ли ты, что за город Каминск?

– Город, как город…

– Э, брат, нет, Каминск – это центр России, понял? Я еще когда в школе учился, сидел раз на географии, измерил расстояние от западных границ до Каминска и от Каминска до восточных границ, и оказалось, что они одинаковы… Каминск – это сердце России, понял?

– Понял.

– Ну давай еще по одной, а потом поговорим…

Выпили.

– Слушай, давай Собинову позвоним, – предложил Узякин.

И хозяин, не ожидая ответа Внучека, стал набирать номер телефона.

– Так и есть, – сказал он, поговорив с женой комбата, – они на происшествии… гы-гы-гы… давай еще…

– Давай…

– Слушай, КГБ, – спросил Узякин, – куда мы катимся?

– Не знаю, – отрезал Внучек.

– A-а, темнила, в бардак мы катимся. Ты думаешь, расхлебали мы эту кашу, и все? Не-ет, это только первые ласточки, скоро на такие происшествия каждый день выезжать будем, понял?

– Угу…

– Ни хрена ты не понял, – сказал Узякин, – ты работал по диссидентам, а они люди культурные, заточек к глоткам не приставляют…

– Не работал я по диссидентам, – вскипел Внучек.

– Ну ладно, извини, – пошел на примирение Узякин, – давай еще по чуть-чуть.

Незаметно выпили бутылку, и хозяин тут же достал другую.

– Давай выпьем за тех, кого мы сегодня спасли, – напыщенно произнес Узякин.

– Спасли? – переспросил Внучек.