Шерлокиана. Смерть русского помещика и другие правдивые истории

– Что-нибудь случилось?

– Это с вами могло что-нибудь случиться. Миссис Хадсон рассказала мне о визите Лестрейда. Вы ушли с ним, и это уже основание для волнений. Я всегда сочувствую тем, кто разделяет общество инспектора. С ним вечно что-то происходит… Кроме того, прогулка по Кенсингтон-роуд в такой туман таит массу опасностей.

Я не сдержал изумления:

– Так вы в курсе происшедшего?

– Я знаю лишь, что вы были на этой улице, – сказал Шерлок Холмс и, видя мою растерянность, добавил: – Уотсон, ей-богу, вам давно следует привыкнуть к моему умению делать выводы. Посмотрите, рант ваших ботинок в грязи. Не смущайтесь, невозможно сохранить туфли чистыми, когда под ногами развороченная мостовая, а слева и справа высятся кучи земли и щебня.

– Но как, как… – едва смог вымолвить я.

– Кенсингтон-роуд? Элементарно! Вам известно, что я досконально изучил почвенный состав земель, на которых раскинулся Лондон, неплохо знаю и его окрестности. Поэтому я сразу понял, что вы побывали в северо-западной части города. Однако я конкретизировал место – Кенсингтон-роуд, – потому что газеты неоднократно сообщали о ведущихся там строительных работах. Я рисковал, поскольку внешний вид грязи бывает обманчив, тут требуется куда более тщательное исследование, однако не ошибся. Вот и все. Ничего сложного.

– Для вас, – буркнул я, усаживаясь в кресло поближе к камину.

– Но не томите же, Уотсон, – наклонился ко мне Шерлок Холмс. – Просветите меня, что побудило вас отложить «Ланцет»[4 - Английский медицинский журнал] и покинуть в это ненастье нашу уютную обитель?

Ага, есть все же справедливость! И Холмс не всеведущ! Впрочем, он никогда не утверждал обратного.

– И что, и кто. Лестрейд…».

Я отложил рукопись. Пора и баиньки. Выключил свет и провалился в сон.

* * *

Проснулся я сам. Никто меня не будил. Очевидно, здесь не принято беспокоить постояльцев без веской на то причины (пожар, например) или без специального распоряжения оных. Правда, сегодня я предпочел бы беспардонность какой-нибудь тети Фроси с пылесосом наперевес такту миссис Носдах. Я чувствовал себя совершенно разбитым: переспать – это еще хуже, чем недоспать. Плюс, конечно, перипетии вчерашнего дня: «Шереметьево» и «Хитроу» с самолетом между ними, встреча с устроителями конференции, вечер с разговорами и портвейном и… рукопись!

В комнате было довольно прохладно. Не так, как в зимней казарме моей армейской юности, но все же… Я вскочил с кровати, энергично проделал (что для меня совершенно не характерно) несколько псевдогимнастических упражнений и быстро оделся.

Батареи отопления если и дышали, то только могильным холодом. Я удивился, но потом заметил счетчик с прорезью для монеты. Вот они, немые свидетели цивилизованного общества! За все надо платить, особенно за комфорт. Ознакомившись с инструкцией, вычеканенной на корпусе счетчика, и прикинув, во сколько мне обойдется эта самая комфортная жизнь, я обнаружил неожиданный источник денежных поступлений в мое тощее портмоне. Мне есть, куда потратить фунты, выдаваемые казначеем. Что за неслыханная расточительность: выбрасывать валюту в печку, то есть в трубу. Подумаешь, зябко! Кому суждено быть повешенным, тот не утонет, то бишь не замерзнет.

К вопросу о смерти. Бывало, не только вешали, топили, но и сжигали. Я подошел к камину, памятуя о раскаленных электроспиралях, увиденных вчера в гостиной. В моей комнате их не было. Зато к каждому торфяному брикету была аккуратно прикреплена бирка с названием фирмы и – крупно – ценой. Что ж, вот еще одно «денежное дерево». Экономить так экономить! А без местного колорита мы обойдемся.

Спешить мне было некуда. Открытие конференции завтра. Сегодня я предоставлен самому себе. Так что, пойти прогуляться? Пикадилли, Тауэр, гвардейцы в медвежьих шапках, Трафальгар-сквер… Мечта!

Жизненный опыт давно разъяснил мне, что мечта особенно притягательна, когда между нею и тобой километры, границы, усилия, годы. Когда же до нее рукой подать, последний шаг делаешь с сожалением. Мечта, обратившаяся в реальность, – уже не мечта, нет в ней былого таинственного притяжения.

В данный же момент у меня под носом была самая настоящая тайна. Не сулящая дивидендов, вообще какая-то… игрушечная, но – тайна!

Я сел в кресло перед холодным камином и раскрыл рукопись. Опять с начала? Нет, Холмс уверял, что в рассказе Уотсона есть все необходимое для вывода, значит именно на отчет доктора надо обратить самое пристальное внимание. Все остальное – интродукция, декорации, слова…

Вообще-то на Конан Дойла не очень похоже. Предложения длинные. Композиция рыхлая. И еще эти жалобы Холмса на тупость лондонских преступников, рассуждения о необходимости работы для полноценности своего существования, его манерничанье. Это уже было в других рассказах и повестях, причем короче, талантливее, ярче. А кокаин? Вообще банальность! От него, как колоритной детали повествования, в конце концов отказался и писатель и, естественно, его герой. Помнится, Уотсон приписывал себе эту заслугу: мол, благодаря его увещеваниям…

Я нашел нужное место, закурил и углубился в чтение.

* * *

«– Не желание помочь инспектору, но стремление установить истину двигало мной, когда я предложил составить ему компанию и отправиться с ним на Кенсингтон-роуд. Ах, если бы вы были рядом в тот момент! Но я не мог призвать на помощь ваш ум, Холмс. Послать за вами в клуб «Диоген»? У меня было такое намерение, но я отказался от него – вдруг дело окажется до обидного легким? Получится, что я напрасно оторвал вас от содержательной беседы с братом. Знаю за собой грех: я драматизирую любую ситуацию. И хотя в данном случае, казалось бы, ни о каком сгущении красок и речи быть не могло, я напомнил себе, что с обстоятельствами трагедии знаком лишь со слов Лестрейда. Вот если бы я сам…