Быть жизнью

– Что это?! – я буквально кричу.

– Дешевое вино. Я добавила в него этилового спирта. Правда, получилось не слишком приятно, но зато, убив пару стаканов, мы будем готовы.

– Ты издеваешься? Мы будем убиты!

– Так хорошо же. Боже, не говори, что ты так никогда не делал и боишься. Ты же не маленький мальчик.

Ее ядовитые змеиные глаза ни на секунду не отводились от меня.

– Ты хочешь взять меня на понт? – спрашиваю.

– Нет, конечно.

– Да, сука. Еще как хочешь. Но у тебя не получится. Обычно бабы не усложняют все своими сраными тараканами в голове. Да и ладно бы они были, но не такие, как у тебя. Ты же совсем пизданутая.

Она посмеялась.

– О да, я знаю. Но ты же еще здесь, а значит, моя тактика работает. А вот твоя пока не очень.

Она встала со стаканом в руке и зашагала вокруг меня, пританцовывая.

– Тебе и музыка не нужна. – Говорю.

– Когда душа поет, ее должна слушать тишина. А когда поет сердце, его должно слышать другое сердце.

Она сделала несколько умелых движений телом, иногда касаясь меня своей грудью в лифчике. Она терлась об меня то грудью, то животом, то задницей.

Я хочу придушить ее, трахая. Взять за глотку, когда буду вбивать в нее свой хер и держать, пока она будет биться в конвульсиях.

Почему-то мне казалось, что она хочет того же самого.

– Давай же, – говорит, – пой вместе со мной. Пой своим сердцем. А когда души споются, споются и тела.

– Ты со всеми прокручиваешь этот спектакль?

– Это неважно сейчас. Давай же, пей, пой, целуй.

Она схватила меня за задницу и вцепилась своими губами в мои. Ее язык провалился ко мне в рот. Теплый и влажный.

От нее тащило спиртом.

– Пей, – прошептала она.

Я почувствовал, как ее рука скользнула по моему телу к члену. Но тут же она отпрянула, выставив указательный палец и сказав:

– Ты ничего не получишь, пока все не выпьешь.

У меня уже стоял, как камень.

Я взял фужер и, закрыв глаза, чтоб не слезились, выпил его до дна.

Ужасный, просто отвратительный вкус. Тут же меня едва не вырвало, но я сдержался.

– Мама говорила тебе, что не стоит держать всё в себе? – говорит она.

– Да что ты за человек?

Я сел на край кровати. Матрас был ортопедический. Правда, уже не новый: пружины слишком уж давили снизу.

Она села ко мне на колени. Сквозь края ее трусиков просвечивали едва заметные коротенькие черные волоски.

Легким движением руки, смотря прямо мне в глаза, она отстегнула свой лифчик сзади. Он повис у нее на плечах.

– Ты всегда так развлекаешься со своими мужиками? – спрашиваю.

Она обняла меня за плечи, и теперь ее лифчик спал ей на руки. Ее розовые сосочки стояли то ли от холода, то ли от возбуждения. Она наклонила голову на бок.

– Обычно они называют имена. Меня это неимоверно бесит. Я была и Лизой, и Дашей, и даже Анфисой.

– Имя настоящей шлюхи.

– Так звали мою матушку. – Она улыбнулась. – Но в тебе меня завело то, что тебе не нужны имена. Безликий, страстный, животный секс. Именно то, что мне нужно. А сколько имен ты сменил?

– Я не менял имен. Я представляюсь своим именем.

Она отвела взгляд на полупустой стакан неподалеку. Протянула руку за ним. Лифчик и вовсе спал.

Меня это выбесило. Я сорвал проклятый лифчик. Она на секунду изумилась.

Я прошептал:

– Я хочу тебя придушить.

Она подвинулась вагиной к моему члену – я чувствовал ее сквозь трусы – и прошептала на ухо:

– Я тебя тоже.

Затем она добила свой стакан и толкнула меня на кровать.

– Девушка без имени и парень без достоинства. Что может быть хуже и прекраснее, чем их соитие?

Она подняла руки вверх и принялась елозить всем своим телом вдоль моего, словно танцуя.

Она танцует пиздой на мне.

Эта девушка явно росла без матери, но с отцом, который каждый день показывал ей порно.

Приучая маленькую дочурку к взрослой жизни.